— Это арест? — спросил Мосс.

— Конечно, нет. Думаю, что все трое не причастны к этому событию. Но мы должны быть уверены. И в свою очередь постараться раагадать игру русских в этом регионе. Мы пока не имеем об этом больше никаких сведений.

— Какая игра может быть в этих горах? — задумчиво переспросил Беннет, — и зачем им нападать на нашу станцию. Вы сами видите какую-нибудь логику в их действиях, мистер Корнер?

— Я нет, но согласитесь, если бы это было так легко, они не начали бы свою игру. Наши аналитики пока не могут определить, какие конкретно цели преследуют русские, но мы работаем, пытаясь выяснить их замыслы.

— Только этого не хватало, — пробормотал Мосс, — они все-таки не унимаются.

— Стратегические интересы не меняются из-за различия в идеологических режимах, — сказал довольно банальную фразу Беннет, — это, к сожалению, так.

— Возможно, — согласился Корнер, — но здесь нечто другое. Понимаете, мы имеем совершенно точные данные, что русские начали глобальную операцию именно здесь, в этом районе. Мы не знаем, какую именно, не знаем, откуда ждать удара, чего они хотят. Но знаем совершенно точно — удар будет нанесен именно в этом районе мира.

— Может быть, нужно активизировать нашу агентуру, — предположил Беннет, — в последнее время на границе сравнительно спокойно.

— Думайте сами, господа. Вы наша местная опора, — решил немного смягчить пилюлю Корнер, — просто из-за того, что мы все ищем козни русских, пытаясь понять, какую именно игру они начали здесь, в горах Гин-дукуша, мы вынуждены несколько ограничить ваши и наши права. Только на время, но это просто необходимая ситуация. Завтра весь контингент станции будет заменен на новых людей. Мистер Блант ничего не должен знать. Он останется с нэми здесь до полного выяснения ситуации. Я думаю, мы должны почувствовать игру русских уже в ближайшие несколько дней, если только нападение на станцию не было их первым ударом.

— И все-таки я не верю, — сомневался Беннет, — здесь, в Пакистане, у русских просто нет базы для создания такого отряда. Это могут быть скорее наемники, но тогда мы бы уже знали от наших информаторов о них. А мы пока ничего не смогли выяснить.

— Может, нам может помочь ваш русский? — предложил внезапно Мосс, обращаясь к Беннету.

— Какой русский? — заинтересовался Корнер.

— Бандиты Нуруллы, — недовольно пояснил Беннет, задетый тем, что не вспомнил об этом раньше самого Мосса. — Они захватили недавно в плен российского офицера, полковника. Итеперьсобираются обменять его на своих людей. Или на оружие.

— Давно его захватили?

— Не очень. Был сбит вертолет, а полковника видимо выбросило взрывной волной. По рассказам Нуруллы, он обычный пограничник и поэтому я решил, что он не представляет для нас особого интереса.

— Он все еще у бандитов? — спросил задумчиво Корнер.

— Кажется, да.

— Это может быть находка. Его нельзя доставить сюда, в Пакистан?

— Конечно, можно, но для этого нужно, чтобы за ним полетел вертолет, — пояснил Беннет, — а я, как вы только сейчас заметили, обязан сидеть на этой станции вместе с вами.

— Но ваши пилоты знают туда дорогу?

— Пилоты знают, но им могут не выдать полковника. Должен лететь я. Мне Нурулла верит гораздо больше.

— Значит, полетим вместе, — сразу решил Корнер, — как вы выходите на связь с Нуруллой. Дайте координаты, пусть ваш радист свяжется с ними.

Обязанности радиста выполнял обычно один из техников.

Беннет быстро набросал координаты и, открыв дверь, позвал одного из своих людей.

— Свяжитесь как можно быстрее и уточните, находится ли еще у Нуруллы его пленник. Или он успел его обменять, — приказал Беннет, — как можно быстрее, — снова повторил он.

— Вам придется за него заплатить, — напомнил Мосс.

— А я попрошу у вас денег, — пошутил Беннет, — никогда не думал, что буду под подозрением у своих коллег.

