Уильям Галабретто понял. Его клан – и по крови, и по организации – воспитывался под крылом коннектикутского родственника. Но парень принадлежал уже новому поколению, к тем хитрым и хорошо, хотя и несколько консервативно одетым выпускникам колледжей, которые не нуждались в тактических ухищрениях предшественников из Старого света, не подстраивались под избалованных длинноволосых хиппуюших и кликушествующих сверстников «сегодняшнего» поколения.

На свое счастье, они оказались где-то посередине, в границах почти среднеамериканской респектабельности. И если их именам ее не хватало, то они с лихвой компенсировали этот недостаток продвижением по тысячам служебных лестниц.

Повернув направо, на Двадцать седьмую стрит, Уэбстер взглянул на номера домов: ему был нужен сто двенадцатый.

В этом доме жил Родерик Брюс.

Пол Боннер смотрел то на письма, то на капитана военной полиции, который это письмо доставил, и теперь ждал, бесстрастно прислонившись к дверям.

– Что за чертовщина, капитан? Шутка какой-нибудь долбанной твари?

– Это не шутка, майор. Пока вы будете содержаться в Арлингтоне... Вам предъявили обвинение в убийстве.

– В чем?

– Штат Коннектикут выдвинул против вас серьезное обвинение и дал согласие поместить вас под стражу. В общем-то это нам на руку... Военные предъявили иск за некоего Аугуста де Спаданте на пять миллионов долларов... Каким бы ни был приговор, я думаю, мы урегулируем этот вопрос: никто не стоит пяти миллионов...

– Урегулируете? Убийство? Да ведь эти сучьи дети явились, чтобы убить Тривейна! Что же мне оставалось делать? Смотреть, как его убивают?

– Майор, а у вас есть хоть малейшее доказательство того, что Аугуст де Спаданте собирался причинить кому-то вред? Что у него были враждебные намерения? Если да, то было бы лучше представить их нам, поскольку сами мы ничего найти не можем.

– Да вы, похоже, шутник. Он был вооружен и собирался открыть огонь!

– Это вы так говорите! Было темно, никакого оружия не нашли...

– Значит, его украли!

– Докажите!

– Два сотрудника спецслужбы «1600» были умышленно удалены от объекта, распоряжение поступило вопреки приказу! Это произошло в Дариене, в больнице... По дороге в Барнгет меня обстреляли. Только вырубив этого человека, я отобрал у него оружие...

– Мы читали все это в вашем докладе, – подошел к столу капитан. – Но человек, который, по вашим словам, стрелял в вас, заявил, что никакого оружия у него не было, что вы набросились на него...

– И взял его пистолет! Это я могу доказать: я отдал пистолет Тривейну.

– Вы отдали какой-то пистолет Тривейну... Оружие не зарегистрировано, на нем отпечатки пальцев только вас обоих. Я имею в виду Тривейна...

– Где же я тогда, черт побери, взял пистолет?

– Хороший вопрос... Принимая во внимание тот факт, что пострадавшая сторона отрицает наличие у нее оружия, я могу сделать вывод, что у вас его целая коллекция!

– Дерьмо!

– И, кстати, никто из спецслужбы не был отозван из Дариена. Они просто не должны были там находиться.

– Вдвойне дерьмо. Проверьте расписание нарядов!

– Уже проверили... Охрана Тривейна была отозвана в Белый дом для следующего назначения, А их обязанности выполняли люди окружного шерифа, из Фаерфилда, штат Коннектикут...

– Это ложь! – вскочил с кресла Боннер. – Я вызвал их через «1600»!

– Это может быть ошибкой службы контроля, но уж никак не ложью... Службу «1600» патронирует советник президента Роберт Уэбстер. А он утверждает, что его люди известили Тривейна об отмене, хотя в этом и не было надобности...

– И где же были эти местные ребята?

– В патрульной машине, на стоянке...

– Но я их не видел!

– Может, плохо смотрели?

На мгновение Боннер задумался. Он вспомнил о дорожном знаке: машины, приезжавшие к больнице, должны были следовать на стоянку за ней.

– Может быть. Грязная работа! Но если они там и были, то пользы от них было мало!

