Завязывая полосатый галстук, он так и застыл. Она же между тем продолжала:

– Думаешь, я поверила в то, что ты увидел меня в студенческом кафетерии и был сражен моими чарами? – Она насмешливо улыбнулась. – Так вот, никакими такими сексуальными чарами я не обладаю, Берри. Особенно в глазах такого поверхностного человека, как ты. У тебя наверняка был какой-то другой мотив, и я разгадала его через пять секунд.

Беррингтон почувствовал себя полным идиотом. Растерялся и впервые не знал, что сказать.

– А вот ты наделен сексуальной притягательностью, Берри. У тебя есть шарм, ты подтянут, хорошо сложен, прекрасно одеваешься. И пахнет от тебя замечательно. И что самое главное – сразу чувствуется, что ты любишь женщин. Ты можешь манипулировать ими, использовать их, и в то же время тебе искренне нравится заниматься с ними любовью. Так что ты идеальный одноразовый партнер, и спасибо тебе.

С этими словами она укрылась простыней, легла на бок и закрыла глаза.

Беррингтон поспешно оделся.

Перед тем как уйти, он присел на краешек кровати. Она открыла глаза. Он спросил:

– Так ты поддержишь меня завтра?

Она села и крепко поцеловала его в губы.

– Выслушаю обе стороны, а уж потом приму решение.

Он заскрипел зубами.

– Но это очень важно для меня. Ты даже не представляешь насколько!

Она сочувственно кивнула, но ответ ее был уклончив:

– Догадываюсь, что и для Джинни Феррами это тоже крайне важно.

Он слегка сжал ее тяжелую грудь.

– Но кто важней для тебя… я или Джинни?

– Уж кто-кто, а я хорошо знаю, как непросто приходится молодой женщине-ученому в мужском университетском окружении. Сама прошла эту школу, никогда не забуду.

– Черт! – Он убрал руку.

– Можешь остаться на ночь, если хочешь. А к утру еще раз займемся любовью.

Он поднялся.

– Мне сейчас не до этого.

Она снова закрыла глаза.

– Жаль.

Он вышел.

Его машина была припаркована у подъезда, рядом с ее «ягуаром». А этот «ягуар», подумал он, должен был послужить предупреждением, знаком того, что она непростая штучка. Да, на сей раз использовали его, но он получил удовольствие. Интересно, часто ли испытывали то же чувство женщины, которых ему удавалось соблазнить?…

Он ехал домой, и его не покидали тревожные мысли о завтрашнем заседании. Четверо членов комитета на его стороне, а вот заручиться поддержкой Джейн не удалось. Что же еще он может сделать на этой последней стадии? Пожалуй, что ничего.

Дома его ждало послание от Джима Пруста, записанное на автоответчик. «Господи, – подумал он, – если это очередные дурные новости, я просто не вынесу». Он уселся за стол и набрал домашний номер Джима.

– Это Берри.

– ФБР облажалось, – безо всяких предисловий заявил Пруст.

Сердце у Беррингтона упало.

– Выкладывай.

– Им велели прекратить поиск данных, но приказ поступил с опозданием.

– Проклятие!

– Результаты отправили ей по электронной почте.

Им овладел страх.

– И кто был в этом списке?

– Нам это неизвестно. Копии в ФБР не сохранилось.

Нет, это просто невозможно!

– Мы должны знать!

– Может, тебе удастся выяснить. Список должен быть у нее в кабинете.

– Доступ в кабинет ей закрыт. – Тут вдруг в сердце Беррингтона вновь затеплилась надежда. – Она могла и не получить этого послания.

– Ну а ты сможешь?

– Конечно. – Беррингтон взглянул на золотые наручные часы. – Еду в университет прямо сейчас.

– Позвони сразу же, как только выяснишь.

– Непременно.

Он вернулся к машине и поехал к университету Джонс-Фоллз. В кампусе было темно и безлюдно. Он остановил машину у Дурдома и вошел. На сей раз он смущался куда меньше, чем во время первого обыска кабинета Джинни. Какого черта, на кону слишком большая ставка!

