Ламп в помещении действительно не было, но сквозь щель в стене проникало достаточно света, чтобы мои мутировавшие глаза различали не слишком мелкие детали. Попытавшись пошевелить пальцами ног, я понял, что не только руку лишился. Похоже, сапоги с меня снимали пилой по металлу – вместо правой ноги, начиная с колена, шла металлическая кость, заканчивающаяся анатомической копией стопы. Из меня тут пытались второго Мессию собрать?

Лежал я полностью голый, ко мне за месяц, что я провел на койке, никто не приходил. Или делали это только в момент, когда я отсутствовал в сознании. Но ничего, сейчас соберусь с силами, и перевешаю ублюдков на их собственных кишках.

Я калека лишь временно – вирус отрастит мне новую ногу и руку. Не сразу, конечно, но это произойдет, так что не будем ныть об этом, а займемся делом. Я же не просто так в гости решил наведаться, я шел уничтожать живую силу противника, а сборище клонов даже живыми не назовешь, они не разумны.

На то, чтобы сесть на койке, у меня ушел еще один день. Слабость постоянно возвращалась, но Энергии не хватало, чтобы окончательно залатать повреждения. Швы разошлись, но их никто не обновлял, значит, меня просто положили здесь умирать.

Еще двое суток, чтобы опустить ноги на пол. Металлический протез отказывался связываться с нейроинтерфейсом. Похоже, его просто забыли включить, а мне не хватает сил, чтобы подключиться вручную.

— Да пошли вы нахер, доктор Моро, — процедил я сквозь зубы, ставя ногу под углом.

От удара пяткой в соединение плоти и металла я взвыл, но заставил себя повторить опыт. Еще и еще. Мысли путались, я чувствовал, как разрывается ткань в месте стыковки живой ноги и искусственной замены. Перед глазами все плыло от капающего пота и слез. Наконец, обессиленный, я промахнулся ногой и рухнул на пол.

С грохотом перевернулась койка, ударив меня по голове.

Два дня в отключке, пока вирус латал поврежденного носителя. Океан боли и унижения, когда я понял, что не хватает сил снять с себя чертов стол и подняться на ноги. Обрубки конечностей пылали огнем, будто я снова сунул их в огонь.

Шесть часов самобичевания ничего не изменили, я не стал сильнее, не залечил раны. Я просто лежал под перевернутой койкой и упивался жалостью к себе. Рассудок плавился, и единственное, что не давало сойти с ума – тикающий таймер нейроинтерфейса перед глазами. Будь у моего единственного напарника лицо, я бы его расцеловал.

Я снова отрубился, и на этот раз пришел в себя уже сидящим в кресле. Память тут же подкинула картину, как профессор пытался вселить свое сознание в киборга, но вмешался Очкарик и не дал отцу прожить века вместе со своей дочерью. НИ вывел не время, а дату.

Еще неделя. Я потерял еще одну неделю. Что там сейчас твориться на континенте? Началась война? Алисе удалось договориться? Хрен его знает.

Сил думать не было, я просто выдохнул и постарался расслабиться. Вызвал показатель Энергии, скрипнул зубами и убрал его нахрен, чтобы совсем не отчаяться.

Дверь резко открылась, впуская слишком яркий свет. Глаз тут же заслезились, и я зажмурился, стараясь не сжечь сетчатку. Черт, полтора месяца в темноте, как я вообще не ослеп нахрен?

Попытавшись посмотреть, кого там принесло, я лишь выматерился. На меня явно светили прожектором, не давая ничего разглядеть – слишком светло, чтобы хоть что-то разобрать.

За спиной вдруг кто-то засопел, кресло вздрогнуло и покатилось из комнаты наружу. Сосредоточившись на восприятии, я внимательно слушал скрип колес, прикидывая расстояние. Это не просто кресло, это каталка. Вот уж повезло, хорошо хоть вторую ногу не отрезали.

Вокруг гудела, как растревоженный улей, база ветеранов. Я слышал шум вентиляции, тяжелый грохот стальных сапог по металлическим ступеням, короткие далекие выкрики команд.

