Хохот оборвался так же резко, как и начался, а парень вдруг приблизился ещё сильнее, почти касаясь лбом моего и оставляя на губах горячее дыхание. Его мелированные волосы касались моей кожи, ноздри щекотало от запаха сигаретного дыма, пропитавшего одежду Вика.

– Чёрт бы побрал, Корнеев… – слова повисали между нами, они будто бы оседали в звенящей тишине. Долгий взгляд глаза в глаза, очи Самойлова показались мне почти что чёрными сейчас, а потом Вик продолжил говорить, резко и грубо: – Дэн, значит, всё это время у тебя была баба? Блять… – Самойлов со свистом втянул воздух через зубы, я ощутил как сжимаются и разжимаются кулаки Вика рядом с моим плечом. – Блять, Корнеев, сука! Ты не думал, что можно просто трахаться со мной, а? А не заводить себе шлюху!

Вот теперь на стену вновь обрушился сокрушительный удар, а лоб Вика всё же коснулся моего. У нас было одно дыхание на двоих… В этот момент ярко пришло осознание, что же означает эта фраза. Самойлов дышал быстро, резко и отрывисто, словно не успевал хватать ртом воздух или же просто не мог протолкнуть его в лёгкие; я наоборот – излишне медленно, казалось бы, забыв, как это делается. Но мы словно бы пили воздух с губ друг друга. И иначе было никак.

Крик Вика, как и все ранние фразы, повис в воздухе, врезаясь в уши. Я слышал, я понимал, но поверить – не мог. Лишь смотрел перед собой невидящим взором, ощущая, как тело охватывает предательская дрожь. Вик же крепко зажмурился и замер неподвижно. Этот всплеск не то, что остальные, он вытянул из Самойлова куда больше энергии. Я просто знал это, чувствовал почему-то…

"…можно просто трахаться со мной…"

Эта фраза прозвучала. Горькая правда, которую я не хотел принять: всё и идёт к тому. Ещё пара ссор, ещё несколько словесных перепалок или драк, которые попытаемся "разрулить" мирно, и наша взаимная тяга из поцелуев перейдёт в нечто гораздо большее! Я выступаю в роли жертвы и трепещу от силы и ярости Вика, а он в свою очередь – охотник, получающий истинное наслаждение от процесса поимки. Где-то там, на подсознательном уровне, наши извращённые натуры просто тащатся друг от друга.

Химия. Конвертация злости в сексуальную энергию. Когда-нибудь она преступит через невидимую черту, не сможет больше оставаться "в стороне", и что будет тогда?

Я более осмысленно поглядел на лицо Самойлова, застывшее всего в паре сантиметров от моего, на зажмуренные глаза и дрожащие ресницы, на напряжённые скулы… Дыхание перехватило окончательно.

Что будет? Я не знаю! Но противиться этому сейчас… просто не могу. А потому, ухватив Вика за подбородок, впиваюсь в его губы поцелуем, сперва просто грубо накрывая их, а после получая ответ, такой же неистовый, выливающий в себе всю скопившуюся злость, постепенно превращающуюся в страсть. Самойлов перехватил мои руки, прижимая их к стене, вдавливая меня в холодную плитку своим телом. Этот контраст – жар кожи Вика и лёд за спиной – ещё сильнее распалял, принуждая углубить поцелуй, вновь ощутить, что мы ловим воздух с губ друг друга, только уже совершенно иначе.

Руки обвивают шею парня, пальцы запутываются в мягких волосах. Ладони Самойлова блуждают по моему телу – выгибаюсь навстречу, чувствую лёгкий укус на губах, не сдерживаю стон, вырывающийся из груди…

Мы заходим уже слишком далеко!

Кажется, Вик это понимает, ибо внезапно отстраняется, пряча шально блестящие глаза и поправляя встрёпанные волосы. Губы его алые от долгого поцелуя, щёки – раскрасневшиеся, а тело – напряжённое. В голове внезапно появляется мысль, что Самойлов действительно красив. И на этот раз я её не отгоняю, позволяя поселиться в сознании.

– Ты не ответил, – вдруг бросил Вик, но теперь уже менее агрессивно, успокоившись. – Ты нашёл себе шлюшку?

А меня вдруг на смех пробило. Ну дурак же ты, Самойлов! Окончательный. И я тоже.

