— Как же такое возможно?.. — прошептал я, коснувшись лица и окончательно убедившись, что отражение в зеркале — реальность, а не иллюзия.

— Раскаяние, — мягко произнёс Дамблдор, встав рядом со мной и тоже посмотрев в отражение. — Вот она, причина. Искреннее раскаяние. Только оно может вернуть расколотой душе целостность. Сколько у тебя было крестражей?

— Шесть… — задумчиво ответил я, всё ещё вглядываясь в того растерянного парня в тёмно-синем хирургическом костюме, который стоял прямо передо мной.

— На самом деле, их было семь. В ту ночь, когда ты… попытался убить Гарри, ты случайно создал седьмой, заключив осколок своей души в нём. А сейчас… их больше нет. Твоя душа снова цела. Благодаря искреннему раскаянию. Но как же ты смог выжить после такого?.. — он внимательно посмотрел на меня, словно просвечивая рентгеновскими лучами, но я, отвернувшись от зеркала, тяжело вздохнул и вернулся на место у кровати Тины.

— Я не могу позволить себе умереть сейчас, — просто ответил я, следя за показаниями кардиомонитора, на котором отражалась линия ЭКГ. — Я должен спасти её, Дамблдор. И я спасу её. Чего бы мне это ни стоило. И кстати… спасибо.

Последнее слово я произнёс, посмотрев в глаза мракоборцу, который всё это время молча следил за нами. Тихо произнёс, устало, но всё же в одном этом слове было больше благодарности, чем в тех пустых речах, что порой лицемерно говорят на каких-то торжественных событиях. Бруствер, широко улыбнувшись, кивнул, а затем проследовал на свой наблюдательный пост. А для меня наступила очередная полная испытаний смена, очередные непростые сутки. Очередная партия, партия со смертью, на кону в которой была жизнь той, что прочно скрепила мою душу. Той, что помогла мне вновь стать человеком.

Я очень извиняюсь за то, что эта глава содержит такое количество медицинских терминов и довольно подробное описание медицинских манипуляций, но магия на Тину не действует, а Том — хирург. Поэтому ниже я вынесла термины, которые могут быть непонятны. Если непонятно что-то ещё, пишите в комментарии, я с радостью отвечу на любой вопрос.

[1] — подключичная вена.

[2] — состояние, при котором происходит скопление жидкости между листками перикарда, что приводит к невозможности адекватных сердечных сокращений за счет сдавления полостей сердца.

[3] — прокол сердечной сорочки (перикарда).

[4] — искусственная вентиляция легких.

[5] — угол между мечевидным отростком и прикреплением хряща 7 ребра слева.

[6] — непрерывное удаление с помощью медицинских дренажных инструментов (резиновых трубок, марлевых тампонов и т. п.) жидкого содержимого из ран, внутренних полостей тела и т. п.

[7] — введение специальной трубки в трахею и гортань.

[8] — патологическое изменение функций жизненных систем организма, при котором отмечается нарушение дыхания и кровообращения.

[9] — недостаток кислорода вследствие снижения концентрации в крови гемоглобина и форменных элементов.

[10] — лат. судьба помогает смелым.

***

Почти сразу же после прихода в лазарет посетителей проснулся и Снейп. Выглядел он, конечно, неважно, но намного лучше меня, к тому времени не спавшего неполных трое суток и потерявшего литр крови. Снейп, так же как и все остальные, крайне удивился переменам в моей внешности, но он единственный реально мог понять, почему они произошли. Он единственный из всех людей в замке мог до конца понять меня, как бы это ни звучало.

— Тебе нужно отдохнуть, Том, — внимательно посмотрев на меня, тихо проговорил он, подойдя к кровати Тины. — Я могу вместо тебя посидеть пока здесь…

— Но ты не сможешь вместо меня помочь ей, если что, — упрямо возразил я, даже не собираясь вставать со своего места.

— Том, Северус прав, — Лестат, совсем недавно вернувшийся в лазарет, тоже подошёл к нам и пристально посмотрел на меня. — В таком состоянии ты не сможешь оказать нужную помощь моей сестре, даже если и будешь знать, что делать. Отдохни немного, а мы, если что, сразу же разбудим тебя. Давай, не глупи, ты же не для того оперировал и боролся с шоком, чтобы вот так по-дурацки потерять её.

