Севар ждал меня внизу, в общей зале, за колоннами возле окна. Подойдя, я присела на подоконник и пристально посмотрела на Чизра.

Тот сразу перешел к делу:

— Риса, я хотел бы попробовать построить с тобой отношения. Ты мне очень нравишься.

Я сложила руки на груди и прислонилась бочком к стене.

— А как же твои прошлые отношения?

— После того как Раш предал меня, я не смог простить ни его, ни ее. И сейчас свободен.

Замысел Чизра стал понятен.

— Нет.

Лицо севара перекосило.

— Он так сильно держит тебя?

— Лучше ответь на другой вопрос: тебе так хочется отбить у Раша девушку? Настолько ненавидишь его, что хочешь поступить так же гадко?

— Дело не только в этом.

— Ну конечно! К тому же, если Раш сделал это по ошибке, ты делаешь намеренно.

— А ты уверена, что по ошибке?

Я вспомнила все время, что проработала бок о бок с чадаром, и ответила:

— Да. Я знаю Раша и в этом уверена.

Схватив за талию, севар подтянул меня к себе:

— Не отказывайся. Я сейчас работаю на частных лиц и хорошо зарабатываю. Дам тебе все самое лучшее, если ты будешь со мной.

Улыбнувшись собеседнику, я ответила:

— Ты, видимо, перепутал меня со своей бывшей подружкой. На мне ценника нет, потому и ответ неизменен.

И, высвободившись, добавила:

— Больше не нужно пытаться меня соблазнить, очаровать или купить. Я поняла смысл затеи.

— А вы два сапога пара… — протянул Чизр.

— И я рада этому.

Посчитав разговор законченным, я направилась наверх. И едва поднялась на этаж, как столкнулась с Рашем.

— Неужели так мало надо, чтобы очаровать тебя?

Услышав этот вопрос, почувствовала себя оскорбленной. Я так яростно его защищала, а он думает обо мне всякие гадости.

Вскинув колено, ударила по самому чувствительному месту. Раш согнулся и зашипел на меня. А я, спустившись вниз, забрала из магического кармана вещи и направилась на улицу. Ехать не хотелось. До переправы из города можно добраться и пешком. Но не прошло и пяти минут, как чадар нагнал меня.

— Протрезвел? — невозмутимо спросила я, все еще злясь в глубине души.

— Обязательно было бить?

— Обязательно было обижать?

— Неужели оскорбилась?

— Нет, ты еще хочешь получить? — подбоченившись, я остановилась посреди улицы.

Раш рассмеялся.

— Мир? — протянул он мне руку.

Посверлив его несколько секунд взглядом, я пожала конечность, бурча:

— Последний раз мирюсь с тобой. При следующей ссоре брошу и найду другого напарника.

Как часто он слышит от меня подобное заявление?

— Чего он от тебя хотел?

— Ты только ради этого со мной помирился? — усмехнулась я.

— Теперь сама хочешь обидеть? — напряженно спросил Раш.

— Он хотел обольстить меня, чтобы отомстить и досадить тебе.

Раш произнес несколько нецензурных слов.

— Ведь говорил тебе, что он сволочь!

— А я и так это знала. Или ты думаешь, что его поступок задел меня?

— Столько лет прошло, а он все хочет мести.

— Что тогда у вас случилось? Очень мне любопытно, что же тогда у вас произошло.

Интересно, расскажет или нет?

— Что ж, я думал, ты спросишь раньше. Лучше тебя просвещу я, чем он. Мы с Чизром вместе учились в университете, вместе пришли в Дозор. И, думаю, первая трещина в нашей дружбе появилась не из-за Нейлы.

Ага, вот, значит, как звали любовь севара.

Сонха немного помолчал, словно решаясь, затем продолжил:

— Мы с ним слишком разные, и стало это заметно уже много лет назад. Есть в нем какая-то гнильца, что уже тогда подтачивала наши отношения. Этот человек имеет мало общего с честью. Сначала я пытался объяснить, что некоторые его поступки неправильны и незаконны.

Ого!

