И посмотрел мне прямо в глаза, долго и пристально, но вкладывая во взгляд тот же смысл, что и в слова. Даже если сейчас расскажу ему про Самойова, Ромыч лишь улыбнётся и пожелает нам счастья, но… это действительно не любовная лихорадка. Так что и рассказывать не о чем, и принимать тоже нечего в итоге. Нечего, Ромыч.

– Спасибо, – я первый отвёл взгляд.

Сглотнул, отставляя в сторону тарелку с почти не тронутым блюдом. Попов неодобрительно кашлянул в ответ на этот жест, но я его проигнорировал, а потом, чувствуя непрекращающийся жар, сжигающий изнутри и действительно напоминающий лихорадку, в очередной раз решил поиграть с огнём, даже если на этот раз Ромка заставит признаться.

– Ром, можно задать вопрос? Странный, очень, – поинтересовался у него.

– Ну, давай, – с опаской отозвался друг. – Слишком странный? Валерьянку не готовить?

– Не знаю, можешь взять таблеточку, – хмыкнул, так и не возвращая взгляд в его сторону.

Он и в самом деле поднялся, налил себе стакан воды, достал из аптечки валерьянку, положив таблетки рядом с рукой. Вновь примостившись на стуле, замер в ожидании вопроса.

– Это… не то чтоб мне было так важно знать подробный ответ… просто вдруг подумал, ну, можно сказать, для статистики… – чуть ли не пролепетал я, пытаясь спросить-таки желаемое. Слова давались с трудом, голос слушался плохо, но в кои-то веки я смог выдавить из себя: – Секс. Ром, вы ведь занимались, правда? Это вообще приятно – секс между мужчинами? И… как ты понял, что хочешь этого?

Вот в тот момент и перевёл взгляд на друга. Ромка, кажется, не был шокирован, даже удивлён не был, но всё же медленно захватил со стола сразу пару таблеток валерьянки и, закинув их в рот, запил почти целым бокалом воды.

Молчание длилось больше минуты…

– Ты действительно хочешь знать? Это важно? – спросил меня.

Коротко кивнул в ответ, соглашаясь. Ты не знаешь, Ромка, насколько же это важно! Вопрос жизни и смерти, иначе бы и не спрашивал, иначе б не говорил о каких-то непонятных глупостях. Мне всегда хватало секса с девушками, ни разу не думал о такой "экзотике", теперь же – не могу выкинуть из головы.

Я. Хочу. Вика.

"…можно просто трахаться со мной…"

Неужели когда-либо действительно дойдёт до этого? Неужели мы сможем?

– Честно? Это приятно. А я… просто хотел быть с Серёгой.

И я понял, глядя на Ромку, но не видя его, только слыша слова и вспоминая те дикие, необузданные поцелуи с Виком: наверное, мы действительно сможем. Когда-нибудь помешательство доведёт и до этого, потому что больше барьеров практически нет. Попов, как истинный друг, только что помог мне их сломать своим подтверждением. Он забрал с собой один из последних – страх.

Неделя утекала, словно вода – дни сменяли друг друга, неизбежно приближая злополучную пятницу. Хотя отношение моё к этому дню менялось с каждым часом, то поднимаясь до отметки "чудесная идея", то падая к "как-то дерьмово". И всё из-за Самойлова!

– Ну что, к тебе пока? – вопросил он, стоило мне только высунуть нос из подъезда. – Или куда поедем?

Как истинный джентльмен, Вик перед семинаром решил заехать за "напарником". Сообщил он это сегодня ночью, когда с какого-то перепугу позвонил часа в три, разбудив меня глупейшим вопросом: "Что делаешь?" Сплю, блин! А не догадывался? Честно говоря, разговор уж и не вспомню, но, как оказалось, голос Самойлова в телефонной трубке кажется более чем приятным и размеренным, особенно ночью… Вроде бы под него и заснул, пока Вик что-то говорил.

А поутру собирался выйти пораньше, чтобы решивший проявить великодушие – или внезапно вспыхнувшие дружеские чувства? – враг не успел даже за порог ступить, как я бы позвонил ему, нагло заявляя, что уже на месте. Ага, размечтался!

– Ко мне давай, – буркнул в ответ, – кафешки ещё закрыты, а на улице замёрзнем.

