Прокараулил он всю ночь; когда же начал заниматься день, подул теплый, дурманящий ветер, коснулся его ресниц и чуть было не усыпил его. Но Петру-Пепел не сдавался; понял он, что нет больше его сил, побрел к колючей изгороди, сорвал несколько колючек и положил их около себя; едва начнет клевать носом, как уколет себя колючкой, сон от него и бежит.

Только стало время приближаться к утру, на рассвете спустились в сад три коня, что три горы, и принялись резвиться на клевере. Петру-Пепел изловчился и поймал всех трех. А были эти кони фей, из ноздрей у них вырывался сладостный, теплый ветер, который усыплял любого; но были они заколдованы: стоило на них посмотреть, становились они кроткими, словно овечки, и тут бери их голыми руками. Вот поймал их Петру и хотел увести домой к своему отцу, а кони ему и говорят:

— Будь добр, отпусти ты нас, очень уж мы замешкались, да и делать тебе с нами нечего, потому что мы не простые кони; а если ты нас освободишь, мы тебе когда-нибудь очень пригодимся.

Петру согласился, отпустил их подобру-поздорову, и тогда один из коней дал ему уздечку медную, другой — серебряную, третий — золотую, и молвили они ему так:

— Коли мы тебе понадобимся, Петру, коли случится у тебя какое-нибудь горе, тряхни уздечками, и мы мигом явимся и тебе поможем. Только ты никому ничего про нас не рассказывай.

И кони вмиг исчезли, точно наваждение, а Петру взял уздечки, спрятал их за пазуху и воротился домой.

Отцу же сказал, чтобы тот больше не тревожился, что с того дня клевер его будет в целости.

И снова сел Петру в свой запечный угол, а братья продолжали трудиться; так как они были прилежными, то и пошло у них все на лад, и нажили они кой-какое добро.

В те времена разлетелась по стране весть, что царь, чуя приближение смерти, ищет жениха для своей дочери и что откажет ему трон и все царство. Был отдан приказ, чтобы собрались в стольном городе все юноши, а там царевна сама выберет из них себе жениха. Царская дочь будет восседать в назначенном месте с короной в руке, а все юноши должны проскакать мимо, и тот из них, кто сможет три раза подряд выбить саблей из ее рук корону, тот и будет царским зятем.

А в те времена был такой порядок, что брали женихов не по чинам, как теперь, а каждый бедняк мог стать царю зятем, коли сам он и его подвиги придутся по вкусу царской дочери. Потом что тогда, не как теперь, ценили человека за смекалку, ловкость и храбрость, а не за богатства, чины да имения. Потому и призвал царь не только королевичей да царевичей, но и крестьянских сыновей, чтобы прибыли они все на праздник и могла б его дочь выбрать из них самого достойного.

И съехались туда, мама родная, — как на большую ярмарку, — юноши со всего света: сыновья царей, королей, принцев, господ и крестьян, и наряжены они были один другого краше, а кони под ними были один другого резвее — такие резвые, будто дышали огнем-пламенем. Да не мудрено, что многие искали руки этой девушки, потому что была она так прекрасна, что не вздумать, не взгадать, только в сказке сказать, да и владела она огромным царством и богатствами несчетными и была единственной дочкой у родителей.

Услыхал про это Петру-Пепел, и что же он надумал? Вылез из своего угла и тоже отправился, мил человек, показать свою доблесть перед царской дочерью и завоевать ее сердце. Чем черт не шутит; никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь; самая грязная свинья иной раз сожрет лучшую грушу.

Увидал он, что все его братья поехали туда, а его не позвали, не стал долго раздумывать, пошел на край деревни, вынул медную уздечку, тряхнул ею три раза, и явился к нему конь красный, как медь огненная, резвый, как арабский скакун, и сказал Петру-Пеплу:

— Что тебе угодно, повелитель?

— Вези меня к царской дочери да сделай так, чтобы пронесся я перед нею как молния, выбил из ее рук корону и добыл бы ее руку.

— Хорошо, повелитель, но прежде всего облачись ты в одежды, какие я тебе привез, и опоясайся саблей, а остальное — уж моя забота.

