– Это что такое, черт возьми?

– Вы о чем?

– Об этом. – Тривейн слегка подбросил на ладони последний листок. – Я не знаю из этого списка ни одного человека.

– Эти люди проверены службой безопасности на всех Уровнях...

– Я так и думал... А значки означают... – Тривейн взял вторую страницу списка. – Это означает, что эти люди не проверены?

– И эти люди проверены!

– А шестой не проверен?

– Нет...

Тривейн положил на кофейный столик первые два листка, взял третий, аккуратно сложил его и разорвал пополам. Затем протянул клочки Боннеру. Майор с явной неохотой взял их.

– Первым вашим заданием, майор, – проговорил Тривейн, – будет следующее: вы вернете странички тому, кто их вам вручил. Я сам наберу штат. Проследите, чтобы и против моих сотрудников стояли ваши крючки...

Боннер попытался возразить, но не стал. Тривейн взял первые два листка со стола и пересел на кушетку.

– Дело в том, мистер Тривейн, что нас не волнует, кого вы пригласите к себе на работу. Но все люди должны быть проверены службой безопасности. И третий список лишь упрощал вашу работу...

– Держу пари, что это далеко не так, – пробормотал Тривейн, делая пометки на листке с адресами офисов. – Постараюсь, кстати, не привлекать тех людей, которых оплачивает президиум... Что это за комнаты в «Потомак-Тауэрз», майор? Это жилое здание?

– Да... Договор об аренде с правительством на четырнадцать месяцев. Было снято в прошлом году для разработки какого-то проекта... Потом, правда, исследования прекратились: урезали фонды... Но это все не подходит, мистер Тривейн!

– А что вы предлагаете?

– Где-нибудь рядом с Небраска– или Нью-Йорк-авеню... Ведь вам придется встречаться со многими людьми...

– Что ж, возьму такси.

– Я не об этом... Они захотят прийти к вам...

– Очень хорошо, майор, – поднялся с кушетки Тривейн. – В вашем списке я отметил пять адресов. Взгляните и сообщите мне ваше мнение.

Тривейн протянул офицеру листок.

– Мне нужно кое-куда позвонить, – продолжал он. – Звонить я буду из спальни, затем мы поедем... А пока пейте кофе, майор!

Тривейн вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Не было никакого смысла тянуть со звонком Мэдисону: уже десять сорок пять. Скорее всего, адвокат пришел в себя и начал работать.

Однако все оказалось по-другому.

– Энди, – сказал Мэдисон, когда Тривейн до него дозвонился, – я никак не могу успокоиться! Это ужасно!

– Должен вам рассказать еще кое-что, не менее ужасное...

Как Тривейн и предполагал, его рассказ о вчерашнем разговоре с Джиллетом произвел на адвоката сильное впечатление.

– И он намекнул, что уже переговорил с другими? – помолчав, спросил Мэдисон.

– Нет... Наверное, не успел: ведь он собирался объявить о новых слушаниях только утром...

– Вряд ли ему это так бы легко удалось... Скажите, Энди, по-вашему, это действительно был несчастный случай?

– Я все время думаю об этом, – ответил Тривейн, – но ни к какому выводу не пришел. Ведь что получается, Уолтер! Если это была не катастрофа, а обдуманное убийство, и причина его – новые слушания, то, значит, те, кто решился на этот шаг, если они есть, хотят, чтобы председателем подкомитета стал именно я! Какой смысл, скажите, убирать Джиллета тем, кто пытается избавиться от меня? Не понимаю...

– А я не понимаю, Энди, как можно идти на такие крайние меры! Все могу допустить: подкуп, уговоры, даже угрозы, но убийство? Однако, насколько я смог понять из газетных статей, это все-таки не убийство, Энди! Несчастный случай, ужасный, но случай!

– Наверное...

– Вы с кем-нибудь говорили уже на эту тему, Энди? Тривейн хотел рассказать Мэдисону правду: о своем разговоре с Уэбстером в Белом доме, – но передумал. И вовсе не потому, что не доверял адвокату. Просто не хотелось нарушать обещание, данное президенту. Упомянуть Уэбстера значит намекнуть, что сам президент Соединенных Штатов вовлечен в происходящее. Если не лично, то через свой штат.

