Она успокоилась:

— Ну, кушайте, кушайте.

Роман снова с наслаждением потянул над кашей носом:

— Уфф, вкуснотища!

Но едва он занес над тарелкой ложку, как Липочка, содрогаясь, закричала:

— Прячьтесь! Мой Ваня пришел!

На этот раз она не ошиблась: из прихожей явственно доносились звуки ковыряния ключа в замке.

— А-аа, черт возьми! — Роман с досадой хватил о стол ложкой и помчался под кровать.

По причине недостатка мужских сил Иван Семенович отменил “командировку”. Он вернулся домой усталый и злой, как черт на третий день конца света. За несколько часов Ниночка так его умотала, что бедняга еле держался на ногах.

“Эдак никакая каша не поможет, — горько размышлял он, зверски ковыряя ключом в замке. — Что за ненасытные бабы? Если сейчас и Липка закричит “я твоя, я твоя”, точно наложу на себя руки”.

Замок поддался наконец, дверь открылась. Липочка, как обычно, уже встречала мужа в прихожей.

— Ванечка! Ты приехал! — радостно бросилась ему на шею она.

— Точнее, никуда не уехал, — проворчал Иван Семенович, опасливо отстраняя жену и на всякий случай сообщая: — Устал, как собака. Все плохо, все плохо, — посетовал он, вспоминая фиаско с секретаршей, совсем не высший пилотаж с Ниночкой и стоящую в очереди Глафиру.

— Ты голоден, дорогой? — сочувственно поинтересовалась Липочка.

Желтухин вздрогнул. Не от вопроса, скорее от мрачных мыслей:

— А? Что? Голоден? Нет. Чаю, может, попью.

— Чаю? Да, конечно, сейчас заварю, — захлопотала Липочка.

Пока муж мыл в ванной руки, она успела и чайник включить и смотаться в спальню к Роману.

— Муж пришел, — прошипела она ему под кровать. — Сидите тихо.

— Будто здесь можно сидеть. Вы же сказали, что муж в командировке.

— Командировку отменили. Говорю вам, Ваня вернулся.

— Надеюсь, на этот раз не в одних трусах, — ядовито заметил Роман, но Липочка его уже не слушала.

Она поспешила на кухню. И очень вовремя, Иван Семенович, не выходя из глубокой задумчивости, покинул ванную и чинно проследовал пить свой чай.

Присев за стол, он неожиданно увидел тарелку с манной кашей, подумал: “Очень кстати”, — и, крякнув, быстро слопал все под чистую.

Липочка не поверила своим глазам.

— Ванечка, ты же говорил, что не голоден, — напомнила она.

Иван Семенович вдруг рассердился и спросил, кивая на пустую тарелку:

— А кому, тогда, ты это навалила?

— Тебе, мое сокровище, тебе, — смущенно заверила Липочка, изумляясь с чего вдруг так изменился Ванечкин вкус.

— Мне? Ну так тогда и не спрашивай.

Он вытер губы и, зевая на ходу, пошел в спальню. Липочка, гадая как быть с супружеским долгом, торопливо посеменила за своим сердитым Ваней. Теперь, после дружеского сближения с Романом, ей меньше всего хотелось вступать в отношения с мужем едва ли не на его глазах. Теперь ей (почему-то) вообще этих отношений не захотелось. Ей и раньше не слишком хотелось, но раньше она была покорная жена, обремененная супружескими обязательствами. Поэтому Липочка, чтобы угодить своему ненаглядному Ване, прилежно изображала в постели рвение…

Теперь же у нее появились обязательства и перед Романом. Первое из них: соблюдать образ идеальной женщины. А разве станет идеальная женщина исполнять свой супружеский долг при свидетелях? Нет, не станет.

Ответив на этот простой вопрос, Липочка окончательно решила нарушить семейную традицию.

— Ванечка, — останавливая мужа на пороге спальни, смущенно прошептала она, — ты не обидишься, если я скажу, что у меня критические дни?

— Что-о? — взревел Желтухин.

Он не верил своим ушам. Вот так удача! Повезло так повезло!

