— Никит, — я поднял на неё глаза.

— Выключи свет, — попросил я.  Было почему-то больно смотреть.

— Тебе надо к врачу.

Мой смех перешёл в натужный кашель. Я поморщился. Рот наполнился солоноватой жидкостью. Кровь?

На секунду я видел, как в ее глазах мелькнул страх. Как приятно — страх за меня. Затем я одернул себя. С какой это радости меня волнуют бабские эмоции.

— Я позвоню в скорую, — она выхватила из сумочки телефон, но я схватил ее за локоть.

— Успокойся же ты. Все норм. Лучше помоги дойти до кровати.

Она живо кивнула. Огляделась.

— Туда, — кивнул в сторону спальни. Челюсть пронзила адская боль. Она, услышав мой стон, обхватила меня за плечи. Не, приятно, конечно, с одной стороны, когда девушка тебя обнимает, но не тогда, когда у тебя переломаны рёбра.

Я сел на кровати.

— Подожди, я сейчас, — она бросилась по коридору на кухню. Через пару минут, показавшихся мне вечностью, Эвелина вернулась с миской воды и салфетками.

Я тщетно пытался расстегнуть рубашку. Словно читая мои мысли, девушка быстрым движением избавила меня от неё. 

— Ох, — приложила ладони к губам. А я, несмотря на боль, не смог сдержать ухмылки.

— Что там такое?

— Господи, вот изверги. Никита...

— Эх, прощай, красивое тело, — опять закашлялся от смеха.

Эвелина, наклонившись, стянула с меня носки. Затем, расстегнув пряжку ремня, стала снимать джинсы.

— Какая ты горячая штучка, — я все продолжал шутить. — Не терпится меня раздеть?

На самом деле мне было не до шуток. Ее прикосновения к моему телу вызывали типичную мужскую реакцию. И это, несмотря на мое состояние. Ну и что я должен буду делать со своим чересчур реактивным другом?

— Я сам, — попытался отстранить девушку, но она и не собиралась внимать моим приказам. Уже через десять минут я сидел в боксерах, весь сине-чёрного цвета и со вздыбленным членом.

— Ну? — я кивнул, указывая на свои трусы. — Доигралась?

Я увидел, как щеки Эвелины мгновенно покрылись красными пятнами.

— Да ты просто неуемный какой-то! — девушка возмущённо нахмурила брови. Намочила в воде салфетку. Бережно стала протирать мое лицо. Я стиснул зубы от боли, когда она случайно надавила на подбородок.

— Больно? — спросила.

— Нет, приятно, — огрызнулся я.

— Знаешь, я, пожалуй, поеду домой, — Эвелина поднялась с кровати, но я успел ее задержать. — Лучше бы я осталась с Ярославом.

— А что же ты сразу с ним не осталась? Это и есть твой жених?

Она кивнула.

— А он знает, что у тебя есть я?

Девушка отдернула руку.

— Ты? Смеёшься? Ты не мой, а я не твоя. И я не собираюсь быть одной из твоих забав.

— Ты, Вель, не забава, ты — ходячая беда.

Хмыкнула. Я продолжил.

— Ну вот зачем надо было меня преследовать? Вчера в Red, сегодня?

Со смешанным чувством удовлетворения я наблюдал, как выражение лица девушки меняется. Мне нравилось ее бесить.

— Я? Преследовала тебя? Да кто ты такой!

Ее ноздри подрагивали от возмущения.

— Просто признайся, что ты хочешь быть со мной. И лучше не пудри голову своему так называемому жениху.

В следующий момент она, размахнувшись, влепила мне смачный подзатыльник. Тут же отдернула руку. А у меня просто искры посыпались из глаз и даже, наверное, из ушей.

— Оу, — Эвелина обхватила мое лицо ладонями. — Никита... Какой же ты идиот!

Ее руки на моем лице причиняли мне боль, но я не хотел, чтобы она убирала их. Потянулся губами к ее ладони, поцеловал.

— Я знаю.

Конечно, я идиот. Лежащий без сил и не имеющий понятия, что предпринять для того, чтобы Веля осталась. А вдруг этот, как там его, Ярослав, и правда ее жених? Что, если я потеряю эту девушку. Я выдохнул, закашлялся опять.

— Импульсивная, — пробормотал я. — И страстная. Ты для меня.

