Рой красавцем не уродился. Долговязый, белобрысый, круглые серые глаза, вздернутый нос. Но и не урод ведь, как тот же Грин, сын тележника — без слез не взглянешь! Сколько раз Рой видел, как Ника ласково улыбалась Грину, шутила с ним. Конечно, может, это все она делала из жалости — на Грина ни одна самая захудалая девка в деревне внимания не обращала. Но разве он, Рой, хуже? Ужасная обида грызла злее цепной собаки.

Не выдержав душевных мук, он обратился к Дрэю с просьбой научить его готовить приворотное зелье. Наставник только отмахнулся, заявив, что такими глупостями никогда не занимался сам, и ему, Рою, не советует.

— Колхоз — дело добровольное, — усмехнулся он в усы. — Силком любить никого не заставишь.

— Что такое колхоз? — удивился Рой.

— Колхоз? — Дрэй лукаво скосил на юношу глаза. — Колхоз — это такое древнее братство, существовавшее в одном из измерений.

Рой не знал, о чем в этот момент думал про себя наставник, рассмеявшийся каким-то собственным мыслям. Наверное, в этом братстве существовали очень смешные обычаи, но черную злую зарубку на память о том, что Дрэй отказался ему помочь в САМОМ ВАЖНОМ, он сделал. А на следующий день, когда учитель снова исчез в неизвестном направлении, как бывало в последнее время довольно часто, Рой отправился в деревню к бабке Культяпке. Уж если и она не поможет, то хоть в омут головой.

Бабка встретила его ласково, напоила душистым чаем, и Рой поведал ей, с чем пожаловал. Всегда улыбчивая и доброжелательная старушка сурово нахмурилась.

— Нехорошее это дело, Рой. Можно, конечно, приготовить любое зелье, хоть приворотное, хоть отворотное, да только не помощница я тебе здесь. Что ты удумал? Живого человека принудить плясать под твою дудку, потакать твоим капризам, против воли в полон вести? Это, бывало, когда война приключалась, помилуй нас от такой напасти Святой Пафнутий, и супротивцы девок силой к себе уводили, и то понять было нельзя, чтобы сердцем с таким непотребством смириться. А ты хочешь посреди мира супостатом стать? Коли не люб ты своей зазнобе, то тут уж ничего не поделаешь, насильно мил не будешь. На-ка вот, травку возьми да завари на росяной водице. К утру в голове-то прояснится. И не хмурься, сынок. Сам знаешь, я тебе худа не пожелаю.

Рой травку взял, кивнул, мол, да, конечно, и отправился обратно. Травка была знакомая, использовалась, когда голова болела после лихорадки. Отойдя от деревни, досадливо швырнул бабкин подарок в придорожный куст. Обижаться на старуху бесполезно. Но и отваров он пить не собирался. Сам все сделаю. И как раньше не додумался? Не может такого быть, чтобы в фолиантах учителя отсутствовало это заклинание.

Рой, обложившись книгами, просидел за столом до глубокой ночи, и все-таки нашел то, что искал. На полях напротив нужного текста почерком Дрэя была сделана надпись на неизвестном языке, но он не обратил на нее внимания. Травы, используемые в составлении приворотного зелья, на две трети оказались незнакомыми, но на них имелись ссылки, и, сняв с полки еще одну книгу по старинному траволечению, Рой разыскал искомые названия и прочел описание каждой составляющей. Ни в лесу, ни на прилегающих к деревне лугах эти травы не росли, но обладали очень схожими свойствами с известными Рою растениями, которые всегда были в его распоряжении.

Само заклинание состояло из двух небольших абзацев нескладного текста, но он уже давно научился относиться к таким вещам более чем серьезно, не ставя под сомнение древнюю мудрость. Ритуал не вызывал затруднений, время изготовления магической смеси — полночь полнолуния, а время произнесения заклинания — полдень следующего дня. Результатом колдовства должно стать появление необыкновенного белого цветка с красной оторочкой по краям лепестков. Приворот начинал действовать почти сразу, буквально через пару-тройку дней и набирал полную силу к новолунию, навсегда скрепляя влюбленного с его избранницей.

