Надоели смерти старухины причуды, да и времени не хотелось зря терять. Вытащила она мелок из кармана да на дверях им написала: «Завтра».

И пошла по своим делам.

На другое утро, как только взошло солнце, пришла смерть к старухе, а та на перине лежит, другой периной покрылась.

— Ну, пойдем со мной, — сказала смерть.

— Да что ты, голубушка! — отвечает старуха. — Погляди-ка, что на дверях написано.

Смерть глянула, там ее рукою мелом выведено: «Завтра».

— Ладно, завтра приду, — сказала смерть и поплелась дальше.

Слово она свое сдержала и на следующий день опять пришла к старухе. Та в это время еще потягивалась, на кровати лежа. Но и теперь, как и вчера, смерть ничего не добилась. Старуха снова указала ей на дверь, где рукой смерти было мелом выведено: «Завтра».

Так и пошло каждый день, день за днем — неделя.

На седьмой день смерть сказала старухе так:

— Ладно, больше ты меня не проведешь.

И стерла слово с дверей.

— Завтра, — погрозилась смерть старухе, — запомни хорошенько. Что бы ни было, я приду и заберу тебя с собой.

Ушла смерть, а старуху даже оторопь взяла, дрожит, как студень, поняла — хочешь не хочешь, а умереть придется.

Сидит старуха, а все же не унывает. Думает и никак не придумает, куда бы ей от смерти спрятаться. А не сдается старуха.

— Не может быть, — говорит старая сама себе, — чтобы живой человек — и не нашелся.

Настало новое утро, а старуха ничего не придумала. В бутылку готова была даже залезть, вот до чего ей умирать не хотелось.

Гадала старая, гадала, куда бы ей спрятаться получше, и наконец придумала. Стояла у нее в кладовке бочка с молодым медом.

«Здесь меня смерть не найдет», — решила старуха.

Она села в бочку с молодым медом, да так, что только глаза, нос и рот снаружи были, а вся старуха — в меду.

Посидела старая, снова забеспокоилась:

«А вдруг смерть меня и здесь найдет! Дай-ка я получше схоронюсь. Залезу в перину».

Так и сделала. Затаилась, сидит, не дышит. Вдруг снова забеспокоилась — беспокойная была старуха! Думает:

«А вдруг и здесь меня смерть найдет?!»

Решила старуха поукромнее, повернее уголок найти, где бы спрятаться.

Вылезла старая из перины. Только стала прикидывать, куда бы скрыться, а в это время в комнату смерть вошла. И видит: стоит перед ней чудище страшное, все в перьях, и перья эти дыбом торчат и трясутся.

Испугалась смерть, так испугалась, что в страхе убежала прочь из старухиного дома; кто его знает, может быть, и до сих пор не приходила за старухой.

Жил на свете крестьянин. У него были жена и дочь. Однажды пришел к ним на смотрины молодой парень со своим дружком.

Поставили им доброе угощение: курицу, пироги. А хозяин даже послал дочку в погреб за вином. Девушка спустилась в погреб и стала приглядываться, какая бочка больше всех — отец велел ей нацедить вина из самой большой бочки. Пока это она выбирала бочку, вдруг приметила бревно, прислоненное к стене погреба. Как увидела его девушка, так и призадумалась: вот, дескать, пришли к ней свататься, выйдет она теперь замуж, будет у нее сынок, она купит ему на ярмарке полушубочек, а мальчик невзначай заберется как-нибудь в погреб, станет там прыгать возле бревна, бревно свалится, убьет мальчика, и кому же тогда останется полушубочек? Как подумала об этом девушка, такое ее отчаяние взяло, что села она на приступочку и заплакала.

А в доме ждали, ждали ее и никак дождаться не могли. Тогда отец послал в погреб жену.

— Мать, пойди посмотри, куда девка запропастилась?! Что это она там возится так долго в погребе? Может, вино у нее вытекло и она не смеет подняться наверх?

Спустилась хозяйка в погреб и увидела: сидит дочка на приступочке, плачет.

— Да что с тобой сталось, доченька, что ты так горько плачешь?

— А как же, матушка, не плакать, когда мне вся моя будущая жизнь представилась.

И она рассказала матери обо всем, что ей представилось. А та как услыхала о полушубочке, да о внучонке, да о том, как он в погреб проберется, да возле бревна прыгать станет, да как его этим бревном убьет… Как услыхала старая, так и села рядом с дочкой и тоже заплакала.

