Но Саладин отнюдь не выглядел суровым. Он смотрел на юношу так, как отец смотрит на маленького сына, потратившего время на странный рисунок, который, вопреки всем своим недостаткам, был пронизан любовью и невинностью.

— Повелеваю наградить Камаля ибн Абдула Азиза одной тысячей динаров за успешный захват Уильяма Тюдора, одного из великих воинов, которые являются гордостью армии противника. И возвести его в ранг моего личного телохранителя.

Придворные удивленно зашептались. Аль-Адиль заворчал. Будь его воля, он выпорол бы мальчишку перед всей армией за то, что тот попался на глупую уловку. Камаль, по-видимому, ожидал нечто среднее между двумя этими решениями своей судьбы и был явно озадачен великодушием султана. Юноша пал ниц, коснувшись головой земли в знак крайнего уважения, — обычно в такой позе люди молятся только Аллаху.

— Милосердие султана не знает границ.

Саладин широко улыбнулся.

— Это всего лишь достойная награда, — ответил султан. — Ты оказал нам по-настоящему ценную услугу, за которую я буду вечно благодарен. Сегодня ты рассмешил меня, а в мире, где правят печаль и смерть, умение веселиться — самый ценный дар.

Мириам аккуратно зашила плечо Ричарда иглой с шелковой нитью. Самое сложное было позади. Первой непростой задачей оказалась глубоко засевшая в плече короля стрела, которую надо было вытащить под подозрительными взглядами рыцарей, так и ждущих с ее стороны покушения на короля. Когда Мириам в конце концов удалось вынуть острие стрелы из лопатки, она столкнулась с новой проблемой: срочно требовалось остановить внезапное кровотечение. На мгновение Мириам показалось, что она задела артерию и Ричард Львиное Сердце скоро скончается от кровопотери. Но, несмотря на то что она с радостью послала бы эту кровожадную собаку прямо в ад, Мириам понимала, что умрет вслед за Ричардом, а ей не хотелось своей казнью доставлять удовольствие крестоносцам.

Используя особые травы, которые она собрала в Арсуфе, когда Ричард впервые сообщил, что ей придется сопровождать его армию в Аскалон в качестве лекаря, Мириам наконец остановила кровотечение и, возможно, распространение инфекции. Единственное, что теперь осталось, — зашить рану.

Во время этой мучительной операции она с удивлением отметила, что Ричард пребывает в сознании. Будь на его месте кто-то другой, он бы уже давно с радостью погрузился в черноту, чтобы избежать мучительной боли. Но Ричард Львиное Сердце, судя по всему, был решительно настроен доказать и себе, и ей, что он на голову выше остальных.

Поэтому Мириам продолжала с ним разговаривать, понимая, что звук ее голоса по меньшей мере отвлечет короля от болезненной операции, которую она вынуждала его выносить. Из бессвязного бормотания Ричарда она поняла, что произошло. Солдаты Саладина заманили крестоносцев в ловушку, и сэр Уильям намеренно попался в западню, расставленную для самого короля.

— Должно быть, твои рыцари очень любят тебя, если решаются вместо короля оказаться в заложниках, — сказала Мириам, продолжая накладывать швы на длинную рану на левом плече.

Сейчас, когда подействовали заживляющие травы, Ричард выглядел бодрее. Он дал знак солдатам, чтобы оставили их одних. Солдаты колебались, но, взглянув в глаза короля, горевшие решимостью, повиновались. Мириам поняла, что впервые осталась одна в личных покоях Ричарда. Любая женщина почувствовала бы себя неловко от неожиданной близости, особенно когда король явно положил на нее глаз, но Мириам сама ожидала подобной возможности. За последние несколько недель ее положение стало крайне шатким. А теперь, когда был разрушен Аскалон, неизвестно, что предпримет Ричард, если узнает о ее роли в крушении своих грандиозных планов. Мириам понимала: есть единственный способ снискать расположение короля и выиграть немного драгоценного времени.