До полнолуния как раз оставалось два дня, и Рой потратил один день на то, чтобы изготовить из глины миску и ступку, и обжечь их в печи у деревенского горшечника, объяснив мастеру, что нечаянно разбил свою посуду для приготовления лечебных смесей. На второй день юноша собрал необходимые травы и в полночь, сверяясь с книгой, приготовил в миске приворотное зелье, закрепив его действие особым движением рук, указанным на картинке в магическом фолианте.

Место, на котором он собирался завтра ворожить, находилось прямо за домом, на вершине холма у самой опушки леса. Рой знал, что это место старой и доброй Силы, там ему всегда было легко, и он частенько приходил туда отдыхать, а в последнее время — мечтать и сочинять стихи о красавице Нике. Тетрадочку со стихами он хранил, завернув в непромокаемую ткань, в дупле старого дуба, куда, не доберешься, не умея левитировать.

Проснулся Рой с первыми лучами солнца, но, как предписывал ритуал, отказавшись от завтрака, только попил ключевой воды, тщательно вымылся, оделся во все чистое, еще несколько раз повторил про себя заклинание и сверился с книгой. Солнце все выше взбиралось по небосклону, и Рой, взяв миску с зельем, отправился на опушку леса. Он долго ходил по полянке, прислушиваясь к ощущениям, выбирая подходящее место, пока не нашел его на самой яркой травяной окружности без единого цветка. Она оказалась почти идеальной формы: возникало впечатление, что кто-то специально создал ее для магических действий. Рой взял ступку и очертил ею защитный круг, чтобы колдовство не вырвалось наружу. Ему вовсе не улыбалось, чтобы кто-нибудь ненароком воспользовался плодами его трудов.

Наконец солнце вошло в зенит. Рой опустил миску в центр травяного круга, скинул с себя всю одежду, аккуратно сложил рядом, достал из нагрудного мешочка заветный лоскуток и опустил его в зелье. Посолонь[21] поклонился на четыре стороны света, сделал глубокий вдох и начал читать заклинание. Оно произносилось четыре раза подряд.

После первого раза над миской заклубился легкий серый дымок, и Рой воодушевленно и с возросшей уверенностью продолжил чтение. Дымный столбик начал расти, обволакивая Роя, и остановился на границе травяного круга. Когда заклинание было прочитано в третий раз, дым стал совсем плотным, полностью закрыв солнце, и из серого превратился в белый с алыми и черными вкраплениями. Земля под ногами волшебника начала мелко вибрировать, птичий гомон умолк, как перед грозой.

Рой, не ожидавший такого сильного эффекта, в испуге попытался остановиться, но неизвестная неодолимая сила выталкивала из него слова, и заклинание вопреки всему было произнесено положенное количество раз. Дымный кокон бешено завертелся вокруг, вырывая воздух из легких с такой силой, что Рой начал задыхаться. Вдруг кокон сделался ледяным, потом обжигающим, как огонь, став похожим на огромный гриб кроваво-красного цвета, после чего взорвался с оглушительным хлопком. В это мгновение все исчезло, и Рой обессилено опустился на колени. Зеленый травяной ковер пропал, и на его месте осталась развороченная земля. В центре круга образовалась довольно глубокая воронка, на дне которой распустился белый цветок дивной красоты с алой оторочкой по краям лепестков и глянцево-черным глазом сердцевины — в комментариях к заклинанию было указано, что в случае правильно исполненного действия должен появиться именно цветок. Значит, он все сделал, как надо! Ступка и миска бесследно исчезли.

Ошеломленный и обессиленный, Рой дрожащими руками потянулся к цветку и поднял его. Но как только на лепестки попали солнечные лучи, цветок рассыпался в пыль и налетевший ветерок развеял ее. Несколько пылинок попало в нос, Рой чихнул и вытер выступившие слезы. О том, что цветок должен исчезнуть, в заклинании ничего не было сказано, как, впрочем, не было и указаний, что же с ним делать. И тут он вспомнил о приписке Дрэя на полях книги. Видимо, она обозначала именно исчезновение цветка. Рой оделся, снял защитный круг, и, удовлетворенный своим колдовством, шатаясь от усталости, отправился домой, полный радужных надежд.