Она отложила последний вопросник.
– Спасибо за терпение и сотрудничество, мистер Пинкер.
– А ты так до сих пор и не дала мне свои трусики, – холодно ответил он.
– Будет тебе, Пинкер, – заметил Робинсон. – Весь день вел себя прилично, так зачем теперь портить впечатление?
Деннис одарил охранника взглядом, исполненным безграничного презрения. А потом сказал Джинни:
– Робинсон жуть до чего боится крыс. Вам это известно, леди психолог?
И тут вдруг Джинни встревожилась. В этих странных словах крылось нечто совершенно для нее непонятное и неожиданное. Она стала торопливо собирать бумаги.
Робинсон смутился.
– Да, верно, этих тварей я просто ненавижу. Но ничуть не боюсь.
– Даже той большой, серой, что вон там в углу? – спросил Деннис и указал пальцем.
Робинсон обернулся. Никакой крысы в углу, разумеется, не было. Но стоило охраннику повернуться спиной, как Деннис сунул руку в карман и выхватил оттуда тугой сверток. Его движения были такими быстрыми, что Джинни не поняла, что происходит, а когда поняла, было уже поздно. Деннис развернул синий платок в горошек – там оказалась толстая серая крыса с длинным розовым хвостом. Джинни содрогнулась. Она была не из пугливых, но почему-то страшно неприятно было видеть эту крысу, которую так бережно держали руки, недавно удушившие женщину.
И не успел Робинсон обернуться к нему, как Деннис выпустил крысу.
Она побежала по комнате.
– Вон там, Робинсон! – кричал Деннис. – Вон она, вон!
Робинсон увидел крысу и побледнел.
– Черт! – буркнул он и выхватил дубинку.
Крыса мчалась вдоль плинтуса, ища какую-нибудь щелку, куда можно было нырнуть. Робинсон бросился за ней, размахивая дубинкой. Несколько раз угодил в стену, оставив на ней черные отметины, но в крысу так и не попал.
Джинни наблюдала за этой сценой, и тревога ее росла. Здесь что-то не так, что-то не сходится. Похоже на дурацкий розыгрыш, но ведь Деннис вовсе не шутник по своей натуре. Он сексуальный маньяк и убийца. И это совершенно нехарактерный для него поступок. И тут вдруг она с ужасом поняла, что это всего лишь отвлекающий маневр и что у Денниса совсем иная цель…
Кто-то дотронулся до ее волос. Она обернулась и похолодела.
Прямо у нее за спиной стоял Деннис. И держал в руках нечто напоминающее самодельный нож. Держал совсем близко от ее лица, и она его рассмотрела: нож был сделан из оловянной ложки и остро заточен на конце.
Ей хотелось крикнуть, но она не смогла – в горле стоял ком. Несколько секунд тому назад – теперь казалось, что с тех пор прошла вечность, – она чувствовала себя в полной безопасности, и вот теперь ей угрожает убийца с ножом. Как это могло случиться, тем более так быстро? Кровь отхлынула от ее лица, она потеряла способность мыслить сколько-нибудь рационально.
Левой рукой Деннис ухватил ее за волосы и поднес кончик ножа так близко к глазам, что тот оказался вне фокуса. А потом наклонился и зашептал ей в ухо. Она ощущала на щеке его теплое дыхание; от него пахло потом. Он говорил так тихо, что она еле слышала его на фоне той возни и шума, что устроил Робинсон.
– Делай, что говорю, иначе выколю глаза!
Джинни обмякла от ужаса.
– О Господи, не надо, только не это! Я не хочу ослепнуть, – взмолилась она.
Собственный голос показался ей каким-то на удивление чужим и далеким, это и привело ее в чувство. «Спокойно, попытайся собраться и думай, думай», – твердила она себе. Робинсон все еще гонялся за крысой, он и понятия не имел, что происходит. Джинни сама едва верила, что такое возможно. Они находятся в федеральной тюрьме, рядом вооруженный охранник, однако ее жизнь сейчас в руках маньяка. Как самонадеянна она была всего несколько часов назад, полагая, что задаст ему перцу, если он попробует на нее напасть! Сейчас она вся дрожала от ужаса.
Деннис рванул ее за волосы, потянул вверх, и она, морщась от боли, поднялась на ноги.
– Пожалуйста! – снова взмолилась Джинни. И тут же возненавидела себя за то, что так унижается перед этим подонком. Страх оказался сильнее. – Я сделаю все, что ты скажешь!
Он снова зашептал ей прямо в ухо:
– Снимай трусики, слышишь?
