Я не слышал ничего, кроме единственного имени, с такой небрежностью произнесённого в ненавистной Самойлову форме. Имя, за которое он готов был меня разодрать, но почему-то позволял этой девушке, с которой знаком пару дней. Не мне, блять, а ей!

– Да иди ты!

Резко дёрнул рукой, вырывая её из на удивление сильной хватки девушки, но, видимо, перестарался. Ксюша пролетела на пару шагов вперёд, запнулась о порог и, не удержав равновесия, грохнулась на пол. Цыкнула раздражённо, оглядывая содранную коленку, да подняла на меня осуждающий взгляд.

И именно этот момент выбрал Самойлов, чтобы явится пред наши светлы очи. Словно принц из детских сказок, облачённый в белый мундир, который ему заменяла светлая дутая куртка, Вик тут же оказался рядом с дверью и протянул своей принцессе руку помощи, в то же время рявкая на меня:

– Корнеев, что ты тут нахрен устроил?

Грубо. Очень.

– Ничего, Самойлов. Всё замечательно. Всё просто великолепно, – заявил в ответ. – Решил сходить в магазин, случайно встретился с Аксиньей. Ну, знаешь, так, чисто по-соседски.

Под конец фразы пробило на смех, и я аж согнулся пополам, давясь истеричными порывами хохота. Восхитительное подтверждение идиотской лжи.

– В домашних джинсах и тапках? – скептически вопросил Вик.

– А с чего ты взял, что они домашние? – возмущённо, хотя адски изорванные джинсы действительно никак нельзя было назвать парадно-выходными.

– Ладно. В тапках и без куртки, весь задыхающийся в кашле? Зимой?

– А тебе какая, нахуй, разница?!

Смех мой оборвался так же резко, как и начался. Вскинув на Самойлова яростный взгляд, я гордо задрал подбородок и сжал кулаки. Нет, Вик, на этот раз оправдываться буду не я. Да, без куртки на улицу зимой. Но тебе это должно быть всё равно, потому что именно ты кинул меня одного таким вот "задыхающимся в кашле".

Да тебе будет всё равно, даже если я сдохну, застыв на холоде, Самойлов! Не умеешь ты любить, хоть и твердил те пафосные речи. Я не умею – и ты тоже.

Видимо, что-то было в моём взгляде эдакое… полубезумное.

– Валерьянки? – вновь услужливо подсказала Аксинья.

Слово подействовало как катализатор. Услышав его, я рывком развернулся и хотел ринуться прочь, обратно к себе в квартиру, но был крепко перехвачен на полпути горячей рукой Самойлова. Пальцы его сжались на запястье – сильная, уверенная хватка, из которой не выбраться.

– Нет. Оставь нас, – короткое замечание.

Сначала дико кольнуло сердце, а все внутренности словно невидимая рука сжала. Оставить их? Что?! И только потом понял, что данная фраза предназначена не мне.

– Хозяин – барин, – фыркнула Аксинья и, выдернув из двери ключ, вложила его в свободную ладонь Вика. – Пойду с Митси погуляю, заодно к Милке заскочу. Я ей тортик обещала за помощь.

И она действительно исчезла в мгновение ока: застегнула сапоги, набросила на плечи шубку, схватила псину под мышку – и была такова. А Самойлов остался здесь. Ближе притянув меня к себе, перехватил второй рукой поперёк груди и шепнул, касаясь дыханием шеи:

– А вот с тобой мы поговорим.

– Не хочу я ни о чём с тобой разговаривать! – возмутился я, пытаясь вырваться из своеобразных объятий Самойлова.

Но тот лишь крепче сдавил мою грудную клетку и спиной отступил внутрь квартиры, волоча следом добычу.

– Хочешь, – коснулся слуха его хриплый шёпот.

Когда мы оказались внутри, Самойлов таки ж меня отпустил и молниеносно закрыл дверь, обрезая все пути к отступлению. Ключ он предусмотрительно закинул в карман джинсов. В передний. Чтоб я уж точно легко не достал.

– И какого хрена? – фыркнул я.

Адски хотелось ругаться, и чем грубее, тем лучше. Словно бы маты могли помочь избавиться от… от чего? От чувств?

– Того же, по которому ты сейчас здесь.

– Я шёл в магазин.

– В тапках и без куртки? – скептически.

– А что в этом такого запретного?

