Ну отпусти его наконец, мой Дей! Да, я тоже думаю, что эта хмурость не напугает даже котенка, не то что взрослого волка, но гораздо страшнее вороний грай: он отчего-то почти распрощался с жизнью.

Оказавшийся поставленным на пол Бранн встряхивается, оглядывает себя сердито и недоуменно, словно ты ему не рукава помял, а что-то большее. Например? Например, представление о жизни, мой Дей!

Удав на его плече укладывается обратно, успокоенный и улыбающийся на свой змеиный манер. Вот он, похоже, понял, что тебя так рассердило.

Бранн замирает на середине движения и стремительно оборачивается к позабытой стеклянной посуде, словно твоя тряска выбила решение. Откупоривает склянку с осколками Хрустального моря, вынимает один голой рукой, не боясь порезаться, ибо это тоже входит в его планы. Стекающая по грани осколка прямо в лунку браслета кровь накрывается этим же самым осколком, и он вновь подступает к тебе с кинжалом.

Пусть неохотно, но мой волк протягивает ладонь, чуть морщится от мимолетного укола, хотя не столько от укола, сколько от неблагой настойчивости: в данный момент моему Дею больше всего хочется выбросить этот браслет к синим фоморам в бездну!

Однако результат интересен, он заставляет моих ши склониться над браслетом опять: на этот раз кровь не спорит друг с другом, не вытесняет друг друга из мира, а растворяет осколок каждая со своей стороны. На краткий миг становится видно, что осколок превращается в обыкновенную воду и кровь перемешивается. Она, безостановочно вращаясь, создает крохотный водоворот, но не истребляет сама себя. Теперь это что-то одно, соединенное неблагим волшебством и зеркальной водой!

Бранн радостно запечатывает лунку серебряной монеткой, потом прикрывает глаза, и на браслете проступает гравировка в виде расправившей крылья вороны. Возле Бранновой руки за браслет хватается хвост удава, и по серебру проступают маленькие выпуклые чешуйки.

— Теперь ты найдешь дорогу и помощь, даже если меня не будет рядом, — Бранн протягивает тебе изукрашенный браслет.

Мой Дей! Не надо скрещивать руки на груди так непримиримо! Даже если тебя трясет от бешенства.

— Я. Его. Не. Возьму! Если. Только…

Что же ты задумал, мой волк? О! Ты уверен? Конечно, глупый вопрос.

— Если, что?.. — подозрительно переспрашивает Бранн.

— Если ты тоже не примешь от меня подарок.

Твоя напуская безмятежность настораживает неблагого похлеще твоей же злости. Кажется, Ворона уже понял, что спокойствие после бешенства — дурной знак.

— Очень простой подарок, Бранн. Но мне будет за тебя спокойнее.

Бранн с сомнением вглядывается: Дей поднимает истрепавшийся подол и отрывает от него длинную полоску подбоя, такого же плотного, серого и шерстяного, как и весь плащ.

— Прими в дар все, что заключено в этой вещи! — темно-серая полоска, больше похожая на веревочку, вытягивается перед носом неблагого. — Я прошу тебя, Бранн!

Третий принц Неблагого Двора водит взглядом, подозрительно принюхивается, магия вокруг шипит, стремясь помочь, в зеленых глазах крадутся очень недоверчивые феи.

— И тогда ты возьмешь браслет? — быстрый взгляд из-под полуприкрытых век.

— И тогда я возьму браслет! — утвердительный кивок, мой Дей очень честно смотрит прямо в глаза неблагому.

Наш неблагой колеблется, он чувствует в выборе слов серьезный подвох, но ни блестящий ум, ни дружественная магия не помогают определить, чего добивается Дей.

Бранн переминается с ноги на ногу, уточняет недоуменно в ожидании подвоха, зато почти согласно:

— И что мне делать?

— Просто возьми, скажи «да» или «принимаю». Или ничего не говор-р-ри! Только повяжи эту веревку себе на запястье.

Нет, это совершенно не подозрительно, да, мой Дей, вот нисколько, ни на один волчий волос.

— Ладно, — с глубоким вздохом решается Бранн. — Только браслет носи обязательно. Так я или… — подозрительно кашляет, — кто-то другой сможет тебе помочь.