– Нет. Никому. Только Филис...

– Ну, это можно при желании исправить. Я поговорю кое с кем, а потом позвоню вам!

– С кем же вы собираетесь говорить, Уолтер?

– Пока не знаю, – с некоторой запинкой ответил Мэдисон, и оба почувствовали какую-то неловкость. – Еще не думал над этим... Наверное, с кем-нибудь из тех, кто участвовал в слушаниях. Я спрошу, может ли мой клиент сделать заявление или что-нибудь в этом роде... Придумаю...

– Хорошо... Вы позвоните мне?

– Да, конечно!

– Тогда звоните позже... У меня тут появился собственный майор из министерства обороны. Он поможет мне выбрать помещение для подкомитета.

– Господи! Времени они не теряют... И как его имя?

– Пол Боннер...

Мэдисон засмеялся. Похоже, он знал этого человека или слышал о нем, но слышал не самое лестное.

– Пол Боннер? Да, в тонкости их не заподозришь!

– Не понимаю. Что тут смешного?

– Этот ваш Боннер – один из пентагоновских младотурков, – сказал Мэдисон. – Не очень симпатичный, прибыл из Юго-Восточной Азии... Помните события двухлетней давности? Когда шесть, кажется, офицеров были выдворены из Индокитая за подрывную деятельность?

– Помню... Но расследование было прекращено...

– Так вот, значит, вы знаете. Горячее было дельце. А командовал теми парнями Пол Боннер.

К двум часам дня Тривейн с Боннером объехали три из пяти помещений, предлагаемых под офис. И хотя посланец министерства обороны пытался оставаться нейтральным, ему с трудом удавалось скрывать свое мнение: он был слишком непосредственным для этого. Скоро Тривейн заметил, что по некоторым параметрам этот Боннер похож на него самого.

Нетрудно было заметить, что Боннеру нравилось все, что они видели. Он никак не мог понять, зачем Тривейну осматривать еще два здания, которые к тому же находятся далеко от центра? Вполне можно остановиться на одном из тех, что они уже посмотрели. Боннеру хотелось, чтобы окна будущего офиса действительно выходили на Потомак, и Тривейн в душе был с ним согласен. Про себя он уже решил, что его контора будет расположена именно здесь, у Потомака. Но ему хотелось, чтобы аргументы выглядели б. ice убедительно, чем просто вид на реку. Вовсе ни к чему, чтобы у этого майора Пола Боннера, младотурка из Пентагона, сложилось впечатление, что такая важная персона может при выборе офиса руководствоваться видом из окон. Как-никак у него, Тривейна, репутация человека, чья деятельность несколько лет назад перепугала могущественное министерство обороны...

– Вы ничего не имеете против, если мы отправимся завтракать, майор?

– Видит Бог, нет, мистер Тривейн! Я так голоден, что готов сожрать собственную задницу! Вообще-то, я полагал, вы поручите все это кому-то другому...

– Кому, например?

– Черт... Не знаю... Но есть же у вас люди, которые могут подыскать помещение?

– Конечно. Однако на сей раз речь идет об очень важном деле...

– Да-да, я все забываю, что имею дело с человеком, который сам себя сделал миллионером... Во всяком случае, так утверждают те, кто писал о вас...

– Потому что писать об этом намного легче, майор.

Они пришли в «Чесапик-Хаус», и за завтраком недюжинные способности Боннера поглощать алкоголь сначала позабавили, а затем изумили Тривейна. Не моргнув глазом, тот принял шесть двойных «бурбонов»: три перед завтраком, два во время и один после. И каждый последующий выпивал так, словно это был его первый бокал. А ведь никогда не подумаешь, что у этого человека слабость к возлияниям!

За кофе Тривейн решил, что он постарается быть дружелюбнее, чем он был все это утро.

– Знаете, Боннер, я действительно высоко ценю то, что вы взялись за столь неблагодарную работу, – сказал он. – И прекрасно понимаю причины, по которым вам не нравится это дело.

– Да нет, я вообще-то ничего не имею против, мистер Тривейн... Все понятно, чего уж теперь! А ведь я представлял вас этаким запрограммированным – прошу прощения – хером! Этаким, знаете ли, арифмометром, который только подсчитывает бабки, а до остального ему и дела нет...