И Том, и Северус одновременно кинулись ко мне, но Том был всего в двух шагах от меня, в отличие Северуса, так что он первым прижал меня к себе, а я в это время с отчаянием посмотрела на свои руки, которые уже дрожали с высокой частотой и амплитудой, и я никак не могла остановить этот тремор, прямо как прошлой весной.

— Ш-ш-ш, успокойся… — прошептал Том, крепко схватив мою дёргавшуюся ладонь и прижав её к своему лицу.

— Прости меня! — прокричала я сквозь рыдания, а моя истерика только усиливалась, ведь нервы, похоже, не выдержали постоянного напряжения, которое преследовало меня в последнее время из-за этого дурацкого треугольника, и всё моё отчаяние вырвалось наружу. — Прости меня за Макса, прости… ты же так хотел сына…

— Ты ни в чём не виновата, — прошептал Том, продолжая крепко держать мою руку, которую всё ещё трясло, а второй крепко прижимал меня к себе. — Ты ни в чём не виновата… я с тобой… успокойся…

— Прости меня, такую дрянь… — прошептала я, успокаиваясь от его невероятно крепких объятий, а амплитуда тремора рук постепенно уменьшалась. — Прости меня…

И опять я не знала, к кому обращалась, потому как виновата была перед обоими, но после такой истерики силы начали стремительно покидать меня. А может, сыграло ещё и то, что именно в крепких объятиях Тома я смогла побороть свои невероятно яркие ночные кошмары сорок лет назад. И именно они действовали на меня, как сильный транквилизатор.

— Ш-ш-ш, я с тобой… — продолжал шептать он, и я, положив голову ему на плечо, тихо сказала:

— Я устала… хочу… хочу немного полежать… мне плохо…

— Конечно, — ответил Том, подхватив меня на руки, а я, устало посмотрев на Луну с Джинни, пробормотала:

— Простите… я… мне нужно…

— Всё в порядке, Тина, отдыхай, — произнесла Луна, проследив взглядом, как Том уложил меня на одну из больничных кроватей поблизости.

Мои гости тактично начали покидать лазарет, кто-то совсем со мной попрощавшись, как Тонкс и чета Уизли, которые должны были сегодня уже уехать, а кто-то только до вечера. Я же, боясь, что моя истерика возобновится, как только Том разожмёт объятия, тихо попросила:

— Останься… не отпускай меня…

— Хорошо, — прошептал он, устроившись рядом со мной и ещё крепче прижав меня к себе, словно подозревая, как они действовали на меня. — Засыпай…

И я спустя несколько глубоких вдохов провалилась в небытие.

[1] — C IV и C VI (цэ четыре и цэ шесть) — шейные позвонки.

[2] — в данном случае имеется в виду защитное напряжение мышц при реальном заболевании позвоночника, то есть объективного признака болезни. У Тома же мышечное напряжение возникло именно из-за близости Тины.

[3] — отсылка к трагедии Гёте "Фауст".

***

— Северус, ты не уделишь мне полчаса своего времени? — тихо обратился ко мне Дамблдор, когда зашёл в больничное крыло после обеда.

Тина вот уже три часа спала, крепко обнимая всё это время Тома, а я не мог ни уйти из лазарета, ни подойти к ним, потому что она сама попросила именно его остаться с ней. Хотя та истерика, что случилась с ней в конце её «опроса» Тома, была настолько сильной, что я был согласен даже на это, лишь бы она успокоилась. Никогда ещё до этого я не видел, чтобы у кого-то настолько сильно дёргались руки… И теперь я окончательно понял, почему Тина сбежала из Австралии сюда, в Хогвартс… если подобные истерики часто преследовали её прошлой весной, как она сама призналась мне осенью, то это было совсем неудивительно. Но я понятия не имел, как с ними бороться. В отличие от Тома.

И всё же голос Дамблдора заставил меня отвлечься от мыслей и перевести взгляд с Тины на него.

— Я… да, конечно… — хоть мне и очень не хотелось покидать лазарет, но я всё равно был здесь лишним, так что ничего бы не случилось, если бы я отлучился на полчаса или даже час.