Мысленно я корил себя за идиотизм, но сейчас просто не мог отступить от первоначальной версии. Блять, а что ещё можно ответить? Спустился, чтобы дать по мозгам этой дурацкой бабе, забирающей тебя у меня? О да, замечательный вариант! А Вик за то, что эта девка случайно упала по своей же вине, ещё и наорал на меня. И вообще примчался к ней, стоило только пальцем поманить.

– Что запретного? – Самойлов шагнул ко мне.

Его хмурый взгляд прожигал до костей, заставляя отступать. Вик злился. Опять. Его тёмная аура, витающая в воздухе, всегда вызывала в моём теле дрожь, но сейчас почему-то ей не сопутствовало возбуждение, хотя щёки горели. Лишь страх. Потому что Вик, кажется, действительно был очень недоволен.

– Тебе рассказать? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Ты до сих пор болеешь, ужасно кашляешь… – Вик таки ж добрался до меня и коснулся пальцами лба, – и никак не избавишься от температуры.

Смех удержать не удалось, и я, словно полный придурок, заржал в кулак, отворачиваясь от Самойлова. Температура у меня, вообще-то, спала… но сейчас горю – это точно. Просто от того, что Вик стоит за спиной так близко. И плевать, что он нашёл мне замену, плевать, что даже не отвечал не звонки, плевать, что…

Горячие ладони сперва коснулись бёдер, а потом одна рука осторожно ухватила меня поперёк туловища, а вторая легла на живот. Грудью Самойлов прижался к моей спине, дыхание коснулось задней части шеи.

– Если ты раздетый выйдешь на улицу, то будет ещё хуже. А если будет хуже – я сойду с ума, – в голосе всё больше чувствуется хрипотца, а пальцы с силой сжимают мою майку, словно Вик готов в это же мгновение разорвать её на клочки.

– Неужели? – с досадой понимаю, что сам с трудом говорю. – Сойдёшь с ума? Ты послал меня "думать" с температурой под тридцать девять. Ты, блять, хотел собственноручно меня добить.

– Корнеев… – с придыханием. Пальцы его сжались ещё сильнее, хотя, казалось бы, это просто невозможно, а подбородок лёг на моё плечо. – Боже, какой ты дурак. Я не бросал тебя, я…

– Ты сам дурак!

– …я знал, что в вузе рядом с тобой будет Попов, а этот умереть не даст.

– Ты ушёл, Самойлов. Кинул меня.

Я с силой дёрнул его руки, отцепляя их от себя. Видимо, благодаря фактору неожиданности Вик всё же отпустил майку, и мне удалось вырваться из его захвата, отступив на пару шагов и заглянув бывшему врагу в глаза.

Бывшему врагу.

Хм, а ведь точно. Вот теперь я уже не могу назвать Самойлова врагом. Потому что её я точно не хочу возвращать. Да пусть всё идёт к чёрту, пусть не будет этой нашей дурацкой химии, превращающей ярость в страсть. Да пусть самой ярости не будет!

– Я… – Вик сглотнул.

Проследив за его дёрнувшимся кадыком, понял я лишь одно. Да, пусть не будет ничего из прежнего, но останется хоть какая-то близость, хотя бы приятельство. Потому что теперь я не смогу выдержать нашей вражды.

Она все годы испепеляла нас изнутри, уничтожала все хорошие чувства, медленно убивала, создавая совершенно других людей. И создала. Заставила восстать, словно феникс из пепла, но с одним только условием: позабыть о ней. Даже если это заберёт последнее, что нас связывает.

– Я не кидал, Дэн. Я просил подумать. Потому что так больше не может продолжаться!

– Неужели? – хохотнул я. – А кто же тогда так быстро нашёл мне замену?

Вот на этих словах Самойлов замер. Вскинул на меня горящий взгляд, подозрительно присмотрелся, словно впервые увидел. И внезапно рассмеялся.

– Витю-уша, а чего ты ржёшь? – спросил его ласковым голоском. – Чего ты ржёшь, скотина?! – уже куда грубей.

Но он ничего не сказал, лишь в пару шагов оказался около меня и обнял. Крепко-крепко, зарываясь лицом в майку на плече и делая глубокий вдох. Так страстно и нежно, непривычно, но удивительно приятно.

– Как тебя эта квартира? – пробормотал Вик, наконец вновь обретя дар речи.