Я повторила слова точь в точь за ним и мы, погрузив посуду в мешочек, который он закинул мне на плечо, отправились обратно в лагерь. Мне, как истинной женщине не понравилось нести поклажу, когда рядом мужик, но я покорно потащила. Пока я не знаю здешних нравов, лучше наблюдать и собирать информацию, а никак не качать права.

Стоило нам лишь немного углубиться в лес, как мужичонка остановился, и совсем не скрываясь от меня, принялся оправляться. Резко отвернулась. Я всё понимаю, походные условия и так далее, но чтобы вот так… И тут резко осенило: меня принимают за мужчину! Вернее, за мальчика, с моей-то худобой и средним ростом. Только это я в своём мире была среднего роста, а здесь скорей маленького.

Оглядела себя с ног до головы. Ну, конечно! Дутая курточка, под которой такая же дутая жилетка, я мерзлячка ещё та. Джинсы, ботинки, а главное шапочка на голове, которую я всё это время не снимала. Совершенно бесформенное существо.

Вновь вернулось чувство страха. Что будет, если они догадаются, что перед ними девчонка. Мне придёт полный капец, как выражается мой братец.

Срочно нужно бежать от этих «ниндзей», пока не разоблачили. Раз мне дали свободу передвижения, завтра же и займусь разведкой местности. В какой стороне ручей, я теперь знаю. А если пойти вдоль него, возможно, я выйду к реке. А где река, как говорят дикари-путешественники, там ищи и поселения людей.

Только следующий вопрос: можно ли мне к людям? И не лучше ли будет вернуться на то место, откуда я сюда попала? Надо, наконец, решить для себя что-то одно — если это сон, то и не стоит беспокоиться о будущем. Но, если это другой мир, или иная реальность?

Как же сложно мне материалисту и практику поверить в подобное!

На лагерь опустилась ночь, костры практически потушили. Наверное, чтобы нас случайно из-за дыма не обнаружили. Раз есть солдаты, должны же быть у них противники. Спать все укладывались тут же, у костров, прямо на земле.

Воины засыпали мгновенно, им не впервой вот так спать. А я никак не могла улечься. Земля была сырая, и холод пробирал до костей. Промучившись полночи, села и протянула ноги к остаткам костра. Это просто невыносимо. В какой-то момент захотелось попроситься в палатку, хоть на какое-то подобие постельки. Но я подавила в себе это жалкое желание и вновь улеглась.

Уснуть так и не удалось до самого рассвета, мучили мысли об оставленном где-то далеко моём мужчине. И о том, что Катька, вредная соседка, уже давно посматривает на моего Серёжку жадными глазами. Меня рядом нет, и эта ведьма может воспользоваться ситуацией. Конечно, верю в мужскую порядочность, но я ж и не дура. Как он там сейчас? Ищет ли меня? Кто-нибудь вообще знает, что мы с Ванькой пропали?

Подобные мысли будоражили моё сознание. До утра еле-еле дотянула, промаявшись.

Потому, как только начали воины подыматься, я с радостью подскочила и вызвалась с другими собирать дрова. Оказалось, что часть «ниндзей» ночью куда-то ушли. Как позже узнала, лагерь находился недалеко от границы и каждую ночь они делали обходы. Объяснялась я пока жестами, но с каждым часом мой словарный запас всё более пополнялся. Языки мне всегда легко давались. И хотя наши разговоры сводились к примитивному, пройдёт ещё немного времени, и я смогу с ними довольно сносно говорить.

Делая вид, что активно выискиваю сухие ветки для костра, я стала продвигаться в направлении противоположному тому, куда мы ходили к ручью. Разведать нужно как можно большую территорию, только так я смогу спланировать побег.

День прошёл в хлопотах по лагерю: сбор дров, готовка обеда, мытьё посуды. Под вечер я так умаялась, что не хотелось даже на разведку идти, глаза слипались, после бессонной ночи. Но я стойко побрела за Стиром, так звали пожилого воина, к тому самому ручью. Я позволила себе забрести чуть дальше, якобы по нужде. Он удивлённо на меня посмотрел, но не остановил. Пусть думает, что мальчишка сильно стеснительный.