Наши глаза встретились. В ее — немой вопрос. Я знал, чего Веля хочет знать. И у меня был ответ. Только не сейчас.

— Останься со мной.

В этой просьбе было большее. Поняла она или нет, я не знал, но девушка кивнула.

Очнувшись утром, а это более правильное определение, чем «проснувшись», я обнаружил, что рядом со мной лежит Эвелина. Девушка крепко спала, притулившись с краю, прикрытая лёгким пледом. Я смотрел на ее безмятежное лицо, пытаясь запомнить эти, неожиданно ставшие дорогими для меня, черты лица.

«Я люблю тебя», — мне хотелось кричать. Господи! Откуда это? Я? Что? Люблю? Да бред какой-то...

От возмущения собственными мыслями я заворочался. Разбудил ее. Она открыла глаза, удивлённо уставившись на меня.

Вскочила.

— Ой, извини. Не помню, как заснула здесь. Сколько время?

Голос Эвелины, слегка хриплый от сна, пробудил во мне неожиданное желание просыпаться рядом с этой девушкой каждое утро, целовать и смотреть, как губы ее растягиваются в улыбке.

— Как ты?

Она склонилась надо мной. Подняв руку, провёл по ее шелковистым волосам, остановился на шее. Она судорожно вздохнула.

— Ева, моя Ева, — с трудом приподнявшись, я приник губами к ложбинке над ее ключицей.

Даже не помню, как я продержалась следующие три дня. Никогда не думала, что ухаживать за больными — такой тяжелый труд. Нет, Никита не был капризным пациентом. Он лежал практически без движения и отходил от побоев. Был похож на большого кота. Обычно после дворовых драк эти животные зализывают полученные в бою раны, отлеживаются и через пару дней уже готовы нормально функционировать. Так же и Никита.

Я была его сиделкой в полном смысле этого слова. И ещё мне пришлось готовить еду. Выискала в интернете рецепты каш и супов-пюре. И я все-таки  вызвала доктора. На следующий день я позвонила Арнольду Витольдовичу и попросила приехать к Никите домой. Слава богу, челюсть оказалась  цела, но довольно сильно ушиблена. А вот с рёбрами дело обстояло гораздо серьезнее — два из  них, к сожалению, были треснуты. Доктор строго-настрого приказал Никите лежать и не двигаться. Хотя бы в течение десяти дней.

Еще я ужасно волновалась за Ярослава. Пыталась звонить ему, но телефон упрямо молчал.

Наконец, не выдержав, я решилась поехать к нему на съемную квартиру.

Никита, услышав, что я хлопаю дверцами шкафа в холле, крикнул.

— Вель, ты что там делаешь?

Я не ответила. Что я должна сказать? Что еду к своему жениху?

Услышала какое-то шевеление, доносящееся из спальни. Обернулась. Никита стоял позади меня, взъерошенный, с опухшим лицом.

— Ты куда-то собралась?

— Мне надо отъехать.

— Куда?

Я видела, как его лицо перекосилось. Просто стояла, глядя на мужчину.

Никита в несколько гигантских шагов преодолел расстояние между нами. Сжал мои плечи так, что мне стало больно.

— К нему?

Я кивнула.

— Ева, — его обветренные губы накрыли мой рот, лишая возможности ответить, сопротивляться, думать...

Никита прервал поцелуй. Поглядел затуманенными глазами в мои, ставшие точно такими же.

— Не уходи... — его губы на щеке, подбородке.  Поняла, что ещё минута, и я просто уже не в силах буду сделать даже шаг. — Ты не для него, ты для меня. Понятно?

Я откинула голову.

— Пусти, Никит, я вернусь. Я ненадолго.

Теперь он смотрел на меня,  борясь с  сомнениями.

Пытаясь восстановить дыхание, я отошла от мужчины на безопасное расстояние.

— Извини, но я должна увидеть Ярослава. Он не отвечает на звонки.

— Ты звонила ему?

Черт побери? Он что, ревнует? Или просто думает, что я являюсь его собственностью?

— Прости...

Открыла дверь и выскочила из квартиры.

Хорошо, что у меня прекрасная зрительная память. На мои  звонки в дверь долго никто не отвечал. Затем я уловила еле слышное движение внутри квартиры, шаги. Замок щёлкнул. Дверь приоткрылась.