Кто я такой?! Луг, я Луг, потому что ты назвал меня — Луг! Вспоминай же, мой волк. Я уже согласен носить это имя, имя первого бога.

О ком прошу вспомнить? О Лили. Да, Лили, твоя Лили, наша Лили! Да что с тобой? Ты лишь от имени ее подпрыгивал! Какая она? У нее светлые волосы, они светятся в темноте вашей спальни и доходят ей до колен. У нее нежная улыбка, а глаза и волосы золотятся, когда она смотрит на тебя. Она очень добра к ши и животным. У тебя обручальное кольцо на пальце, как и у Лили. Нет, это не просто рисунок!

Нет! Дей, нет же, нет, Лили не твоя фантазия, не призрак! Как это, слишком хороша, чтобы быть настоящей? Лили существует, нет-нет, перестань! У тебя на шее медальон с прядью ее волос! Ты не можешь забыть ее! Она — твое волчье солнышко! Да, это ты так говорил, ну не я же! Дей, вспомни же! Торопись, волк, песок все сильнее засасывает тебя, он уже по пояс!

Не пойму, что ты задумал. Зачем лезешь в куртку?

Ой, ты все делаешь правильно! Наконец твои глаза загораются желтым! Да, это платок, что она вышила для тебя! Наша Лили!

Фух, а говорят, солнечная вышивка перестала хранить того, кому подарена. Вернусь, зубы пересчитаю. Ну, хоть мысленно.

Волки все же нюхливые создания, я говорил тебе, мой Дей, и скажу еще раз. Безумно нюхливые и безумно верные.

Да, ее забыть невозможно, не надо, не надо корить себя, мой волк. Ты ведь вспомнил сам!

Открой, открой медальон. Ты столько раз хотел это сделать! Порывался и отступал. Отложенное желание еще хуже невыполненного. Да, ее волосы пахнут солнцем. Она сама — солнце! И она ждет тебя, мой Дей. В твоем Доме, с твоим отцом и твоей сестрой. Да, и Меви, Джаред тоже там! И другие волки, и даже Финтан!

О старые боги, которых нет, спасибо вам! Вот только песок уже по грудь, и как нам теперь выбираться отсюда?

Ох, вот это новости! Кто это тащит нас вверх?

Бранн уже по другую сторону рва, который прикидывался таким коротким! Не иначе как перелетел. И больно легко он высвободил тебя из этих неблагих песков.

— Я толкнул тебя, Дей, прости, — говорит он, протягивая откупоренную флягу. Пытается отряхнуть твою одежду.

Да, костюм теперь точно лишь на тряпки. Нет, мой Дей, кинжал и двуручник при тебе. А вот мешок остался где-то между барханами. Нет, думаю, пески не отдадут его, сколько ни проси. Поди-ка сами уже забыли, где он лежит. Забывучие пески.

— Ты, видно, был должен, — с трудом отвечает Дей, напившись и отдавая флягу. Даже мне вода кажется очень сладкой.

— Нет. Не должен. Просто я старался сократить тебе путь, — хмуро растягивает губы неблагой.

— И что, сократил?

— Не знаю, а ты не заметил? — огорчается Бранн.

Мой Дей, он расстраивается еще пуще, зря друга в спину толкнул. Ну, может, он прикинул, сколь долго будет объяснять, куда прыгать, зачем прыгать и почему нельзя перенести тебя прямо в город! И решил сократить путь хотя бы на разъяснения. Нет, я и не думал издеваться!

Ой, может, не надо так сильно стучать его по плечу в ответ?

— Будем считать, что сократил, — отвечает Дей. И Бранн косится почти довольно.

Волк, встряхнувшись, спрашивает:

— Скажи, а есть в вашем неблагом краю место, где тебя не хотят сожрать, выпить, свести с ума, околдовать или покалечить? Или расширить границы за счет резвых ног?

— Добро пожаловать в Золотой Город! — поднимает длинные уголки губ Бранн.

Ворона отряхивает плечи моего Дея. Затем вздыхает, ежится и слабо улыбается, собираясь с силами для окончательного возвращения домой. Кажется, стоит Бранну обернуться, как прежняя жизнь набросится на него, обгрызет, не оставляя костей.

Дей хлопает по плечу, подбадривая и поторапливая: настроение настроением, а спешить нам приходится.

Бранн вздыхает вновь и прищуривается.

Золотой город, тающий в дымке, неожиданно оказывается очень близко от рва с коварным песком. Кругом высокие и вычурные здания, которые блазнятся… Да, мой Дей, мне тоже хочется протереть глаза.