Он включил компьютер и просмотрел ее электронную почту. Там значилось всего одно послание. Господи, взмолился он, сделай так, чтоб это был список из ФБР! Но, к его разочарованию, это оказалось очередное письмо от ее дружка из университета Миннесоты:

Вчерашнее письмо она не получила, Беррингтон предусмотрительно стер его во время первого обыска. И это, второе, естественно, тоже, так как была лишена доступа в кабинет. Но где же список ФБР? Она могла получить его вчера утром, до того, как ей запретили вход. Может, спрятала где-нибудь? Беррингтон перебрал все ее файлы, помеченные «ФБР», «Ф.Б.Р.» (с точками) и «Федеральное бюро расследований». Ничего. Порылся в коробке с дискетами, которую обнаружил в ящике письменного стола, но это были копии компьютерных файлов.

– Эта чертова баба хранит здесь даже список покупок! – злобно пробормотал он.

Он снял трубку и позвонил Джиму.

– Ничего, – коротко бросил он.

– Но мы должны знать, кто был в этом списке! – пролаял в ответ Джим.

– Так что мне прикажешь делать, поймать ее и подвергнуть пыткам, что ли? – саркастически спросил Беррингтон.

– Список должен быть у нее, так?

– В компьютере его нет, стало быть, она переписала его и унесла с собой.

– Раз нет в офисе, значит, должен быть у нее дома.

– Логично. – Беррингтон понял, к чему клонит Джим. – В таком случае, не мог бы ты организовать… – Тут он запнулся, ему не хотелось произносить слова «обыск силами ФБР». – Не мог бы ты как-то проверить это?

– Думаю, да. Поскольку Дэвид Крин не предотвратил утечки информации, он все еще мой должник. Позвоню ему.

– Завтра утром – самое подходящее время. Слушания назначены на десять, так что она точно будет отсутствовать часа два.

– Понял. Сделаем. Но что, если она носит его с собой, в чертовой дамской сумочке? Что тогда?

– Не знаю. Доброй ночи, Джим.

Повесив трубку, Беррингтон еще какое-то время сидел в кабинете Джинни. Если завтра на слушаниях все сложится не так, как бы ему хотелось, то к обеду она, вполне возможно, вернется сюда со списком ФБР, вновь возьмется за свои исследования и погубит их всех.

«Этого нельзя допустить, – подумал он, – ни за что, ни в коем случае!»

Джинни проснулась в своей маленькой гостиной с белыми стенами. Она лежала на черном диване в объятиях Стива. На ней был только махровый халат цвета фуксии.

Как я здесь оказалась?

Полночи они со Стивом готовились к завтрашним слушаниям. Сердце у Джинни замирало от волнения – сегодня должна решиться ее судьба.

Но как получилось, что я лежу здесь рядом с ним?

Часа в три ночи она вдруг начала зевать и на мгновение закрыла глаза.

А дальше что?…

Должно быть, она уснула.

Наверное, Стив зашел в спальню, снял с кровати одеяло в сине-красную полоску и укутал ее. Потому что сейчас она была укрыта этим одеялом.

Но ведь не Стив же придумал для нее эту позу – она лежала, уткнувшись головой ему в живот и обняв за талию. Должно быть, она приняла ее во сне, неосознанно. Джинни смутилась. Интересно, что он теперь о ней подумает? Все это время она вела себя в его присутствии просто непристойно. Разделась догола, потом уснула, уткнувшись носом ему чуть ли не в причинное место. Точно они давным-давно любовники.

Что ж, у меня есть оправдание такому безобразному поведению: вся эта неделя была просто безобразной.

Сначала ей нахамил этот полицейский Макхенти, затем ограбил родной отец, потом эти обвинения в «Нью-Йорк таймс». Ей угрожал ножом Деннис Пинкер, ее уволили с работы, на нее напали в собственной машине. Не слишком ли для одной недели?…

Она потерла щеку в том месте, куда ее вчера ударил тот тип, двойник Стива. Опухоль немного спала. Физическая боль еще не самое страшное – она испытала сильнейшее психическое потрясение. Стоило вспомнить ту сцену в машине, и ее снова охватил гнев, захотелось собственными руками удушить подонка. Даже если забыть это нападение, выбросить его из головы, все равно оставался привкус несчастья, точно ее жизнь обесценилась после выходки этого психа.