А вот я вернусь. Да, я вернусь, тоже рано или поздно. Я умею ждать. Интересно, с кем же будет Тина в этот раз, следующий? Кого она будет обманывать после Снейпа? Что ж, я найду способ отомстить ей даже в случае гипотетической победы своего противника. Только немного позже, но я же умею ждать. Я давно решил проблему времени для себя. Время теперь не значило для меня ровным счётом ничего, так же как и для неё.

«А вот что значит время для тебя, Северус? — мысленно обратился я к своему противнику, как будто он сидел напротив. — Что значат для тебя эти два с небольшим месяца? Как ты ими распорядишься?»

У него осталось ровно семьдесят пять дней. Я уже знал, как мне заставить Тину прийти ко мне, причём по своей воле и абсолютно без помощи моего дорогого друга, который, я уверен, попытается мне помешать. Да, десятого мая, вечером, она войдёт в холл Малфой-Мэнора, в облегающем чёрном платье, сверкающая, прекрасная. Десятого мая, поздно вечером, она будет рядом со мной, будет сидеть на моём месте во главе большого чёрного стола в столовой, где я обычно проводил свои собрания. И в это собрание, последнее, она будет со всеми нами. Со мной и с Северусом.

Десятого мая, поздно вечером, у Тины будет последняя возможность посмотреть на него. Я заставлю её умолять меня, просить пощады для него. И он будет смотреть на это. А потом я убью его. Или он меня? Рискнёт ли он? Смогу ли я?

«Как интересно! — я невидящим взглядом посмотрел в темноту за окном. — Даже я не могу предугадать, что будет десятого мая поздно вечером… Но то, что этот день станет решающим для нас троих, я не сомневаюсь. Что ж, Северус, у тебя осталось семьдесят пять дней. Отсчёт начался».

***

Наконец всё вернулось в своё русло. Наконец после всех этих ужасных событий на Чёрном озере, после моего почти что «воскрешения», после внезапных перемен в Северусе, после этого несчастного бала жизнь в Хогвартсе вернулась в прежнее русло. Хотя «прежнее русло» — это, наверное, не то словосочетание, ведь из-за перечисленных мной выше событий русло как раз таки сильно изменило направление, но хотя бы замедлило своё бурное течение, перейдя в более спокойный темп.

Как я уже говорила, теперь мне не было нужды скрывать свою влюблённость в преподавателя Зельеварения, поскольку самый последний таракан в школе уже успел обсудить, что согласилась танцевать на балу я только с ним, и как заворожённо я смотрела на него во время вальса. Но все эти дни я упрямо продолжала делать вид, что между мной и профессором Снейпом исключительно деловые отношения, и моя влюблённость — это не более чем лёгкое увлечение, которое, можно не сомневаться, скоро пройдёт. Тем более что специфика публики, перед которой развернулась эта трагикомедия, была такова, что абсолютному большинству учащихся даже в голову не могло прийти, что наши «отношения» могут зайти дальше танцев и влюблённых взглядов и как максимум лёгкого поцелуя. И я думаю, что чопорные англичане во главе с Минервой МакГонагалл и Долорес Амбридж, которые, ко всеобщему удивлению, резко нашли общий язык, когда мы с Северусом своим танцем вдруг пошатнули их нравственные идеалы, даже в самом диком кошмаре не могли представить себе те сцены, которые видел тот самый несчастный стол (необычайно крепкий, надо заметить!) в личном кабинете декана Слизерина. А про спальню декана Слизерина я даже и не заикаюсь.

В общем, когда я снова вернулась к учёбе, то все уже настолько устали мусолить эту новость, всем она настолько приелась, что меня, собственно говоря, никто даже и не беспокоил особо. Поэтому я спокойно продолжала играть свою роль и «учиться», только теперь уже три человека в Хогвартсе знали о моём маленьком секрете. И Невилл, к его величайшему благородству, теперь очень выручал меня, поскольку все пары, на которых необходимо было применение магии, у нас были общими. Кстати, именно благодаря моему помощнику, моя успеваемость резко возросла, настолько, что строгая и очень сердитая на меня в последнее время профессор МакГонагалл даже пару раз снизошла на своих занятиях до похвалы в мой адрес, по правде сказать, не вполне заслуженной. Да, жизнь снова постепенно налаживалась.