– Да-а… – простонал в ответ, сгибаясь от смеха пополам.

– Что смешного? – рыкнул Вик.

– Высокую, мелированную, кареглазую, красивую, страстную, – всё ещё всхлипывая, продолжал я. – Никого не напоминает, а?

Самойлов застыл, скептически глядя на "разозлившего его Дениску", потом медленно поднял взгляд, ловя собственное отражение в небольшом зеркале. В тёмных очах мелькнуло осознание, Вик дёрнулся было ближе к зеркалу, потом вновь посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, да так и промолчал. Но то, что он сообразил, в чём дело, ясно было без слов.

– Я просто отмазался от Ромки, когда он заметил засос на шее, – сообщил прискорбно, чтобы уж точно замять назревавшую ссору. – Надо было что-то говорить…

– И какого тогда меня сейчас разыгрывал? – рыкнул Самойлов.

Почему-то стало стыдно, опустив глаза в пол, пробормотал в ответ:

– Я думал, что ты догадался, с кого я взял внешность своей "девушки".

С минуту в туалете стояла тишина, которую после разорвал громкий хохот Вика. Кажется даже, в нём сквозили нотки облегчения.

– Ну и дурак ты, Корнеев. Полнейший.

А что я? Я не спорил. Ведь только дурак может в который раз попасться на крючок взаимного притяжения.

Спиной я чувствовал взгляд Вика: пристальный, уверенный, пламенный. Не прожигающий, как раньше, а скорее, согревающий. Впрочем, сосредоточиться на уроке это всяко не помогало – каким бы ни был взгляд Самойлова, он дико отвлекал, то и дело заставляя оборачиваться.

В такие моменты я встречался с ним глазами и пару секунд не мог отвернуться обратно, замирая, словно бы завороженный. Губы, помнящие ещё наши недавние поцелуи, горели от одних мыслей о Вике, дыхание перехватывало где-то в районе кадыка, просто не получалось выпустить воздух наружу или же втянуть обратно в лёгкие.

Наркоман, получивший очередную порцию дозы. Такие знают, что без оной жить возможно, хотят избавиться от зависимости, мечтают вернуться к нормальной жизни, чтобы не выглядеть больше идиотом, не идти на многое ради дозы, но… отказываясь, всё равно при первой же возможности вновь попадаются на крючок. Искушение для них слишком велико. Для меня – так точно.

И ведь вроде бы не хочу продолжать, всё же Вик – враг, а сердце всё равно заходится в бешеном стуке, и кончики пальцев покалывает от напряжения. Странно возвышенное состояние, словно бы я какая-то школьница, втюрившаяся в первый раз в жизни…

Я нервно сглотнул, едва остановив себя от очередного поворота к Вику. Нет, неправильное же сравнение. Какая к чёрту любовь, ну честное слово? Это, скорее, притяжение, страсть, жажда… просто школьница не понимает различия, принимая все ощущения за любовь, за чистую монету. А я разницу понимаю.

И Ромка, кажется, тоже. Каждый раз, когда я оборачивался на пару-тройку секунд – или, возможно, на несколько минут? – друг тяжело вздыхал, игнорируя эти выходки. Но атмосфера между нами была ещё более напряжённой, чем в туалете с Виком. Ромыч-то знал меня, действительно знал и, наверное, понимал, что что-то происходит. Да на его месте давно бы себя к стенке прижал, а он… он всего лишь терпел недомолвки и старательно записывал конспекты лекций, пока я пропускал половину слов преподавателя мимо ушей.

Даже когда лектор завёл разговор о конференции, начало его я пропустил мимо ушей, пока не получил тычок под рёбра от Ромы.

– Хватит витать в облаках, – ворчливо заметил друг. – Борис Степанович дело говорит…

Борис Степанович действительно говорил, но вот я всё равно не мог сосредоточиться. Долгие и упорные увещевания о грядущих контрольных и какой-то там конференции совершенно не привлекали, зато недавняя сцена так и стояла перед глазами.

– Запомните, контрольную в следующую пятницу будут писать все! – говорил преподаватель, а моя спина вспоминала холод стены. – Темы на самостоятельное изучение мы с вами записывали, – жар губ на моих губах был словно реальный. – Но конференция, увы, выпала на тот же день. Так что я согласен… – сильные руки, сжимающиеся на моих плечах…