— Солнышко мое, — вмиг обретая хорошее настроение, воскликнул он, — конечно же не обижусь. Здоровье твое превыше всего. Лечись на благо нашей семьи, а я подожду.

На этой пафосной ноте супруги в постель и легли. Липочка, вымотанная предыдущей ночью, мгновенно заснула, а вот Иван Семенович безрадостно обнаружил, что сна у него ни в одном глазу.

“Да что же со мной происходит? — удручился он. — Раньше спал, как убитый, а теперь все расстроилось. Придется верблюдов считать”. На тысяча первом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:

— Солнышко, со мной трагедия приключилась.

— Какая?

— Заснуть не могу.

Липочка, не просыпаясь, встала с кровати, вышла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:

— Вот, Ваня, прими лекарство. Сон сразу восстановится.

И, рухнув в кровать, отключилась.

Иван Семенович, вздыхая, горько задумался: “Неужели это импотенция? Говорят, времена наступили такие, что уже и молодых она не щадит. Так и есть, иначе с какой такой надобности гомосексуализм в моду вошел? Потому и вошел, что практически в женщин превратились молодые мужчины через импотенцию эту, мать ее так…”

Под эту грустную сурдинку он выпил воды и откинулся на подушку. Но сон не шел. Не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На пятисотом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:

— Солнышко, не помогает.

— Ничего, сейчас мы тебя отключим, — пообещала Липочка.

Не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:

— Вот, Ваня, прими лекарство. Вторая таблетка свалит с ног и быка.

И, рухнув в кровать, мгновенно погрузилась в сон. Иван Семенович, вздыхая, задумался: “Прими лекарство. Хорошо ей говорить, а мне себя дрянью травить приходится. Вряд ли это полезно при моей импотенции. Импотенции?! Да-да, чего уж там, импотенции, импотенции. Э-хе-хе, не поверил бы, скажи мне кто такое еще вчера”. С этой унылой мыслью он залпом стакан осушил и откинулся на подушку.

Но сон не шел. Опять не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На трехсотом верблюде Желтухин сдался и разбудил жену:

— Солнышко, твоя таблетка не валит. Видимо, я сильнее быка.

— Ох, Ваня, как ты меня замучил, — взроптала Липочка. — Ладно, погоди, сейчас мы тебя отрубим. Уж против третьей таблетки не устоит и слон.

Снова, не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:

— Вот, Ваня, прими лекарство. С третьей таблеткой проспишь до обеда.

Бухнувшись в кровать, Липочка мгновенно отключилась. А Иван Семенович снова призадумался: “Просплю до обеда. Хорошо ей говорить, а мне не светит и заснуть. До чего дожил, глотаю лекарства, всякой дрянью себя травлю. Завтра пойду в аптеку, куплю средство от импотенции, и все пойдет как по маслу”.

С этой бодрой мыслью Желтухин выпил воды и откинулся на подушку. Какое-то время он просто лежал, тщетно ожидая сна и мысленно отбиваясь от хлопот прошедшего дня. Но сон не шел. Желтухин плюнул и принялся считать верблюдов. Упорно считал, достиг двух тысяч, но сон так и не пришел. Видя, что категорически от него Морфей отказался, Иван Семенович в отчаянии разбудил жену:

— Солнышко, теперь точно знаю, что я не слон. Не берут меня твои пилюли.

Услышав такое, Липочка мгновенно проснулась.

— Не берут?! Три пилюли!!! Неужели, Ваня, ты так и не уснул? — спросила она, в ужасе приподнимая голову от подушки. — Больше принимать пилюль нельзя, опасно.

— Видишь, солнышко, как в наше время тяжко деньги достаются, — посетовал Иван Семенович. — Такая бессонница одолела меня, что не проймешь ее никакими пилюлями. Ох, как серьезно я занемог.

Услышав это, Липочка не на шутку встревожилась. “Во всем виновата я, — решила она, — один только раз моему зайчику отказала, и вот он результат: не может Ваня заснуть, и таблетки его не берут. Что ж, придется исправлять ошибку, надеюсь, Роман уже спит”. Она потянулась с ласками к мужу, но тот отскочил, как ужаленный: