Отправив Липочку искать квартиру, Роман перемахнул через перегородку на балкон Глафиры, и к своему удовольствию застал эту бестию дома. Его появлению Глаша совсем не удивилась. Она и не подозревала, что страсти прошедшей ночи прошли мимо его сознания, а потому, убежденная в своей неотразимости, с нетерпением поджидала Романа.

— Чем займемся? — игриво поинтересовалась она, рискованно выступая грудью и фривольно покачивая боками. Роман, озадаченный ее откровенной игривостью, точно знал чем должен заняться с Глафирой, а потому, без пустых раздумий сказал:

— Займемся делом.

И вывалил бестии все, что свел воедино из своих наблюдений и открытий, совершенных Липочкой. Нарисовав Глафире мрачнейшую перспективу, он щедро полил ее черной краской угроз и, преисполняясь фальшивым оптимизмом, торжественно подвел черту:

— Сидеть вам, голубушка, недолго придется. Лет пять, не больше.

Совсем неглупая Глаша струхнула и, сморкаясь в салфетку, прохныкала:

— Ну сбацали мы с Загогулиной аферку, ну малость я подработала, а тебе-то какое дело? Кто сейчас честно живет? Все воруют. Так неужели ты, Рома, посадишь меня из-за такой чепухи?

— Обязательно посажу, — заверил Роман и пояснил: — Денежки-то у тебя мои.

— Неужели! — ахнула Глафира и взглянула на него преданным взглядом. — Стало быть ты богат?!

— Был бы, да ты мне активно мешаешь. Слышал, охотишься ты за папкой Желтухина, так знай: то, что в ней, принадлежит только мне. Я первый вышел на мистера Гринвина. Вы даже толком не поняли, что украсть у меня хотите.

— Да, считай, уж украли, — усмехнулась Глафира.

Роман отрицательно покачал головой:

— Это еще не факт. Я один знаю, как гениален этот проект. Даже навскидку, при самых скромных подсчетах он принесет мне сверхприбыли. И уступать их я никому не намерен.

— А что ты нам сделаешь? — нагло рассмеялась Глафира, быстро смекнув, что и она может стать богаче, если не оплошает. — Ну, Ромик, ты меня напугал! — пошла в наступление она. — Как ты нам воспрепятствуешь? Ведь денежки твои на моих счетах. Да, ты прав, мы с Загогулиной тоже нацелились на этот проект. Вот Желтухинскую папку добуду, и Загогулина сразу с Гринвиным подпишет договор. Спасибо, что сказал, как он выгоден. Теперь я запрошу у Нинки себе повыше процент.

Роман рассмеялся:

— Глупая, ты не понимаешь, что это подстава. Ты ничего не получишь, но зато будешь сидеть.

— Я? С чего это? — нервно поинтересовалась Глафира. — В крайнем случае сидеть будет Загогулина, а у меня все по закону. На каждую копейку договор есть. А то, что сверху осталось, тоже по закону. Загогулина обещала отстегнуть мне пять процентов за посредничество, вот их я себе и оставлю. Ни рублем больше. Все по закону.

— Но деньги-то мои, — напомнил Роман.

— По этим вопросам к Желтухину и Загогулиной. Я с твоими счетами дел не имела. Работала только с Нинкиной фирмой. Между прочим, она не слишком рвется сотрудничать с твоим Гринвиным.

— Почему?

— Потому что Гринвиным занимается Желтухин. От него я и прознала про этот проект и сразу Нинке идею подкинула Желтухина бортануть.

Роман подивился:

— Бедовые вы бабы, если хотите увести у него этот проект. Вот уж правда, бабы дуры не потому, что дуры, а потому, что бабы. Думаете, он вам простит? Или вы его уже заказали?

Глафира брезгливо передернула плечами:

— Мы не собираемся его убивать. Просто представим все так, будто проект увели из-под самого нашего носа неизвестные конкуренты. Мол сам виноват, впредь будешь за своими папками лучше следить. Подгоним Желтухину другое прибыльное дело, куда его краденые капиталы без остатка и ухнут. А сами будем развивать твой проект. Раз такой он выгодный, и я все свои средства в него вложу. Если станешь себя хорошо и тихо вести, и тебе поучаствовать позволю, — раздобрилась Глафира и тут же пояснила причину своей щедрости: — Куда теперь деваться от тебя, коли ты все знаешь. Но не беда, ты парень умный, если Желтухину нас не вломишь, клянусь, не обижу.

— Большое спасибо, — рассмеялся Роман. — Но с простофилями я не сотрудничаю.

— Это я простофиля? — удивилась она.

— А кто же еще? Ты даже не знаешь того, что Желтухин и Загогулина любовники. Они попользуются тобой и кинут.

Глафира обмерла:

— Любовники? Не может быть!

— А ты позвони Сан Санычу и поинтересуйся как продвигается твое дело, потребуй подробностей. Он обязан доложить, раз ты заплатила. Да не забудь, расспроси его где сейчас обретается сам Желтухин, из чего состоит его частная жизнь.

Роман придвинул к себе телефон, набрал номер и протянул трубку Глафире. Она приложила ее к уху, мгновенно ожила и застрочила вопросами. Разговор с Сан Санычем длился долго и измотал Глафиру — в результате бедняжка откинулась в кресле и выдохнула:

— Полный завал! Желтухин живет у Загогулиной, хотя я уверена была, что она вышла на меня лишь с целью с ним познакомиться.

Роман злорадно просветил Глафиру:

— Загогулина — моя жена. Я — друг и начальник Желтухина — могу поклясться хоть на Библии, хоть на коране, что они познакомились много лет назад.

И Глафира прозрела:

— Так вот почему Нинка в последние дни отговаривала меня вкладывать бабки в этот проект. Знай бубнит: “Черт с ней, с папкой, не ищи ты ее, на фиг проект нам нужен. Положим деньги в швейцарский банк и будем жить на проценты”. Ха, дуру нашла! Значит я рисковала за зря? Стала бы я с ней связываться, если бы не этот проект. С одних ее процентов сильно не разбогатеешь. А теперь еще выясняется, что она с Желтухиным вообще хочет меня бортануть! Так вот, не получится! — рассвирепела Глафира. — Вовремя их обман раскрылся! Все бабки у меня, и я их им не отдам!

— Не отдашь? — удивился Роман. — Отдашь, куда ты денешься.

Она презрительно усмехнулась:

— А ты куда делся? Утерся и ко мне приполз крохи себе вымораживать. Вот и с Желтухиным то же будет, не говоря уже про твою Загогулину. Ее я меньше всего боюсь. Пусть в суд на меня подает. Вот что получит, — Глафира скрутила внушительную дулю и тут же пригорюнилась: — Ах, жаль Загогулина не свела меня с автором проекта, с этим чертовым Гринвиным. Вот когда отомстила бы я с шиком этим прохвостам.

Роман обрадовался:

— Вы забыли, мадам. Автора проекта Загогулина, моя жена, знает через меня. Потому она и прячет через вашу фирму деньги моей компании, что мистер Гринвин очень порядочный человек. Он президент инвестиционной компании, которая является главным участником проекта. Если я хотя бы намекну ему, что меня кинули, мистер Гринвин — достойный человек, откажется сотрудничать с Загогулиной.

— Ну так намекните! — загораясь местью, воскликнула Глафира. — Классная выйдет заморочка!

Роман удивился:

— Зачем? Его отпугнут наши русские заморозки. Лучше мы сделаем по-другому. Вы возьмете меня в долю, а я составлю вам протекцию у мистера Гринвина.

Глафира с сомнением уставилась на него:

— Чего вы хотите? Что-то не пойму. В какую я должна брать вас долю?

— Верните мне хотя бы часть моих денег. Я вложу их в проект, а остальное вернется само. Вам это очень выгодно. Вы же тогда тоже примете участие. Причем, ничем не рискуя. Вам даже не придется нарушать закон. Вложения вернутся так быстро, что вы, если под благовидным предлогом чуть-чуть потянете, успеете снять свои проценты, а основной капитал вернется Загогулиной и Желтухину.

Глафира мгновенно прокрутила комбинацию в голове и зажглась азартом:

— Я согласна! Только надо обтяпать это дельце по-быстрому.

— Тянуть Гринвин сам не заинтересован. Когда вы сможете перевести деньги на счет его инвестиционной компании?

— Да хоть сегодня! Чем раньше вложусь в проект, тем быстрей повалят проценты.

— Что ж, тогда я звоню мистеру Гринвину, и можете ехать подписывать договор.

Так они и поступили. Глафира, разъяренная предательством “подельников” и вдохновленная посулами Романа, помчалась вкладывать все свои и чужие средства в проект мистера Гринвина, а Роман, удовлетворенно потирая руки, вернулся в квартиру Олимпиады, открыл холодильник и со зверским аппетитом пообедал.