По крайней мере, мне так казалось, пока в двадцатых числах февраля ко мне, мирно сидевшей за столом в Большом зале перед обедом и с интересом читавшей учебник по Зельеварению за седьмой курс, не подошли мои однокурсницы с Пуффендуя, с которыми я к тому времени неплохо общалась.

— Тина, привет! — хихикая, обратилась ко мне Ханна, а Сьюзен от распиравшего её смеха закрыла рот рукой.

Вместо приветствия я молча перевела взгляд со строчек учебника на пуффендуек и вопросительно посмотрела на них, и Ханне всё-таки пришлось самой продолжать «разговор»:

— А ты не в курсе, зачем профессор Снейп повесил в классе, где проходит Зельеварение, календарь и что-то отмечает в нём?

Услышав это, я настолько изумлённо посмотрела на девочек, что они обе уже не смогли удержаться от громкого смеха.

— Какой календарь? — я еле-еле заставила произнести себя эти два слова, ведь я сразу догадалась, что это был за календарь и чего с таким нетерпением ждал зельевар. «Ну он у меня получит! — подумала я, уже начиная закипать от злости. — Это же была всего лишь шутка, а не инструкция к действиям!»

— Ну, он такой… большой… обычный, в общем-то, календарь на пергаментном свитке… — в перерывах между приступами смеха пояснила Сьюзен.

— Девочки, а почему вы спрашиваете об этом меня? — стараясь по максимуму сохранять невозмутимость, вежливо поинтересовалась я, когда их смех немного прекратился.

— Ну вы же с ним… — смущённо начала говорить Ханна, но я сразу её перебила:

— Мы с ним что? — я с таким вызовом посмотрела на неё, что её щёки сразу же загорелись от стыда.

— Вы же с ним… неплохо общаетесь, — Сьюзен закончила предложение за подругу и многозначительно посмотрела на меня.

— Общается с ним мой несносный братец, — не терпящим возражений и слегка раздражённым тоном заметила я. — И он же попросил профессора Снейпа дополнительно позаниматься со мной его предметом, потому что скоро экзамены, а программа, которую я изучала до этого, сильно отличается от вашей.

— Но, Тина, у тебя с Невиллом почти самые высокие баллы по Зельеварению! — попыталась возразить Ханна, но я перевела свой жёсткий взгляд на неё, и та снова покраснела.

— Именно потому, что Невилл мне и помогает на занятии, у меня такие высокие баллы, — невозмутимо и немного холодно ответила я. — А экзамен мне придётся сдавать уже без него. Вот и всё наше общение. И зачем профессору Снейпу понадобился этот календарь, я не имею ни малейшего понятия. Ещё какие-то вопросы?

— Нет, это всё, — с виноватой улыбкой проговорила Сьюзен, и неразлучные подруги поспешили к своему столу.

Я же облегчённо выдохнула и хотела уже снова вернуться к увлекательному чтению, как в эту же минуту ко мне со спины кто-то подбежал и совсем рядом раздался запыхавшийся голос:

— Тина, ты уже слышала про календарь в кабинете Зельеварения?

Всё ещё отчаянно пытаясь сохранить остатки терпения, я с каменным лицом повернулась к обладательнице голоса и невозмутимо ответила:

— Да, Джинни, слышала.

— А ты не знаешь?.. — хотела спросить она, но я резко выкрикнула:

— Нет!

Джинни изумлённо уставилась на меня в ответ, совсем не ожидая такого сильного раздражения в свой адрес, и в это время к нам подошли её братья, Фред и Джордж.

— Тина! — воскликнул Фред, присев рядом со мной.

— А ты знаешь… — продолжил за брата фразу Джордж, сев с противоположной стороны.

— …что повесил у себя в подземелье… — снова взял слово Фред

— …профессор Снейп? — закончил Джордж это длинное предложение, и я уже с гневом во взгляде уставилась на него.

— Неужели календарь?! — ядовито поинтересовалась я, и Фред сразу же выпалил:

— Так ты знаешь зачем?..

— Нет! Я не знаю! — с бешенством в голосе воскликнула я, осознав, что терпения хватило на невероятно короткий промежуток времени.