А хозяин сидит с гостями в горнице и никак вина не дождется. Рассердился, разгневался, даже браниться стал:

— Эх, раззявы, видно, все вино повылили. Пойду-ка сам погляжу, куда они там запропастились.

Спустился он в погреб и видит: сидят обе, старая и молодая, слезы льют в три ручья, а бочки целы, вином полны.

Никак не мог хозяин в толк взять, что это с бабами сталось.

— Будет вам ревмя-то реветь! Говорите, что с вами приключилось!

А они сквозь слезы:

— Ой, отец, да как же нам не плакать, не рыдать, коли такая печальная дума нам в голову запала.

И поведали они ему обо всем. И так они растравили его душу, что он присел на приступочку рядышком и в один голос с ними заплакал.

Ждал, ждал жених, дождаться не мог. Поднялся и пошел за хозяевами в погреб. Пришел, глядит — все трое плачут-заливаются один другого пуще. Смотрит жених и никак не поймет, чего же они так горько плачут. Спросил их, они ему все рассказали. Тут жених покатится со смеху, даже бочки и те ходуном заходили.

— Ну, — сказал жених, — таких чудаков я еще не видывал. Пусть уж лучше судьба решит, жениться мне или не жениться. Я сейчас же отправлюсь в путь и буду странствовать до тех пор, покуда не встречу еще трех таких же чудаков, как вы. Не встречу — так не обессудьте! А ежели встречу, то вернусь и возьму в жены вашу дочь. Уж как судьба укажет!

И пустился в путь. А невесту да родителей ее оставил в погребе. Дескать, пусть уж наплачутся вволю.

Только парень прошел семью семь стран, как увидел там человека, занятого странным делом: перед ним на земле грудой лежали орехи, и он пытался эти орехи забросить вилами на чердак.

Парень подошел к человеку поближе и спросил:

— Хозяин, что это вы надумали с орехами делать?

— Да я тут покоя не знаю, — ответил ему человек. — Вот уже полгода тружусь, все кидаю и кидаю эти орехи и никак не заброшу на чердак. Хоть я и бедный человек, но готов сто форинтов дать тому, кто эти орехи перебросает на чердак.

— Ладно, я это сделаю, — сказал парень.

Он взял меру и за полчаса перетаскал на чердак все орехи. Получил тут же сто форинтов и пошел дальше.

«Да, — подумал про себя парень, — одного чудака я уже встретил».

Шел, шел, и опять повстречался ему человек. Смотрел, смотрел на него парень и никак не мог уразуметь, что тот делает. В руках незнакомец держал корыто и с ним то вбегал в домик, то выбегал обратно. А в домике — чудно даже — не было окон, а вместо двери зияла дыра.

Подошел парень, поздоровался и спросил:

— Добрый день, земляк! Над чем это ты трудишься?

— Да вот, парень, весной уже год будет, как я построил этот дом и не знаю, отчего это в нем так темно. Гляжу, в других домах светло, а хозяева никакого труда к этому не прикладывают. Я же как построил свой дом, так с тех пор корытом все таскаю и таскаю свет в него. Вот и сейчас, сам видишь, маюсь. Сто форинтов готов дать тому, кто сделает мой дом светлым.

— Ну, это дело по моим силам, — сказал парень. Он взял топор, прорубил два окна, дверь, и в доме сразу стало светло.

Парень получил сто форинтов и пошел дальше.

«Да, — подумал он, — вот и второй чудак!»

Шел, шел парень и вдруг видит: какая-то женщина силком запихивает цыплят под наседку. Парень окликнул ее:

— Хозяюшка, ты что это делаешь?

— Да вот хочу цыплят посадить под наседку, — ответила женщина. — Боюсь, что они разбегутся по сторонам и коршун их схватит. А никак толку не добьюсь: посажу под одно крыло, они из-под другого вылезают. Посажу под другое крыло, они из-под того вылезают. Сто форинтов готова дать тому, кто научит меня, что с ними делать!

Парень сказал:

— Ладно, я научу вас. Не тревожьтесь и не беспокойтесь, хозяюшка, и никогда силком цыплят под курицу не подсовывайте. Только наседка завидит коршуна, она сама спрячет цыплят под крылья.