Том насильно взял меня за правую руку и, разогнув мои, словно восковые, пальцы, положил туда что-то странное. Я медленно опустила взгляд и обнаружила в руке причудливые песочные часы, нанизанные на ось.

— Что это? — охрипшим голосом без единой эмоции спросила я, скорее по привычке, чем испытывая какое-то любопытство.

— Маховик времени, — коротко ответил Том, не отрывая от меня взгляда. — Ты знаешь, зачем он нужен?

Я медленно повернула голову сначала вправо, потом влево, а после вновь посмотрела на странные часы.

— С его помощью можно перемещаться во времени.

— Я не могу им воспользоваться, — хрипло ответила я, не понимая, зачем он дал мне эту вещь. Я бы вернулась, сразу же вернулась и спасла его, но… магия на меня не действовала. Так что этот маховик был просто маленькими часами, которые к тому же не показывали время.

— Я могу, — твёрдо заявил Том. — Тина, послушай меня, послушай внимательно. Мне надоело это враньё! Оно повсюду, мы потонули в нём! Но я хочу прекратить всё это. И я это сделаю. Может, это прозвучит жёстко, зато будет правдой.

Он облокотился о колени и, всё ещё пристально глядя мне в глаза, продолжил свой монолог:

— Тридцать восемь лет назад ты соврала мне, пытаясь спасти меня. Северус врал тебе полгода, скрывая, что я жив. Я всё это время врал Беллатрисе! Я никогда не говорил ей, что люблю её, никогда не говорил, что я к ней чувствую что-то, но… я никогда и не говорил, что это не так. Я спал с ней, пытаясь забыть тебя, и этим давал ей надежду. Я ей врал, и ты сама видишь, во что это всё вылилось. В Малфой-Мэноре ты соврала и мне, и ему, пытаясь опять всех спасти. Я соврал тебе неделю назад! Соврал и он…

— Что?.. — мозги начали немного шевелиться, а потом появилось возмущение. — Он отпустил меня! Ты отпустил меня! Неужели ты?..

— Я соврал тебе в другом, Тина, — резко перебил меня Том. — Я отпустил тебя, но я не собирался жить дальше после своего отъезда. Он действительно отпустил тебя, но он не собирался жить дальше так же, как и я…

— Это ложь! — закричала я, вскочив с кровати, но Том всё так же продолжал сидеть на стуле и смотреть мне в глаза. — Он сам попросил меня приезжать к нему, хотя бы раз в год или два!..

— На могилу, Тина, — выдохнул Том, и его слова заставили меня снова осесть. Внезапно в сознании всплыла та самая фраза.

Я знаю, что это будет очень странная просьба, но… вдруг у тебя возникнет желание приехать сюда и навестить меня, хотя бы раз в год или два… Я всегда буду рад тебе, Тина…

Вспомнив её, вспомнив тот тон, которым Северус произнёс эту фразу, я вдруг осознала, что Том был прав: Северус всего лишь попросил навещать его могилу. Он не собирался жить дальше. Я опять безучастно посмотрела в чёрные, полные спокойствия глаза, словно говоря, что он может продолжать.

— Я больше не буду тебе врать, так что слушай внимательно. Сейчас, именно сейчас перед тобой стоит тот самый выбор. Я больше не буду стеречь тебя здесь, больше не буду давать тебе седативные. И ты можешь сделать то, что считаешь нужным. Ты можешь выпрыгнуть в окно или вскрыть себе вены, сделав тем самым несчастными трёх человек. Ты можешь отдать маховик времени Дамблдору, попытаться отпустить Северуса и дать второй шанс мне. Я не буду врать тебе, что наша с тобой жизнь будет спокойной и безоблачной. Это не так. Будет всякое. Хорошее и плохое, ссоры и обиды. Но я готов поклясться тебе, как в той клятве у алтаря сорок четыре года назад, что всегда буду с тобой, в горе и радости, в болезни и здравии… Я готов преодолевать все проблемы вместе с тобой, а проблемы будут точно, в этом можно даже не сомневаться.