Обрывок перекочевывает из рук в руки, неблагой ши завязывает его на запястье ловким двойным узлом, избыток нити быстро сжимается, утолщая и запечатывая веревочный браслет.

Из волчьей шерсти.

Снятой с собственного плеча и подаренной принцем Дома Волка.

С ритуальными словами!

— Ну что ж… — мой Дей, слишком довольный для рычания, разводит руками с коротким поклоном. — Я не могу не прислушаться к совету моего нового королевского волка! — а затем сам вынимает серебряный ободок из пальцев застывшего, словно жук в янтаре, Бранна.

Бранн, застывший памятником самому себе, привлекает внимание задремавшего удава. Тот открывает глаза, всматривается в сомкнувшиеся на браслете руку неблагого, прикрытые глаза, подрагивающие уши.

— Чт-то т-тут-т произошло? Бранн заколдован?

— Я дал Бранну защиту от его братьев, — бодро отвечает Дей. — Вот не знаю, как отнесется!

— Он может-т от-т эт-той защит-ты от-тказат-ться? — Боаш взволнованно приподнимается над плечом Вороны.

— Нет! — мой Дей рапортует еще более бодро. — Обратной силы не имеет!

— Т-тогда большое спасибо! — удав учтиво склоняет голову. — Признат-ться, мы все переживали, т-трет-тий принц, — скашивает глаза на Бранна, вздыхает, — иногда не думает-т позабот-тит-ться о себе! И т-так было, и т-так, видимо, будет-т! — хвост наставительно приподнимается.

Да, мой Дей, мне тоже кажется, что удав не с самого своего детства был собственно удавом!

Наша неблагая Ворона пока не подает никаких признаков жизни, только дергаются острые ушки; да, я помню, он так нервничает! И придерживает их руками. О! А может все-таки не стоит?

Боаш диковато косится на тянущиеся к острым кончикам руки Дея, но не препятствует. Даже уши у нашего неблагого особенные — на ощупь мягкие и как будто опушенные! А на взгляд и не определишь! Острые кончики теплые, тонкие, чувствуется, как дергаются напряженные мышцы, однако от твоего касания дерганье постепенно стихает.

Боаш пораженно качает головой:

— Я думал, он сразу в себя придет-т! — приподнимается гибко, нависает над ближайшим захваченным ухом. — Поразит-тельно! Может-т и впрямь всё уст-троит-тся…

— Что Бранн настолько не поделил с братьями, что они злы на него?

Да, мой Дей, потряси головой, я тоже не понимаю, как такое возможно в рамках кровного родства!

Боаш затейливо изгибает хвост, поджимая его, опасливо смотрит на медленно дышащего Бранна, свивает кольца выше и переползает на твою руку, все приближаясь. Да, касания неблагого удава нам, мой Дей, видимо, было сегодня не избежать.

Боаш шепчет, зависая прямо перед твоим лицом:

— Т-трет-тий принц заст-тавляет-т наших Парящих королей опасат-ться за свой т-трон и за уст-тойчивост-ть Парящей башни!

Бранн начинает отмирать именно сейчас, конечно, то ли почуял, то ли собрался, наконец, поэтому Боаш скоренько свивает кольца обратно:

— Т-ты видел Парящую башню, не мог не видет-ть, т-так вот-т, я не шучу, наш т-трет-тий принц может поколебать её! Или даже обрушит-ть, но об эт-том нельзя говорит-ть за пределами маст-терской, можно т-только догадыват-ться. Обрат-ти внимание на рисунок…

— Боаш, — слабо произносит Бранн, и змея затихает с самым невинным видом, так же, как до этого, приподнимаясь над его плечом. — Что за разговоры о рисунках?

Ворона недовольно хмурится, удав изображает святую простоту, а его хвост незаметно для Бранна и недвусмысленно тычет в сторону картины во всю стену. Как же с этими неблагими все запутано, да, мой Дей!

Наш неблагой приподнимает руку с веревочным браслетом, разглядывает обреченно:

— И отыграть назад, конечно, нельзя? — зеленые глаза серьезны, в них нет места феям, но и равнодушию, которого ты так опасался, тоже нет, мой Дей.

— Тебе тоже пора присваивать профессорское звание магистра Проницателен, как обычно!

— Чтобы получить это звание, мне надо воспитать по крайней мере четырех лекарей-ма…