Джинни точно окаменела. Она была готова сделать все, что угодно, лишь бы спастись, но только сейчас поняла, что снимать трусики опасно. Это может завести его еще больше. Она не знала, что делать. Пыталась уголком глаза увидеть Робинсона. Но тот был где-то за спиной, а повернуть голову она просто не осмеливалась, ведь кончик ножа находился у самых глаз. Впрочем, она слышала его, слышала, как Робинсон кричит на крысу и пытается прихлопнуть ее дубинкой. Его настолько поглотило это занятие, что ему было не до Денниса.
– У меня мало времени, – снова зашептал Деннис у самого ее уха, и ее словно ледяным ветром обдало. – Не сделаешь, как я говорю, не видать тебе больше, как светит солнце.
И она ему поверила. Ведь недаром она целых три часа занималась изучением личности этого психопата. Она знала, каков он и на что способен. У него не было совести; такие люди вообще не способны испытывать чувства вины или сожаления. И если она не исполнит его требования, он, не колеблясь, изуродует ее.
Но что он станет делать после того, как она снимет трусики? Удовлетворится ли этим трофеем, уберет ли нож от ее глаз? А может, все равно полоснет прямо по зрачкам? Или у него появится новая просьба? Когда же наконец Робинсон прикончит эту чертову крысу?…
– Живо! – прошипел Деннис. Что может быть хуже слепоты?
– Ладно, – простонала она.
И робко наклонилась – Деннис по-прежнему держал ее за волосы и угрожал ножом. Джинни неловко приподняла подол льняного платья и стянула белые хлопковые трусики. Как только они соскользнули до лодыжек, Деннис издал удовлетворенное ворчание, низкое, горловое, точно медведь. И Джинни стало страшно стыдно, хотя она и понимала, что никакой ее вины в этом нет. Она торопливо одернула юбку, прикрыв наготу. Потом шагнула из трусиков и отбросила их подальше носком туфли.
И почувствовала себя страшно уязвимой.
Деннис отпустил ее, схватил трусики, прижал их к лицу и стал нюхать, блаженно зажмурившись.
Джинни с отвращением наблюдала за ним. Пусть он к ней не прикоснулся, но она ощущала себя изнасилованной и содрогалась от омерзения.
Что дальше?…
Тут вдруг дубинка Робинсона опустилась на что-то мягкое, раздался пронзительный писк. Джинни обернулась и увидела, что он, наконец, попал в крысу. Удар пришелся на заднюю часть ее жирного тельца, на сером полу виднелись брызги крови. Бежать крыса больше не могла, но все еще оставалась живой, глаза были открыты, она дышала мелко и часто. Робинсон снова ударил ее, на сей раз по голове. Она перестала дышать и затихла.
Джинни обернулась к Деннису. К ее удивлению, он вновь сидел за столом, как ни в чем не бывало, точно и с места не вставал. Вид у него был самый невинный. Нож и трусики куда-то исчезли.
Неужели она вне опасности? Неужели все кончено?…
Запыхавшийся Робинсон покосился на Денниса и спросил:
– Ведь не ты принес сюда этого мерзкого грызуна, а, Пинкер?
– Нет, сэр, не я, – не моргнув глазом солгал Деннис.
Джинни хотелось крикнуть: «Это он, он!» Но она не смогла.
Робинсон между тем продолжал:
– Потому как если я узнаю, что это ты, я тебя… – Тут он спохватился, покосился на Джинни и решил, что этих слов в ее присутствии произносить не стоит. – Короче, сам знаешь, я сделаю все, чтобы ты об этом пожалел.
– Да, сэр.
И только теперь Джинни поняла, что опасность миновала. Но чувство облегчения тут же сменилось гневом. Она не сводила с Денниса сверкающих яростью глаз. Неужели этот стервец и дальше будет притворяться, что ничего не произошло? Робинсон сказал:
– Ладно. Сходи принеси ведро воды и все тут убери, понял?
– Слушаюсь, сэр. Сию минуту.
– Вот так-то. Если, конечно, ты больше не нужен доктору Феррами.
Джинни хотела сказать: «Пока вы убивали крысу, Деннис умудрился стащить с меня трусики». Но слова точно застряли в горле. Они казались такими глупыми. И могли повлечь за собой вполне предсказуемые последствия. Ей пришлось бы просидеть здесь еще час, если не больше, пока с нее снимут показания. Денниса обыщут, трусики найдут. И понесут показывать это вещественное доказательство начальнику тюрьмы. Она представила, как Темойн будет разглядывать улику, вертеть ее в руках так и эдак, и на лице его при этом будет странное выражение…
