— Вот тебе адрес. Велька там будет ещё часа два.

— Что это?

— Это интернат для детей со всякими отклонениями. Велька там преподаёт уроки фортепиано.

Сказать, что я был удивлён — это ничего не сказать. Моя Ева не так уж проста.

Кивнув, я бегом припустил к своей машине.

Занятия закончились, а я все ещё сидела в пустом зале. Слушала крики детворы, доносящиеся со двора. От мысли, что внутри меня тоже сидит маленький человечек, хотелось плакать. Ну что мне делать? Я не хочу избавляться от этого чуда. Интересно, на кого он будет похож? Может, на Никиту?

Снова откинула крышку пианино. Хотелось сыграть что-то такое грустное, соответствующее моему настроению.

Хватит детских песенок про елочки и зайчиков. Теперь я вольна остаться наедине с собой и своими мыслями.

Прошлась по клавишам. Легонько. Закрыв глаза, представила океан, накатывающий волны на берег. Тревожный и бесконечный. И точно так же я чувствовала себя сейчас. Кто-то вошёл, или мне послышалось?

Ни к чему отвлекаться.

Уловила тот самый родной запах цитруса. Запах Никиты. Не буду открывать глаза — вдруг видение исчезнет.

Господи!  Неожиданно я поняла, что не одна. Он здесь. По щекам потекли слезы. Я не могла больше сдерживаться. И открыть глаза была не в силах. К звукам, извлекаемым из-под моих пальцев, добавились другие звуки.

Он здесь. Мой Никита.

— Ева, — горячий шёпот. — Прости меня.

Я почувствовала его тёплые ладони на моих трясущихся плечах. Повернул меня к себе, прижал залитое слезами лицо к своей груди.

— Не плачь, любимая, — шептал он, целуя меня в макушку. — Все будет хорошо. Я здесь, с тобой.

«Что же мы чуть не натворили?!» — пронзило меня внезапно.

Я отняла лицо от груди мужчины. Его губы улыбались.

— Моя Ева.

Губы Никиты нежно коснулись моих.

— Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?

У меня даже не было сил произнести слово «да». Я просто кивнула.

—  Ты создана для меня. Я знал это с самого начала.

Весенний воздух был ещё свеж. Глянув на Эвелину, я обхватил её за плечи. На ней было лишь лёгкое пальтишко. Ещё не хватало простудиться.

Моя мама попыталась отодвинуть меня, чтобы рассмотреть долгожданного внука.

— Мам, отойди, пожалуйста, — попросил я. — Ну дай хоть с женой сфотографироваться. У тебя еще будет время.

— Точно? — маман с вызовом смотрела на меня, насупив брови.

Сбоку послышалось хихиканье Вельки.

— А ты потакай ей больше, — пробурчал я.

— Никит, полегче с моей свекровью. Она нам в ближайшее время пригодится.

Я обернулся к Эвелине, с умилением заглядывая в белый конверт, из которого раздавалось сопение.

— Давай сюда малыша.

— Мне вовсе не тяжело.

— Значит, моей матери можно, а мне нет?

Эвелина рассмеялась.

— Бери, бери.

Взяв конверт из рук жены, уставился на сморщенное красное личико.

— Мне кажется Артёмка вылитый ты, — сказал я.

— Я думаю, что он и на тебя похож и на меня. Во всяком случае нижняя часть точно твоя.

Рассмеялась. Помахала кому-то рукой. Проследив за её взглядом, я увидел торопящуюся Ксю с букетом цветов. И ещё чёрный автомобиль Михаила Журавлева. Значит отец моей Евы все-таки смог приехать. Последние несколько месяцев он находился в санатории. Оправлялся, как говорится, от душевных и физических увечий. Как я и предполагал, его бывшая любовница травила его какой-то гадостью. Ещё бы чуть-чуть, и Михаил Журавлев мог отправился на тот свет. Кстати, в этом Лидии помогала Галина Королева, бывшая медсестра. Всё-таки бабы в основной своей  массе холодные и жадные стервы. За исключением моей дражайшей супруги и её свекрови.  Лидия-«Глухарь» опять отправилась в свои родные пенаты — колонию строгого режима. А Мать Эвелины пришлось поместить в больницу для душевно-больных. Мой папашка, не смотря на засевшую обиду, всё-таки соизволил позвонить и поздравить нас с рождением сына. В конце концов это его пока единственный внук. 

Я наклонился к жене, прикоснулся губами к её щеке.

— Так что там Арик сказал? Когда нам можно заниматься нашим любимым делом?

— Играть на пианино в четыре руки? — Эвелина невинно улыбнулась.

Моя свободная рука плавно скользнула по её упругой попке.

— Бесстыжий нахал. С малолетства развращаешь нашего сына.

Сразу из роддома мы отправились домой. Михаил Журавлев уговаривал нас поехать в его особняк. Эвелина мягко, но твёрдо отказала отцу. Хорошо, что в сталинские времена строили просторные квартиры. Места хватило всем. Мой тесть сидел рядом с маман, о чем-то переговариваясь. Я знал, что в своё время они знавали друг друга. Ещё радовало, что моя жена наконец-то помирилась со своим отцом. Пришли мои друзья, подруги Эвелины. Все те, кто нам были дороги.

— Никит, — Эвелина слегка качнула головой в сторону выхода из комнаты. — Пойдём проверим Артёмку.

Я послушно встал из-за стола и прошёл вслед за женой.

Войдя в спальню, Эвелина повернулась ко мне. Приподнявшись на цыпочках, прижалась губами к моим губам.

— Я тебя люблю, — её рука скользнула под мою рубашку, тут же вызывая у меня необузданное желание. — Спасибо тебе за все.

Всё, что я мог сейчас — это улыбаться глупой улыбкой. Я нашёл своё счастье, свою женщину, которая только для меня.