Бранн вышагивает рядом спокойно, выкрутасы построек его не впечатляют, но на то он и неблагой. Я тоже никогда раньше не видел, чтобы здание располагалось крышей вниз или боком вверх. Или состояло из одних только зеркал, или загибалось, будто его потянули за угол, или выглядело сплюснутым, словно смотришь под воду.

Одно смотрится и вовсе издевательством над здравым смыслом: его очертания такие, будто ты пьян! Или я пьян, мой Дей! Оно еще и двигается, словно танцует! Проще смотреть на дорогу под нашими ногами. Бранн бормочет, не поднимая головы:

— Ты привыкнешь, все быстро привыкают.

Главная дорога у неблагих широкая, а еще невероятно ровная, чистая и гладкая, с затейливыми рисунками. Жителей не видно, но неясный гул на грани слышимости намекает, что их тут достаточно. Первый попавшийся по пути неблагой дико косится на нас, его волосы шевелятся, хотя ветра нет, он кивает Бранну, получает кивок в ответ, но и после того как мы расходимся, продолжает оглядываться на тебя.

Да, мой Дей, мне тоже не по себе. Я понимаю, что настораживает в облике неблагого: вместо волос у него на голове растут змеи, вовсе обычным по сравнению с этим смотрится то, что он бос. Пыли здесь нет совсем, равно как и обуви: по желтой, светящейся мостовой стучат только легкие сапоги Бранна, да твои высокие охотничьи ботфорты, мой Дей. Что змееволосого неблагого насторожило в тебе? Видимо, твоя совершенная красота, мой Дей. И ничего не хихи!

На карнизах и фасадах порхают птицы, пересвистываясь слишком осмысленно для обычных, феечки стайкой проносятся мимо. Да, это именно феечки, а не стрекозы! Ты просто их не видел, поверь старому умному Лугу! А это кто? Да всего лишь умывающаяся крыса со стрекозиными крылышками, эка невидаль!

Бранн прихватывает тебя, заглядевшегося, за рукав, останавливает, не давая опустить ногу на важно ползущего полуметрового ящера. Перешагнуть тоже не дает, заставляя дожидаться, пока тот проползет.

— Ты же не хочешь начать кровную вражду с королем Песчаных барханов? Она будет длиться пятьдесят поколений, что недолго для ящеров, но твои дальние потомки окажутся в страшной опасности. Если ты не бросишь вызов никому из его потомков, чтобы сразиться на церемониальной дуэли, предполагающей ползание по нагретым до огненного жара камням в своем первозданном виде, — Бранн бросает выразительный взгляд на одежду, — то потомки всех жителей Песчаных барханов откроют охоту на твоих потомков.

Важно переставляющий лапы король Песчаных барханов бросает на нас высокомерный взгляд, и я очень рад, мой Дей, что ты слишком ошарашен для ответа. Ящер присматривается к Бранну, во взгляде сквозит узнавание, он шипит:

— Дтх-а-а, емху-у мхо-ош-шно вферить! Пх-ходтробности-и дху-уэли нхе-еблагхо-ой пхри-инц-с зснае-ет на-а схво-оей-й шкху-уре!

Бранн отвешивает глубокий поклон, но вскидывает голову почти шутя:

— Тогда ты был гораздо-гораздо меньше!

Ящер королевского рода надменно задирает подбородок, но косится вполне дружелюбно и проползает дальше.

Снова можно идти, но Мой Дей не спешит трогаться с места, пристально смотрит на Бранна и склоняет голову набок:

— То есть ты?..

— То есть когда я был меньше, я знал не так много свобод, — Ворона чешет нос длинным пальцем, как будто хочет спрятать за рукой лицо, — и не так внимательно смотрел под ноги. Но ползал и тогда хорошо!

Ох, мой Дей, да, мне тоже хочется потрясти головой, но я боюсь беспокоить твое заживающее плечо.

Мы идем дальше, то и дело натыкаясь на новых и новых неблагих. О, старые боги, они все разные! Кажется, их вид не повторяется даже в общих чертах. Поэтому, когда Бранн затаскивает тебя в какую-то неприметную сумеречную лавку, вылетевшие феи, слабо светящиеся зеленым, наряженные в одинакового фасона сюртучки, прямо радуют глаз. Пауки чинно выстроившиеся вдоль стены, тоже в форменной одежде, радуют глаз не так сильно.

Феи порхают вокруг головы Бранна, и я бы отмахнулся на его месте, как и ты, мой Дей, но Ворона терпеливо ждет и, кажется, прислушивается к перезвону их крыльев. Одна малютка замирает напротив его лица, едва не садясь на длинный нос и заставляя скашивать на себя глаза. Хотя неблагого это не беспокоит.