И вдруг зашевелилась Тина. Я уж было испугался, что мы даже таким тихим разговором могли разбудить её, но она всего лишь немного повернулась, прижалась к Тому и пробормотала:

— Северус, любимый, ты бы не мог закрыть окно, мне холодно…

Я ничего не смог с собой поделать и растерянно посмотрел на Тома, а он точно так же посмотрел на меня. А затем он, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, тихо проговорил:

— Конечно, любимая, — и взмахнул рукой, отчего окно, которое открыл Невилл с утра, тихо закрылось.

— Спасибо, любимый… — едва слышно поблагодарила она, а после снова прижалась к нему и заснула.

В этот момент мне даже не нужна была легилименция, чтобы понять, что чувствовал Том, поскольку мои чувства были такими же. Слышать, как тебя называют чужим именем было так же больно, как и видеть, как твоя жена лежала в крепких объятиях другого. И я бы сейчас отдал всё, что у меня было, чтобы оказаться на месте Тома. А он — чтобы оказаться на моём. Дамблдор тоже прочувствовал весь драматизм сложившейся ситуации, и его сочувствующий взгляд, которым он посмотрел сначала на Тину с Томом, а затем на меня, говорил о многом. Но видимо, он хотел сказать что-то ещё, уже вслух.

Поэтому, взяв себя в руки, я всё же вышел за директором Хогвартса из больничного крыла и направился к нему в кабинет.

— Северус, — обратился ко мне Дамблдор, как только мы сели по разные стороны от стола, как всегда заваленного всякой всячиной, — Тина тебе ещё не говорила… о своём решении?

— Нет, не говорила, — коротко ответил я, потому как мне и так было плохо после всего того, что произошло накануне, а Дамблдор ещё подливал масло в огонь.

— Том мне сказал, что её рана уже… затянулась, он назвал это как-то по-другому, но мне, старику, уже трудно запомнить их особые термины. И в четверг он собирается уехать в Лондон. Конечно, наш общий друг с волшебным глазом пообещал, что не спустит с него этого самого глаза, сам же знаешь, как он ему доверяет, но мне почему-то кажется, что… изменения в Томе вполне искренни. Я ему верю. Как жаль, что сорок лет назад я не узнал, чем он всё-таки занимался…

Я лишь выжидательно смотрел в бледно-голубые глаза, скрытые очками-половинками, и Дамблдор, правильно расценив мой взгляд, продолжил говорить:

— Как ты думаешь, Северус, кого всё-таки выберет Тина?

— Не знаю, — тихо ответил я, ведь этот вопрос в последнее время мучил и меня, хоть я и старался прогнать его подальше от себя. А теперь я узнал наконец, когда же выбор будет сделан окончательно. — Мне кажется, что она выберет Тома.

— Что-то мне подсказывает, что если бы сейчас передо мной сидел Том, и я задал бы ему этот же вопрос, то услышал бы, что Тина выберет тебя, — с мягкой улыбкой заметил он, но мне совершенно не хотелось улыбаться. Я не понимал, зачем Дамблдору вообще понадобилось говорить со мной о том, что и так было всем ясно. — Знаешь, Северус, и ты, и Том прекрасно видите, чего вам не хватает, чтобы Тина… как вам кажется, осталась бы с вами. Тому не хватает… твоего спокойствия, дипломатичности… до этого мне казалось, что у тебя непростой характер, но по сравнению с Томом ты просто эталон спокойствия и вежливости! Вот я старый дурак, уже и забыл, каким он был во времена своей учёбы…

— Может быть, — задумчиво ответил я, прекрасно понимая, что мне всё равно не хватало больше. И Дамблдор сразу догадался о моих мыслях.

— А как по-твоему, чего не хватает тебе, чтобы Тина осталась с тобой?

— Семи лет брака, — тихо озвучил я прописную истину. — И медицинского образования.

— Но ведь Тина уже немало знает про магический мир, думаешь, она не сможет приспособиться к жизни в Хогвартсе? Я уже разговаривал с профессором Вектор, она не против, чтобы у неё появилась коллега…

— Тина не волшебница, и этот мир не её. Она может, конечно, остаться здесь и со мной, но вряд ли ей будет так же комфортно, как в госпитале, где она работала до этого. Том… это невероятно, но он умудрился совместить в себе крайности, прямо как Тина. Он может одинаково хорошо преподавать магию и оперировать людей без её помощи.