– А вот это уже другое дело! Возможно, это прокол, но ведь те парни были не из службы «1600»!

– Вы уверяете меня, что я искажаю картину того, что произошло! Патруль, выстрелы, история с пистолетом... Но, черт побери, капитан, я не мог допустить такой грубой ошибки!

– Так же считает и обвиняющая сторона... Вы не ошибаетесь, вы просто лжете...

– На вашем месте, капитан, я бы выбирал слова... Не давайте одурачить себя!

– Да бросьте, майор! Ведь я защищаю вас! И одно из самых слабых мест защиты – ваша репутация человека, способного на неспровоцированное убийство. Так сказать, склонность, приобретенная на полях сражений. И если вы будете нападать на меня, ничего хорошего не получится!

– Тривейн, – тяжело вздохнул Боннер, – подтвердит мои показания... Он все расставит на свои места, поскольку он был там...

– И ему действительно угрожали? – спросил капитан. – Он видел, пусть даже издали, какие-то действия, которые можно было бы расценить как враждебные?

– Нет... – помолчав, проговорил Боннер.

– А его служанка?

– Тоже... Она только помогла Тривейну обработать мои раны на шее...

– Это плохо... Марио де Спаданте заявляет, что он лишь оборонялся, а вы угрожали ему оружием. Говорит, что вы метили ему в голову!

– Только после того, как он ударил меня своим чертовым кастетом...

– А он утверждает, что дрался голыми руками... А те двое – одного из них вы убили, а другого «вырубили», – они тоже хотели убить кого-нибудь? – Капитан посмотрел Боннеру прямо в глаза.

– Нет...

– Вы уверены, что мы ничего не найдем?

– Не уверен...

– Спасибо и на этом! Ложь не устоит против доказательств. А обвинение упирает на то, что первая из ваших жертв была атакована с тыла... Имейте в виду: ложь поставит на вас крест!

– Но я говорю правду!

– Хорошо, хорошо...

– Вы связывались с Купером? С генералом Купером?

– У нас есть его показания... Он заявляет, что дал вам разрешение на полет из Бойсе, но не имел ни малейшего представления о вашем путешествии в Коннектикут. А дежурный офицер в Эндрюс показал, что вы заявили ему о разрешении Купера. Это уже самый настоящий прокол! К тому же Купер сообщил, что вы не позвонили ему и не доложили о том, как идут дела...

– О Господи, да мне было не до того...

Капитан отошел от стола и, стоя спиной к Боннеру, сказал:

– Сейчас я задам вам вопрос... И хочу, чтобы вы знали: ваши слова будут использованы только в том случае, если буду уверен в их пользе для нас обоих. Согласны?

– Идет.

Капитан повернулся лицом к Боннеру и взглянул на него.

– Было ли у вас какое-нибудь соглашение с Тривейном и де Спаданте? Может быть, они вас использовали?

– Вы поехали совсем не в ту сторону, капитан...

– Тогда что там делал де Спаданте?

– Я же вам сказал! Он приехал, чтобы убить Тривейна! Уж в этом-то я уверен!

– Уверены? Но ведь Тривейн должен был находиться в Денвере, на конференции, это установленный факт... Зачем он вернулся в Коннектикут? Может быть, чтобы встретиться с де Спаданте?

– Он приехал навестить в больнице жену.

– А теперь вы, майор, поехали не в ту сторону! Целый день мы потратили на то, чтобы опросить всех сотрудников технического персонала больницы, и выяснили, что никакого обследования миссис Тривейн не было! Это был самый обыкновенный трюк!

– И к какому же выводу вы пришли?

– По-моему, Тривейн приехал, чтобы повидаться с де Спаданте, майор! А вы совершили самую большую ошибку в своей карьере...

Родерик Брюс, этот крошка, настоящее имя которого было Роджер Брюстер из Пенсильвании, сторожевой пес Вашингтона, вытащил страницу из машинки и встал со специально сконструированного для него кресла. Курьер ожидал его в кухне.

Положив страницу под остальные, Брюс наклонился над столом и стал читать почти готовую статью.

Итак, расследование почти закончено. Майор Боннер вряд ли переживет эту неделю.