— Но он лишь смеялся и советовал мне не переживать. Мы договорились, что в Дозоре мы будем служить безупречно, а все, что вне работы, будет уже его личным делом. Прошло еще какое-то время, я привык к нему и стал воспринимать таким, какой он есть. Но потом начались странности. Мы стали реже видеться, меньше общаться, и как-то утром он пришел в сильном душевном волнении.

Мне сложно было представить склизкого Чизра переживающим.

— Он стал что-то кричать по поводу того, что я увел у него невесту, что я подлец и что он давно догадывался о моей сущности. Тогда мне потребовалось время, чтобы разобраться, что именно случилось. Оказалось, подцепив в одном трактире настойчиво добивавшуюся моего внимания женщину, я предал друга. Он прятал ее от меня, чтобы я не увел, а в результате — сделал только хуже.

Да-а… Знать бы, где соломки подстелить.

— На этом все, конец вашей дружбы?

— Дружбы — да. Хотя, думаю, на самом деле конец ей пришел намного раньше. Но это не конец истории. Через день ко мне пришла Нейла, плакала и говорила, что Чизр ее бросил, что только я могу ее защитить и утешить, что на самом деле любит только меня.

История стара как мир.

— Мне было все равно, и я выпроводил ее. Но эта змея перед Чизром все выставила в совершенно другом свете, и на следующее утро на меня снова посыпались упреки. Тогда мы первый раз подрались. И я решил — все, пора нашему сотрудничеству заканчиваться, и подал прошение о переводе.

Так это Раш порвал со своим напарником?

Некоторое время мы молчали, а потом я сжала руку Раша и сказала:

— Ты поступил правильно.

— И мне кажется, что мой перевод — это удача. Мне с тобой очень повезло.

За разговором мы не заметили, как подошли к транспорту, идущему из города, и Раш, немного поворчав, что мне нужно перебираться из такой дали поближе, посадил меня в повозку.

Выезжая из городских ворот, я размышляла не о том, что живу в десяти минутах езды и напарник не прав, а об истории, случившейся несколько лет назад.

Нет, определенно надо отвлечься.

Никеа Лавейская

Большой двухэтажный дом виднелся в конце тенистой тисовой аллеи. Придерживая подол синего платья длиной до щиколоток, я шла по дорожке, выложенной серой плиткой. И раздумывала над своим вчерашним поступком.

Едва прервалась связь, первое чувство, которое я ощутила, — радость. Меня очень тяготило одиночество, невозможность кому-то довериться, спросить совета… Но потом, когда я обдумала свой порыв, пришел страх. А если это разведчики отца, которые ищут меня? С таким трудом я получила свободу и так легко могу ее потерять. Но до чего же хочется довериться…

Солнце светило ярко, не по-утреннему жарко и непривычно для меня, северянки.

Добравшись до парадного входа, я отринула самокопание, решив: будь что будет, и на минутку остановилась, приводя себя в подобающий вид. Глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями перед предстоящим собеседованием, и почти решительно шагнула к дубовой двери.

Постучав по дверному полотну висевшим на цепочке деревянным молоточком, прислушалась к едва слышным приближающимся изнутри шагам. Вскоре мне открыли.

На пороге стоял престарелый севар, волосы которого были затянуты в тугую черную косу, да так сильно, что его и без того узкие черные глаза превратились в щелочки. Даже кисточка на гордо приподнятом хвосте была заплетена в маленькую косичку и дополнительно покрыта бриолином, чтобы ни один волосок не выбивался наружу.

Смерив меня оценивающим взглядом, он чопорно спросил:

— Можно узнать причину вашего визита, госпожа?

Ну, к таким холеным, высокомерным слугам я привыкла. Это помогло вернуть уверенность в себе. Задрав подбородок, так же жестко посмотрела ему в глаза и уверенно сказала:

— Я пришла на собеседование к господину Задари, на место его личного секретаря.

Мне не понравилось, каким масленым взглядом он меня окинул, но мужчина уже отступил в сторону, пропуская в дом. Мы прошли через холл и зашли в соседнюю с ним комнату — видимо, это была приемная перед кабинетом хозяина. Жестом мне предложили присесть на свободный стул.