Боннер, сдерживая нетерпение, слушал длинный рассказ о трудностях, связанных с его просьбой. Наконец услышал и то, чего ждал: охранники отправлены в больницу, вполне возможно, они уже там. В памяти сразу возник образ той медсестры... Как бы там ни было, Филис в надежных руках...

Как только он положил трубку, Тривейн сообщил:

– Я сказал Лилиан правду... Как сказали мне ее вы. Боннер взглянул на служанку. В комнате царил полумрак, и ему было нелегко разглядеть лицо, заглянуть в глаза. Кажется, лицо ее было спокойным.

– Хорошо. – Боннер направился к дубовой двери. – Сейчас приведу из гаража нашего приятеля. Если услышу или замечу что-нибудь подозрительное, сразу вернусь; один или с ним...

– Вам нужна моя помощь? – спросил Тривейн.

– Мне нужно только одно: чтобы вы не выходили из комнаты! Закройте за мной дверь!

Человек по имени Джой безжизненной грудой валялся на переднем сиденье. Голова его упиралась в щиток с приборами, одежда была покрыта кровавыми пятнами. Вернувшись в гараж, Боннер вытащил его из кабины и, взвалив на плечи, двинулся назад к террасе. Он шел осторожно, прижимаясь к стене гаража, не выпуская из виду дорогу и пространство за домом.

Неожиданно Боннер остановился: увидел тусклый свет фар. Машина, похоже, находилась от него в нескольких сотнях ярдов, примерно там, где висевший у него на плечах человек пытался убить его. Она медленно ехала по грязному шоссе – тот, кто сидел за рулем, как видно, разыскивал этого самого Джоя.

Прибавив шагу, Пол добрался со своей ношей до дома.

– Быстрее! – стукнул он в дверь кабинета. Дверь мгновенно открылась, и Боннер, проскочив внутрь, швырнул свою ношу на кушетку.

– Боже мой! – воскликнул Тривейн. – Да он ведь едва жив!

– Лучше он, чем я, – заметил Боннер. – А теперь слушайте! Там, на дороге, машина. Вам решать, но я хочу предложить свой вариант...

– Звучит как на войне. Это что, Пятая авеню? Или снова бульвар Сансет? Может, вы захватили с собой и гробы?

– Оставьте, Энди!

– Неужели это было необходимо? – сердито спросил Тривейн, указывая на неподвижное, окровавленное тело на кушетке.

– Да. Хотите позвонить в полицию?

– Конечно.

Тривейн направился к телефону, но Боннер встал между ним и столиком.

– Может, выслушаете меня?

– Это вам не частное стрельбище, майор! Не знаю, что собираются делать ваши люди, но здесь ничего не будет! Подобной тактикой меня не запугаешь, солдат!

– Господи Иисусе! Да вы меня совершенно не понимаете!

– Наоборот, начинаю понимать!

– Послушайте, Энди, вы думаете, что я работаю против вас? Отчасти, да, но не сейчас!

– Вы следили за нами, за нашими передвижениями! Дуг Пейс, два «леара»...

– Хорошо, согласен, но сейчас совсем другое! Тот, в машине, вмешивается в дела службы «1600»! А это уже переходит все границы!

– Мы оба знаем, как это делается, майор, не так ли? «Дженис индастриз».

– Не так, Энди! Не их почерк. Тут дело даже не в Марио, или как там его зовут?

– Ваши люди...

– Дайте мне шанс выяснить! Если вы вызовете полицию, мы никогда ничего не узнаем.

– Почему?

– Да потому, что полиция – это суды, адвокаты и прочее дерьмо! Дайте мне десять, нет... пятнадцать минут...

Тривейн внимательно посмотрел на Боннера. Майор не лгал: для этого он был слишком зол, слишком разгневан.

– Десять минут.

Перед Боннером снова замаячил Лаос. Конечно, он прекрасно понимал всю условность своих рассуждений и все же был убежден, что тот, кто не прошел его школы, обязательно будет побежден. Знал он и другое: вряд ли можно найти человека, натренированного лучше его. Он бросился на террасу и взглянул вниз, на каменные ступени дорожки, ведущей к пристани. Нужно запомнить все особенности местности: потом это может пригодиться.

Боннер преодолел лужайку, держась ближе к дому, пока не вышел к фасаду. Никого. Ни света автомобильных фар, ни посторонних звуков, нарушающих тишину ночи. Похоже, кто бы там ни был в машине, он оставил ее на дороге и двинулся пешком.

Что ж, неплохо. Боннер знал окрестности – приблизительно, но, во всяком случае, лучше, чем те, кто крадется сейчас к дому.