Что-то случилось, понял я, когда поездка окончилась. Кто-то поставил базу на уши, значит, либо сейчас будет объявлена эвакуация, либо начнется бой. Только зачем меня, жалкого беспомощного калеку, перевозить с места на место? У них есть база покруче этой?

— На стол его! — жесткий мужской голос нарушил царившее вокруг молчаливое сопение.

С меня начали стягивать ремни, к виску приставили металл – наверняка пистолет, чтобы не рыпался, пока они не закончат с освобождением. Но я и не планировал бороться, иначе могли просто сбросить в океан, и сколько лет у меня уйдет, чтобы вернуться?

Время, проведенное в гостях у ветеранов, не прошло без пользы. Данные Паники помогли утрясти все вопросы, открыв немного бредовую, местами не слишком достоверную, но все же цельную картину событий на Тау Маре. А еще – приоткрыли завесу тайны над моими способностями.

Поэтому я не торопился, я знал, что нужно сделать. Но у меня была лишь одна попытка – неоднократно вскрытое тело расходовало все силы на поддержание жизни. Я складывал каждую свободную единицу Энергии, по капле прокладывая свой путь к спасению.

Меня уложили на стол. Грубые руки в латексных перчатках быстро зафиксировали конечности, а я лежал с закрытыми глазами и просто ждал. Щелкнули зажимы, и обрубленная нога сразу стала легче – с меня сняли протез.

— Что там? — требовательно спросил тот же голос.

Ему что-то отвечали, но я не слушал, стараясь сосредоточиться на психоволнах. Один удар, у меня всего один удар.

Нейроинтерфейс указал мне сквозь закрытые веки расположение трех присутствующих мужчин. Двое обсуждали протез, третий стоял у выхода из комнаты, скрестив руки на груди. И, в отличие от первой пары, это был клон с урезанным НИ в башке.

И вот ты-то мне и нужен, не знающий собственной личности болванчик.

Я раскрыл глаза и уставился на бойца у двери. Грубое лицо, практически полное отсутствие мимических мышц, он был откровенным уродом, явно уже не первая копия. Впрочем, мне плевать, главное, что он уже достаточно находился на Тау Маре, чтобы заполучить себе столько вируса, сколько мне понадобится.

Вот зачем Паника сбрасывал бочки в океан – он травил не колонию, он травил ветеранов. И тот танкер, что мы подбили первым, был лишь отвлекающим маневром.

Клоны не чувствуют боли, не способны оценить свое состояние. За них это делает компьютер в башке. И если повышать уровень заражения плавно и постепенно, очень скоро это будет новой нормой.

У Мессии ушло несколько лет на то, чтобы я сейчас сделал всего одно движение. И я был искренне благодарен ему за старания.

Клон выхватил пистолет из кобуры и двумя точными выстрелами прикончил обоих мужиков, стоящих рядом с моей койкой.

— Да здравствует свобода, — просипел я и улыбнулся.

— Помоги мне встать! — приказал я, борясь с накатывающей слабостью.

Не время разлеживаться, на том свете отосплюсь. Сейчас по всей базе что-то творится, нужно воспользоваться шансом, чтобы уничтожить здесь все к чертям и желательно не сдохнуть в процессе. А потом уже можно будет расходовать запасы сил на регенерацию конечностей.

Болванчик подошел ко мне и замер. Его рука медленно потянулась к снова убранному в кобуру стволу – встроенный нейроинтерфейс боролся с вирусом внутри организма. Ну, нет, такого счастья я тебе не дам, паскуда.

Уткнувшись культей левой руки в застывшую на кобуре ладонь клона, я закрыл глаза и буквально провалился в темноту. НИ все еще подсвечивал контур болванчика, а я уже видел ток вируса в его теле. И вот он-то мне и нужен.

Я знал, что могу это сделать, я уже так делал. И как бы меня не пытались убедить, что ничего не выйдет, но и эти способности можно развить, как мышцы собственного тела. Просто нужно уметь их почувствовать и направить.

Волна клеток внутри успевшего вытащить пистолет клона вспыхнула в его черепе, выжигая мозг вместе со встроенным чипом. Он – пустой биоробот, мне не нужны его мысли, а без нейроинтерфейса в голове – он полностью у меня под контролем.

— Помоги мне встать.