Том замолчал буквально на одну минуту, а я потрясённо смотрела на него, пытаясь осознать услышанное. Набрав побольше воздуха, он вновь заговорил:

— Или ты можешь отдать этот маховик мне, и тогда я верну тебе Северуса. Я умру в тот день вместо него, а ты будешь счастлива с ним. Ты будешь помнить об этом, Тина, но тебя это не должно останавливать. Всю жизнь я боялся смерти, бежал от неё. Но теперь я её не боюсь. Единственное, о чём я прошу тебя, — это дать мне шанс умереть достойно. Смерть Северуса именно такая. Он заслужил её. Я нет, но пусть это будет… твой последний подарок мне. Не надо жалеть меня, не надо из жалости пытаться что-то построить со мной, если ты хочешь быть с ним. В этот раз поступи честно, честно по отношению ко всем. Ложь во спасение не работает, и мы все уже десять раз убедились в этом.

Произнеся эти слова, Том с минуту смотрел в пол, как бы собираясь с мыслями, а потом поднялся на ноги и снова обратился ко мне напоследок:

— Я тебя не тороплю, думай столько, сколько тебе будет нужно. И я попрошу остальных не беспокоить тебя. Как только примешь решение — найдёшь меня, думаю, это будет не очень сложно, особенно если ты попросишь о помощи Лестата.

До меня донёсся хлопок входной двери, и я опять осталась одна. Впервые за всё это время я встала с кровати и на негнущихся ногах, взяв в руки тот самый стул, на котором до этого сидел Том, подошла к окну. Поставив стул прямо перед огромным оконным пролётом, я села на него и стала смотреть вдаль.

Через несколько часов пошёл дождь. Струи воды смывали с сочной зелени всю пыль, накопленную за предыдущие две недели солнца. Капли ударялись в окно одна за одной, то яростно стуча, то мягко шелестя. Потом наступила темнота, но дождь продолжал лить до самой полуночи. После полуночи тучи рассеялись, и меня почти что ослепил яркий лунный свет, заливавший окрестности замка, а звёзды, бездушные, далёкие огни, светили словно сотни драгоценных камней, рассыпанных кем-то давным-давно.

Постепенно луна зашла, и начался рассвет. Прекрасный, невыразимой красоты рассвет. Чернота ночи отступала, прогоняемая золотистыми солнечными лучами. Солнечный свет превращал страшную темноту в бледно-розовый, оранжевый, в прекрасную летнюю лазурь, такую глубокую, какая может быть только в жаркий июльский день. Начинался новый день, новый летний день.

Наконец, спустя несколько часов после рассвета я нашла в себе силы встать, взять в руки маховик и выйти из лазарета. Наконец выбор был сделан. Осталось только озвучить его.

***

Каким же забавным оказалось это ощущение, когда ты не знаешь, сколько ещё времени отпущено тебе судьбой. Именно в такие минуты ты начинаешь по-настоящему ценить жизнь. Такой, какая она есть.

Ровно с той минуты, когда я отдал Тине маховик времени, каждая последующая минута была подарком свыше. Я ничего не ждал, ничего не боялся. Я просто жил, столько, сколько мог. Ради Тины, только ради неё я готов был расстаться с этой жизнью. И поэтому сейчас я как наркоман вдыхал свежий воздух, тот волшебный аромат земли после дождя, как наркоман наслаждался красотами окрестностей древнего замка, я просто жил, пока у меня была такая возможность.

Почти всю ночь и всё утро я простоял на верхней площадке Астрономической башни, наслаждаясь потрясающим видом, открывавшимся именно с этого ракурса. Несмотря на то что я прожил в этом замке семь лет во время своей учёбы, я никогда раньше не задумывался, насколько же было прекрасно то место, в котором он расположен. Наверное, всё дело было во мне самом: вряд ли кто в юности находит время на то, чтобы восхититься вечностью природы. Но теперь, набравшись жизненного опыта, горького опыта, ужасного опыта, имея за плечами довольно большое количество прожитых лет, я наконец смог оценить бессмертие природы.

Одно время года сменяется другим… лето, осень, зима, весна и снова лето… Природа рождается, наслаждается жизнью, стареет и умирает… А потом всё начинается заново. Сколько людей уже умерло? Сколько ещё умрёт? Но время не останавливается. Оно не остановится и после моей смерти. На моей могиле будет появляться первая трава, на ней будут цвести летние цветы, её покроют пожелтевшие, мёртвые листья… её покроет белый саван снега, а потом всё начнётся сначала. Жизнь будет идти дальше. Так и должно быть. В этом и состоит главная прелесть жизни.