— На какое время у вас назначено? Тони ещё не пришёл.

— Я его сын.

Девушка заулыбалась ещё больше.

— Могу я предложить вам кофе или чай?

— Воды, пожалуйста.

Ненавижу их офисные горячие напитки низкого качества. Я избалован кофе, приготовленным моей Ритой.

Опустившись в мягкое кожаное кресло, я взял в руки один из лежащих на столике журналов.

Ждать отца мне пришлось, по крайней мере, полчаса. Он вбежал, бросил папки с документами на стойку. Я поднялся навстречу ему.

— Ник, как я рад тебя видеть! — раскрыл мне объятия. — Мэгги, это мой сын Ник. Тоже известный адвокат, криминальный. Что ты делаешь в наших краях?

Мы прошли в кабинет отца.

— Ну, знаю, что если примчался сюда ни свет ни заря, значит, не просто так. Колись.

Я вздохнул, словно перед прыжком. Начал витиевато, в своём адвокатском стиле.

— Не хотелось бы сразу с места в галоп, пап. История давняя, и я думаю пора в ней поставить точку. Как говорится, разобраться, что к чему.

Тот поморщился.

— Ладно, не тяни кота за хвост. Что там у тебя?

— Дело Журавлевых.

Я видел, как мгновенно изменилось лицо отца.  Его глаза как-то потухли, и он сразу осунулся.

— Зачем тебе это?

Я усмехнулся.

— Судя по твоей реакции, я вижу, ты понимаешь, что все усложнилось.

Отец вышел из-за стола. Прошёлся к окну. Чуть ссутулившийся, руки в карманах брюк.

— С кем ты говорил?

— С Галиной Королевой.

Я услышал его глубокий вздох.

Сел на небольшой диванчик, приготовившись слушать.

— Может, расскажешь все с самого начала?

— Ну хорошо, сын. Только не понимаю, зачем тебе копаться в этом?

Я молча ждал.

— У Мишки я был юристом на фирме. Мы не то что дружили, но иногда собирались вместе. Ты уже познакомился с Журавлевым?

Я отрицательно покачал головой.

— Галина, его жена, ох… — отец усмехнулся. — Ну это отдельный разговор... в общем, наконец-то дошла очередь и до меня.

— Пап, я не понимаю.

— Слаба она была на передок. Очень слаба. Мишка знал об этом.

— Ну и? Он ревновал ее или как?

— Знаешь, я думаю, что нет, но просто все об этом постоянно говорили. Слухи там, и все такое... В общем, он хотел от неё избавиться.

— А тебе-то зачем она была нужна? Чем тебя мама не устраивала?

Отец поднял на меня взгляд. Сочувственный.

— Парень, ты хоть когда-нибудь любил? Нет? Ну тогда ты вряд ли меня поймёшь. Галина была такая... Как королева. Женщина высшего общества. Я сразу понял, что без неё мне не будет жизни.

Я смотрел на отца, а перед глазами у меня была Эвелина. Такая, как увидел ее впервые. Царственная, недоступная.

— А сейчас? Сейчас ты ее тоже любишь? Я так понимаю, все это время Галина была где-то поблизости от тебя.

— Насчёт любви я не знаю. С годами мои розовые очки поцарапались. Знаешь, такими уродливыми царапинами, сын. Мне нравится жить в достатке. Когда я получу деньги, то куплю себе наконец яхту, отойду от дел.

Я поморщился. Ну нельзя же серьезно так думать.

Отец прошёл к сейфу, открыл его. Достал какую-то шкатулку.

Пройдя к столу, сел. Приподняв крышку шкатулки, улыбнулся, посмотрел на меня.

— Присоединишься?

Встав с дивана, я подошёл, заглянул через плечо.

— Кокс? — мое лицо ничего не выражало, хотя внутри все бушевало.

Отец достал овальное зеркало из ящика стола и насыпал на его поверхность горку белого порошка. Длинным ногтем на мизинце зачерпнул немного и поднёс к носу.

Если отец будет просаживать деньги на это дерьмо, то о какой, к черту, яхте можно говорить?

— С Галиной мы распрощались. Все это время, пока она была со мной, преследовала только одну цель — найти все эти документы, которые тогда подписала. Об отказе от собственности, от ребёнка. Искала свой настоящий паспорт. Я-то думал, что она и вправду любила меня. Гнилая баба. Притворялась.