Следующая ночь так же прошла без сна, хоть я и была безумно уставшей, но так и не смогла уснуть. Лишь на четвёртую ночь свалилась от усталости и, наконец, немного выспалась. Всё это время приходилось ходить в шапке. Голова под ней уже не только чесалась, но и болела.

Как только в лагере перестали обращать внимания на мои передвижения, я рванула к ручью и с облегчением помыла голову и вымылась, пусть и в ледяной воде. С жалостью вспоминая родную ванную в двушке. Просушив на солнышке волосы, вновь запрятала их под шапку, хотя единственным желанием было выбросить её подальше. Но разоблачения я боялась больше.

В один из дней в лагерь притащили какого-то мужичка, повторилась почти та же история, что и со мной, с той лишь разницей, что он умел говорить на местном языке. И после разговора с главным его сразу же связали.

Мне стало плохо. А что, если бы я знала язык, вдруг, тоже сказала бы что-то не то, и со мной обошлись бы так же, если ещё не хуже.

Отвязывали мужика только чтобы покормить и сводить в кустики. Он был озлобленный, рычал на всех. Из жалости хотела как-то его накормить, но меня остановил всё тот же Стир. По его взгляду поняла, что это может выйти мне боком. Потому засунула свою жалость подальше, самой бы спастись. Чувство самосохранения всё же самое сильное чувство у человека.

Прошла почти неделя моего бытования в лесу. Лес был как лес, такой же, как в нашей русской глубинке. Обычные сосны перемешивались с елями, знакомые кустарники и травы. Мне очень хотелось найти различия, чтобы убедиться, что я в другом неизведанном мире, но, увы, всё было до боли знакомым. Чужими оставались люди. То ли это другой мир, то ли другая реальность, не знаю.

Тешить себя мыслями, что это сон, я перестала и, наконец, приняла действительность такой, какая она есть. Теперь я могла уходить далеко от лагеря, и меня никто не окликал, должно быть безобидного мальчишку не принимали всерьёз.

Однажды, во время своих брожений, я вышла на открытую местность и чуть не заорала от радости, узнав ту самую дорогу, по которой меня привезли. Осталось дождаться следующего утра, и я смогу убежать. Ночью побег совершенно невозможен. Во-первых, лагерь намного тщательней охраняют, а во-вторых, я и сама могу заблудиться. Вдохновлённая этим открытием, уже повернула обратно, когда вдали заметила силуэт всадника. На всякий случай, углубилась в лес, чтобы с дороги меня не было видно. Не известно на кого я могу наткнуться в этом незнакомом мире.

Чем ближе приближался всадник, тем сильнее проникала в моё сердце тревога. Я застыла завороженно, следя за скачкой. Какое же это было великолепное зрелище! Подобного и в кино не видела.

Всадник был весь в чёрном, конь вороной, черный плащ развивался, словно крылья неведомого демона. Такая энергетика в каждом движении, что воздух, казалось, становился раскалённым.

Чем ближе приближался он, тем больше становилось чувство, что приближается апокалипсис, не знаю, всего ли человечества, но отдельно взятого существа, в моём лице, так точно.

Когда он подъехал на достаточное расстояние, чтобы я смогла его рассмотреть, вблизи мужчина оказался ещё великолепнее, чем нарисовало моё воображение. Иссиня черные волосы, такие же тёмные омуты миндалевидных глаз, нос с горбинкой, резко очерченный подбородок. О таких говорят: дьявольски красив.

Я сразу же поняла, что моему сердечку надо держаться от него подальше, погубит и не заметит.

Перед тем, как въехать в лес, мужчина придержал коня, и я смогла любоваться им, расплавляясь от одного только вида. Прежде чем углубится в лес, он внимательно оглядел территорию, нечаянно мазнув по мне взглядом. Стало жутко от понимания того, что возможно мужчина почувствовал моё присутствие. Резко отвернулась, но долго не продержалась и вновь на него взглянула. Чёрный демон уже не смотрел в мою сторону, а замер, как будто прислушиваться к лесу. Теперь его вид стал ещё зловещее, мурашки побежали по коже, а дыхание сбилось.