– А я уже замёрз, – Самойлов улыбнулся.

На секунду я замер, то ли примечая, то ли запоминая данную картину. Настоящая улыбка у Вика, добрая, тёплая, не несущая в себе и тени насмешки. Резкие черты лица от этого смягчились, словно бы показывая парня с другой стороны, делая ещё более… красивым? Ох…

Резко развернулся на пятках, вырывая себя из оцепенения. Ну почему? Почему этот наглец Вик приехал настолько заранее? Неужто чувствовал, что собираюсь разрушить его планы?

Но как бы то ни было в чужой квартире Вик, как и в прошлый раз, первое время вёл себя удивительно воспитанно и скромно. На кухню неожиданного гостя пришлось тащить чуть ли не силком, сам он, кажется, так и планировал простоять в коридоре парочку часов до отъезда. Только вот я был не намерен тратить столько времени впустую – чай уж попить успею, коли так.

Утро. Я сижу за столом, Вик с чашкой чая стоит у окошка, разглядывая унылый осенний пейзаж: голые деревья, грязные крыши гаражей, мокрый асфальт двора. Скоро лужи подмёрзнут, затягиваясь тонкой корочкой льда, а после всю эту черноту покроет первый снег, ложась на холодную землю белым одеялом. Ноябрь месяц на дворе, куда уж тянуть.

Дежавю, чтоб его. Помнится, тем утром всё было точно так же, лишь в чашках вместо чая плескался кофе. И Вик почему-то был хмур тогда, весьма хмур. Странно, я почему-то не помню причины его плохого настроения…

– А предков куда дел? – вдруг спросил Вик, подходя к столу.

– На работу вообще-то, – хохотнул в ответ, облизывая ложку от вишнёвого варенья. – Время почти девять часов утра, логично?

– Логично…

Вик кивнул, внимательно следя взглядом за ложечкой, которую я кинул в стоящую на столе пустую чашку, а потом он подался вперёд, прижимая меня к стене и завлекая в поцелуй. Его нельзя было назвать привычно диким и страстным – на этот раз мы не ругались, потому не было даже намёка на агрессию, – скорее уж, спокойным и даже… нежным? И всё же осторожные прикосновения губ Самойлова вызывали мурашки, волной пробегающие по телу, а его пальцы в моих волосах сейчас не держали – ласкали. Странное ощущение…

Но самое забавное – я отвечал, отзывался на поцелуй, целуя так же легко и неторопливо, едва касаясь губ, и в какой-то момент хотел даже закинуть руки на шею Вику, не для того, чтобы прижать к себе ближе, а просто чтобы ощутить под пальцами кожу, почувствовать биение пульса в венах. Интересно, ускорился ли он? Стучит ли сердце Самойлова так же бешено, как и моё?

Но вместо этого всё же оттолкнул парня от себя, вырываясь из невесомых объятий. Неловко схватил со стола две чашки, едва не уронил их, пока добирался до раковины, включил ледяную воду в попытке вымыть посуду.

– Знаешь, Самойлов, кажется, на тебя кухня моя как-то странно действует, вот точно больше не буду предлагать пройти, – проворчал я, с третьей попытки настраивая-таки воду.

За спиной послышался смешок. Больше Вик ничего не ответил, лишь подошёл ближе и потрепал меня по голове, после проведя пальцами по щеке и спустившись на шею. Наверное, он улыбался, а я почему-то нервничал, понимая, что сейчас Самойлов может спокойно почувствовать учащённое сердцебиение. Чёрт, это будет совсем некстати!

– Сомневаюсь, что это именно кухня так действует, – хохотнул он.

Многозначительно, уверенно. Смех Вика был нежен и не напоминал рычащие нотки в голосе, когда парень злился, но всё же от его вибрации у меня заныли кончики пальцев. Странное ощущение, оно было таким же непонятным, как и при недавнем поцелуе: приятно, но непривычно. Слишком… нежно.

Чёрт, Самойлов, ну что ты делаешь? Нежность и наши "отношения" – вещи несовместимые. Да что там, нежность и ты – вообще конфликтные понятия.

– А что тогда? – я кинул взгляд на Вика. Он улыбался уголками губ, так спокойно и уютно, словно бы даже по-дружески, словно бы для меня. Конфликтные же понятия, да? Или нет?