Странно, но для нее, похоже, все дороги ведут в Аскалон. Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как захватили караван ее родителей, идущий из Каира в Дамаск. Именно у Аскалона, выскочив из-за песчаных дюн, на них напал отряд франков. Здесь погибли ее родители, и много лет она верила, что ее душа погибла вместе с ними. А сейчас Аскалон сгорел дотла, и Мириам, чтобы выжить, стремится завоевать любовь короля душегубов, лишивших жизни ее родителей. Ах, неугомонный Бог-насмешник!

Ричард заерзал, однако Мириам продолжала осторожно сшивать рану. Он смотрел в никуда, размышляя о своем друге и тех ужасных мучениях, которые ему, должно быть, приходится сносить от рук Саладина. Разумеется, Мириам знала, что Уильяма, скорее всего, примут как почетного гостя, в соответствии с султанским кодексом чести, но этому варвару не понять подобной обходительности. В то же время Мириам чувствовала, что душевные страдания Ричарда помогут ей завоевать его сердце, чтобы воплотить в жизнь свой очередной план.

— Уильям — человек чести, — после довольно продолжительной паузы произнес король, и Мириам уловила в его голосе горечь. — Я часто спорю с ним, но в глубине души знаю, что он моя лучшая половина.

Мириам заметила, что сегодня Ричард не в себе: он больше не прячется за свои обычные хвастовство и браваду. По-видимому, потеря друга вкупе с унизительным крушением главных стратегических планов разрывала королю сердце. Мириам видела, что переживания притупляют неусыпную бдительность Ричарда, и надеялась, что сумеет сыграть на этом.

— Король не перестает меня поражать.

Ричард удивленно взглянул на девушку.

— О чем ты?

— Я слышала, что ты безжалостен и жесток, — таким я тебя сама видела, — ответила Мириам, тщательно подбирая слова. — Однако я чувствую, это всего лишь маска.

Ричард смерил ее странным взглядом, как будто она, сама того не желая, задела его самое больное место.

— Для пленницы ты ведешь себя слишком дерзко.

Мириам засмеялась, намеренно добавив женской игривости к смеху.

— А я думала, что являюсь почетной гостьей.

Ричард впервые с тех пор, как его принесли с поля боя, улыбнулся.

— Я тронут!

Пока Мириам правой рукой зашивала рану, длинными пальцами левой руки она нежно массировала плечо короля.

— Ричард Аквитанский, ты пришел сюда, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову?

Ричард Львиное Сердце опустил глаза, его улыбка погасла.

— Это мой долг как короля Англии.

Мириам решилась на дерзкий поступок.

— А твой отец — кажется, Генрих? — говорят, был против этого крестового похода.

Она почувствовала, как напрягся Ричард. Взгляд его стал холодным, а плечо чуть дернулось, когда иголка царапнула живую плоть.

— Прости меня, — извинилась Мириам. — Рана еще свежая.

Пусть Ричард сам догадывается, что именно она имела в виду.

Король потянулся к девушке и погладил нежную кожу ее ладони. Мириам едва сдержалась, чтобы не отстраниться от него, но в последний миг взяла себя в руки: в конце концов, именно этого она и добивалась.

— Скажи мне, Мириам, где бы ты сейчас была, если бы я не пристал к вашим берегам?

— Скорее всего, в иерусалимском гареме, строила бы козни новой возлюбленной Саладина.

При упоминании имени врага в Ричарде взыграла желчь.

— Ты заслуживаешь большего.

Мириам сделала последний стежок и положила иголку с ниткой на маленькую буковую подставку у военной походной кровати, служившей королю ложем.

— Чего еще желать женщине, если не быть королевой? Я уверена, что каждый мужчина желает быть королем.

Ричард глубоко вдохнул и встал. Попытался расправить раненое плечо и поморщился.

— Трон — тюрьма, — признался он. — Все деяния правителя пристально изучает враг, надеясь заметить слабину. Каждую ночь просыпаешься в холодном поту от того, что в комнате может затаиться убийца.

Воображение Мириам на мгновение нарисовало приятную картину того, как убийца подкрадывается во сне к Ричарду. Но она отмахнулась от нее и, делая вид, будто ей интересны сокровенные мысли короля, продолжила весь этот фарс.