И облачился Петру-Пепел в одежды, какие конь ему привез, опоясался саблей и стал совсем неузнаваем — даже брат родной и то не признал бы. Сверкали те одежды, сабля и шпоры, словно языки пламени, переливались багряной медью, а лицо его светилось, как лучи заходящего солнца. Вот каким он стал, и конь горделиво принес его в город, к другим юношам. Да, забыл рассказать, что, когда Петру-Пепел ехал на своем коне к городу, увидел он своих братьев: тележка их завязла в болоте, и бедные лошади никак не могли ее оттуда вытащить. Он как завидел их — сразу узнал, а они его увидели — сняли шапки, подумали: это, должно быть, царевич — такой он был и видный и разодетый.

— Что, Павел, Иоан, Гицэ, Данилэ и Еремие, не могут Лила с Фани вытащить вас из грязи? — спросил Петру братьев.

— Нет, твое величество, — ответили они, удивляясь, откуда он знает, как их зовут, — не могут нас лошади вывезти: слабые они и усталые.

— Почему не взяли вы брата вашего, Петру, он бы подтолкнул тележку и вытащил бы вас из грязи?

— Ну его к богу, твое величество, недостоин он и того, чтобы имя его поминать.

— Вы так думаете? Так знайте, что Петру-Пепел вытащит вас из болота.

Дунул его конь и подтолкнул тележку братьев вместе с их лошадьми на три версты вперед.

Подивились братья на слова незнакомца — по речам было похоже, что это Петру-Пепел, но разве могло такое случиться? Они знали, что остался он дома в своем углу, да и откуда ему взять такую одежду и такого коня? Не мог это быть Петру, их брат, не мог, и все тут.

Так говорили между собой братья, а Петру тем временем прибыл в царский стольный город много их раньше.

Людей там было из разных сторон — видимо-невидимо. Как Петру прибыл, все уставились на него и ну спрашивать: какого царя это сын? Одни говорили, что Красного царя, другие, что Зеленого, третьи — Желтого; а королевские сыновья смотрели на него со злобой, потому что незнакомец был всех виднее и краше и приехал он отнять у них счастье. Вдруг затрубили трубы, и началась потеха.

Царская дочь поднялась на стол из красного мрамора; одета она была вся в золото, украшена драгоценными каменьями и сияла, как солнце; восседала царевна на золотом троне и держала в руке царскую корону; те, кто добивался этой короны, поочередно проносились мимо нее верхом подобно ласточкам, и пытались саблей выбить у нее из рук корону. Но как ударит кто корону, у того сразу же сабля ломается, а корона и не шевелится.

Не прошло и нескольких часов, как собралась у ног царевны целая гора сломанных сабель.

Все собравшиеся дивились, почему юноша в медно-красном одеянии остался последним.

Когда все остались ни с чем, пришпорил Петру-Пепел своего коня и, как молния, пронесся мимо девушки под той ее рукой, в которой держала она корону, а саблей ударил корону с такой силой, что она чуть не улетела в его запечный угол. Все, кто был там, хлопали в ладоши от радости, а царь тут выставил разное угощение и питье разное и наказал через три дня вновь собраться, снова попытать счастья, пока не найдется витязь, который три раза выбьет из рук царевны корону. На пиру только и было разговору, что о юноше в медных доспехах. Потом те, кто жил поближе, отправились домой, а те, кто подальше, — там остались. А наш Петру-Пепел воротился домой, или, вернее сказать, в свой запечный угол.

Как вернулись домой его братья, принялись они рассказывать о том, что видели. Петру все помалкивал да слушал. Потом повели они разговор о том, как завязли в болоте, и если бы не явился тогда нарядный господин и не помог им, не смогли бы они оттуда вылезти. Тут Петру в своем углу давай смеяться и говорит им:

— А я видел, как конь этого господина только дунул — и подтолкнул вас с вашей тележкой на три версты вперед.

— Да откуда ты-то знаешь, бездельник? — спросили его братья. — Откуда ты знаешь?