— Ну а что ты хотел? — я не смог скрыть ухмылки. — Вы с Михаилом лишили эту женщину всего, даже дочери.

Отец расхохотался, запрокинув голову. Затем набрал ногтем ещё порошка и втянул в себя.

— Ты наивен, Никита. Эта женщина — монстр. Она сама желала избавиться от своего мужа и дочери. Все, что ей хотелось — это трахаться со всеми подряд. Надеюсь, ее дочь не такая, как она.

Я на миг зажмурился. Господи. Веля.

Отец с минуту сидел, опустив голову на грудь.

— Хорошо, что ты здесь, Никит. Мне эти документы самому очень нужны.

Я удивлённо посмотрел на него.

— Да. У меня их здесь нет. Я запрятал их в надёжном месте.

Почувствовал, как у меня вспотели ладони.

— И ты мне нужен для этого. Я скажу, где находятся все бумаги. Ты должен их отдать одному человеку.

Отец внезапно замолчал, неподвижно уставившись в стену напротив. Я уж было испугался, что так и не смогу ничего разузнать.

— Лидия. Ее зовут Лидия.

Я не мог удержаться. Пришлось сесть на стул. Голова совсем перестала соображать. Ещё этот чертов перелёт, разница во времени. Я больше не мог находиться в этом месте. Отец, одурманенный кокаином, куча информации, обрушившаяся на меня словно цунами.

Дотронулся до плеча своего родителя.

— Я, пожалуй, пойду. Увидимся позже.

Отец молча кивнул.

— Позвоню вечером.

Я быстро вышел из кабинета. Мэгги улыбалась мне вслед широкой белозубой улыбкой.

На улице я сразу почувствовал свежесть в голове. Хорошо, что я все-таки характером пошёл в маман. И, конечно, воспитание деда дало о себе знать. Мой папочка хоть и слыл неплохим юристом, но в нем не было того стержня, какой был у его отца.

Еле дождался отлёта. Недолгое время, проведённое в обществе моего отца, оказалось более чем достаточным для меня. Может, я начал стареть, а может, наконец-то понял, что в жизни должны быть несколько иные ценности, нежели деньги, алкоголь и наркотики.

Я уезжал с двумя новостями. Как говорится, с одной хорошей, а с другой плохой. Позитивным было то, что отец в своё время припрятал эти документы в дедовской квартире, в библиотеке. Положил внутрь одной из книг.

Это очень обрадовало меня. Квартира давно уже была моей.  К сожалению, мой папаша в то время находился, по-видимому, под влиянием либо алкоголя, либо ещё чего. А может, так торопился все это упрятать, что у него напрочь вырубило память.

В моей библиотеке было более тысячи книг. Попробуйте перелопатить все эти полки. Ладно, по крайней мере, я не торопился. Узнал, что хотел. Отец был уверен, что я собираюсь передать эти ценные документы Лидии. У меня было подозрение, что эта настырная блондинка на самом деле не просто любовница Михаила Журавлева, жаждущая выйти за него замуж. Зная своего хитрого родителя, я был практически уверен, что все гораздо сложнее.  Большой и некрасивый клубок теперь надо распутывать. А мне совсем не улыбалось заниматься этим. Самое неприятное во всей этой истории то, что никто не думал об Эвелине и ее чувствах.

Я вздохнул. Мне и самому не хотелось о ней думать, но я не мог себя заставить забыть эту девушку. Каждый раз, закрывая глаза, видел ее лицо, ее глаза, губы. Проклинал тот день, когда впервые  встретил Эвелину. Ну что в ней такого, чего не было в других женщинах? Мысленно перечислил всех своих предыдущих подружек, какими я их помнил, представляя в постели со мной. И ведь все были красотки как на подбор, ничем не хуже Эвелины.

Стюардесса подошла, спросила не желаю ли я сок, воду или вино. Мне хотелось только, чтобы меня оставили в покое. Я надел наушники, включил какой-то фильм. Оставалось ещё три часа до Франкфурта. Я пообещал загрузить себя работой по самое некуда. Только бы не думать о Веле.

Мама что-то делала на кухне. Я слышала ее шаги. Не знаю почему, но мне не хотелось разговаривать с ней этим утром. Как ни старалась, но я не смогла заставить себя почувствовать любовь к этой женщине. Может, должно пройти какое-то время, прежде чем я искренне смогу назвать ее мамой.