Снег укрыл землю, и он в своей темной куртке выделялся на белом фоне резким пятном. Боннер снял куртку: его рубашка цвета хаки – другое дело, и это не мелочь! Когда снимают охрану, когда готовы убивать, важна каждая деталь. Он дошел до леса и стал пробираться к грязному шоссе.

Через две минуты он достиг дороги, прилегающей к шоссе. В нескольких сотнях футов разглядел контуры автомобиля. А затем, совершенно неожиданно для себя, различил внутри машины огонек сигареты. Внезапно из-за деревьев, прямо ему в лицо, ударил луч света, и Боннер услышал чьи-то возбужденные голоса. Тихие, но уверенно-резкие.

Он мгновенно понял, чем вызвано это возбуждение. Свет от фонаря застыл на том самом месте, где он втаскивал истекающего кровью Джоя в машину. Значит, приехавшие заметили пятна крови, которые не смог запорошить мокрый снег. И еще следы...

В тот же миг с противоположной стороны вспыхнул свет еще одного фонаря. Вглядевшись во мглу, Боннер увидел троих. Сидевший в машине вышел на дорогу и швырнул сигарету в снег. Майор пополз вперед – каждый нерв его был натянут. В любую секунду он готов был действовать.

Оказавшись в ста футах от машины, Боннер начал различать долетавшие до него слова. Тот, кто вышел из машины, отдавал приказы стоявшему справа – подойти к дому и перерезать телефонный кабель. «Лейтенант» – так называл его патрон – согласно кивнул. Второй его спутник, Оджи, получил задание дежурить на дороге и наблюдать за каждым, кто покажется. Если заметит кого-нибудь, должен крикнуть.

– Хорошо, Марио, – ответил тот, кого называли Оджи. – Не могу понять, что случилось...

– Ты просто не умеешь думать, братишка! «Значит, Марио прикрывается с флангов. Отлично! – подумал Боннер. – Устраним защиту и обнажим фланги». Он пошел вслед за «лейтенантом».

С ним все оказалось просто; «лейтенант» так никогда и не узнал, что же произошло. Боннер двинулся вдоль телефонного кабеля, затем спрятался за стволом толстого дерева и стал ждать. В тот самый миг, когда «лейтенант» полез в карман за ножом, Боннер, выпрыгнув из засады, со всей силой ударил его ребром ладони по шее. «Лейтенант» как подкошенный рухнул на землю. Нагнувшись, Боннер выхватил из застывшей руки нож.

Они находились совсем рядом с домом. Пол бегом спустился по склону и негромко стукнул в дверь. Следовало успокоить других.

– Это вы, Пол?

– Да...

Дверь открылась.

– Все идет хорошо... Этот де Спаданте приехал один, – солгал он. – Сидит в машине. Видимо, ждет своего товарища... Я хочу поговорить с ним...

– Приведите его сюда, Пол. Я настаиваю! Что бы он ни сказал, я хочу его выслушать.

– Хорошо... Но это может занять немного времени. Я зайду к нему с тыла, чтобы не было никаких неожиданностей. Не беспокойтесь, я приведу его сюда минут через десять – пятнадцать.

И Боннер исчез, прежде чем Тривейн смог ответить.

Ему понадобилось менее пяти минут, чтобы добраться до машины де Спаданте. Пока майор шел по лесу, он не спускал глаз с застывшего у капота огромного итальянца – тот время от времени щелкал зажигалкой и прикуривал, прикрывая ладонью пламя. Похоже, в правой руке у него что-то было.

А затем произошло нечто странное. Отшвырнув сигарету левой рукой, де Спаданте положил правую на капот и чем-то царапнул по нему. Раздался резкий звук, раздражающий ухо. Что это? Боннер не понял. Возможно, мафиози вложил в этот яростный жест все свое раздражение?

Тот, кого де Спаданте называл Оджи, сидел на камне у спуска к дороге. В левой руке он держал фонарь, в правой – пистолет. Втянув голову в плечи, ежась от мокрого снега и пронизывающего холода, Оджи смотрел на дорогу.

Незаметно перейдя шоссе чуть ниже, Пол сразу же углубился в лес и скоро оказался всего в десяти футах от ничего не подозревающего мафиози. Тот продолжал сидеть все в той же позе, не шевелясь. Что предпринять? В любой момент Оджи может нажать на спуск, даже нечаянно. И де Спаданте выстрел услышит, даже если пистолет с глушителем. А уж если глушителя нет, то выстрел докатится и до Тривейна. Тут уж никакая изоляция не поможет. И Тривейн сразу вызовет полицию.