— Мистер Беннет, — покачал головой Корнер, — давайте договоримся, что вы никогда больше не вспомните об этом. Мне кажется, господа, что такие опытные профессионалы, как вы, должны понимать мотивы вашего руководства. Мне тоже совсем не нравится сидеть в этих горах, но это наш долг, господа, — подчеркнул Корнер.

— Понимаем, — махнул рукой Мосс, — у нас в южно-американском отделе тоже так начиналось. Сначала говорили — проверка, а потом с работы вылетел наш шеф, которого обвинили в связях с мафией.

— Ну, мафии, надеюсь, в этих горах нет? — спросил Корнер.

— Еще как есть, — сразу ответил Беннет, — сколько угодно.

— Торговцы наркотиками… — он вдруг вспомнил, — подождите, — волнуясь, сказал он, — я, кажется, вспомнил. Перед самым нападением мы получили сообщение о том, что люди Нуруллы готовятся переправить свой груз из Афганистана через Душанбе и Москву. Да, я сейчас вспоминаю, мне говорил об этом капитан Херрик. У нас должна быть запись об этом в журнале. Но я совсем забыл, а журнал тоже сгорел. Хотя я отлично помню слова Херрика.

— Он говорил, что груз пойдет в Москву?

— Не он говорил, — возбужденно заметил Беннет, — это было, перехваченное нами сообщение.

— А вы не спрашивали об этом у самого Нуруллы? — спросил Корнер.

— Конечно, спрашивал. И он сказал, что за границей, в самом Таджикистане у него есть свои люди. Я так понял, что существует даже цепочка мафии, связывающая бандитов, Душанбе и Москву. Теперь, я думаю, может, эта цепочка находится под контролем русских. Может, действительно Нурулла ведет двойную игру. Мы с ним говорили об этом, но он все отрицал, заявляя, что наркотики помогают ему кормить его людей.

— Зачем русским наркотики, — пожал плечами Мосс, — они что, собираются таким образом разложить западные страны.

— А если это источник поступления твердой валюты для русской разведки? — спросил более практичный Беннет. — Все может быть.

— И вы об этом молчали, — Корнер все-таки разозлился, — такое сообщение даже не было передано в Лэнгли.

— Какое сообщение, — растерялся Беннет, — что Нурулла бандит, промышляющий наркотиками, что он переправляет за границу наркотики целыми партиями? Так это не секрет, об этом знает вся страна. А что они идут через бывший Советский Союз, по-моему, знает весь мир. Мы не придали этому сообщению никакого значения. Здесь не было ничего необычного.

Вошел радист.

— Нам удалось связаться, — доложил он, — Нуруллы нет в лагере, но мы говорили с заместителем. Он страшно ругается. Говорит, полковника похитил целый отряд русских десантников, высаженный прямо на их голову. Теперь Нурулла преследует их.

— А где полковник? — быстро спросили Корнер и Беннет одновременно.

— Удалось сбежать, — немного виновато ответил радист, как будто это была его вина.

— Кажется, русские нанесли наконец первый удар, — с разочарованием заметил Корнер.

К Ишкашиму они шли налегке. Теперь, когда не было тяжелых ящиков с гранатометами, почти не осталось провизии и воды, были расстреляны сотни патронов, можно было идти быстрее обычного. Семенов вел группу специально по запутанному маршруту, постоянно сверяясь с картой, чтобы сбить со следа ринувшихся за ними боевиков.

Кречетов, сильно хромая, молчал весь день, словно его освобождение было в порядке вещей. Наконец вечером, когда был объявлен короткий привал и они смогли отойти с Асановым от небольшого импровизированного лагеря, он спросил генерала:

— Зачем вы это сделали?

— Вы уже поняли?

— Только то, что вы знаете о моей операции, — чуть поколебавшись, ответил Кречетов, — и я даже не знаю, насколько много. И не понимаю, зачем вы лично здесь:

— Чтобы поверили, — усмехнулся Асанов, — вы ведь знаете задачу нашей группы — «уйти и не вернуться». Сделать неудачную попытку вашего освобождения. А потом уходить к границе. Но я решил, что у нас будет больше шансов, если мы вас все-таки вытащим.

— Почему? — не понял Кречетов, — ведь план операции предусматривал, что ваша попытка не должна была увенчаться успехом. Разве не так?