— Ладно, — его доводы действительно были весьма убедительными, а сознание уже начинало непроизвольно отключаться на какие-то мгновения, и от меня в таком состоянии на самом деле было больше вреда, чем пользы. — Сразу же разбуди меня, если что!..

— Конечно, — заверил меня Лестат, а Снейп только коротко кивнул и присел на стул у противоположного края кровати.

Я, немного шатаясь от нахлынувшей усталости, всё же отошёл от кровати Тины и плюхнулся на одну из больничных коек, что были отодвинуты от нашей импровизированной палаты интенсивной терапии, и как только голова коснулась подушки, сразу провалился в глубокое забвение.

Мне показалось, что прошло всего несколько секунд с тех пор, как я лёг на кровать, когда я вскочил на ноги от чьих-то громких возгласов, но на самом деле яркий солнечный свет, заливавший больничное крыло, говорил, что прошло как минимум несколько часов, а то и больше. Всё ещё отходя от глубокого сна, который вдруг поглотил меня, я растерянно оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что произошло и к какой экстренной ситуации мне нужно было настраивать себя. Но буквально секунд через десять, оценив окружающую обстановку, я понял, что со стороны Тины никаких проблем не возникло. Проблемы возникли совсем с другой стороны, которой никто не ждал.

— Долорес, что за чушь вы здесь несёте?! — рассерженно воскликнул нынешний министр магии, Корнелиус Фадж, ворвавшись на «чистую» половину лазарета и держа перед собой нелепый котелок светло-зелёного цвета. — Вы же прекрасно знаете, что Сами-Знаете-Кто давно мёртв?! Как он может быть сейчас здесь?!

Следом за ним в дверь ворвалась невысокого роста женщина в розовом костюме и жутким чёрным бантом на голове. При виде меня её лицо сначала перекосило от изумления, а потом она завизжала на весь лазарет:

— Вот, это он! Они помогли ему изменить внешность! Они все с ним заодно! И особенно Дамблдор!

Я быстро пришёл в бешенство оттого, что мои простые правила, которые я так чётко расписал, абсолютно не были выполнены, в особенности первое, и уже собрался объяснить их ещё раз, уже в более грубой форме, как Дамблдор, подойдя ко мне, едва заметно коснулся моего плеча ладонью и взял слово себе.

— Добрый день, Корнелиус! — он вежливо и спокойно поздоровался с министром, одетым в совершенно несуразный костюм в полоску, а потом тихо попросил: — Не могли вы вместе с профессором Амбридж надеть белые халаты, которые лежат на одной из кроватей у входа, и тщательно вымыть руки?

— А что вы здесь делаете, Дамблдор?! — удивлённо воскликнул Фадж, и я уже не смог сдержаться и, убрав с плеча руку старика, тихо, но жёстко произнёс:

— Не могли бы вы, господин министр, говорить немного тише и надеть всё-таки белый халат? Это же такие мелочи. Благодарю за понимание!

И, произнеся эти слова, я быстрым шагом подошёл к кровати, на которой лежала Тина, и начал сверять показания приборов. Фадж не мог не заметить в моём голосе неприкрытую грубость, и он даже открыл рот, чтобы начать возмущаться, но, увидев лежавшую под тонкой простынёй девушку на искусственной вентиляции лёгких и с торчавшими из рук и подключичной вены пластиковыми трубками, осёкся буквально на первом слове.

— Что же?.. — изумлённо проговорил он, уставившись на Тину.

— Корнелиус, если вы выполните требования доктора Реддла, то я обязательно всё вам объясню, — мягко обратился к нему Дамблдор.

— Да, конечно… — всё ещё не в силах оторвать свой взгляд от этой жуткой картины, тихо проговорил Фадж, поняв наконец, что мои правила не блажь, а вынужденная необходимость.

— Корнелиус! — ещё более истерично заорала Долорес, и я уже снова начал жалеть, что перешёл на светлую сторону, потому как Круциатус быстро помог бы мне доходчиво объяснить правила поведения в этом помещении.