4. Участников команды необходимо собрать в тренировочных комплексах задолго до начала Игр, заручившись поддержкой самых опытных консультантов. В течение Игр спортсменам должны быть созданы самые здоровые и комфортабельные условия.

5. В каждом виде спорта наблюдатели должны следить за соблюдением спортсменами правил. Так мы сможем избежать инцидентов, вроде позорной дисквалификации наших всадников.

Насколько мне известно, в течение этой недели должна состояться встреча всех заинтересованных лиц. Остаётся лишь надеяться, что они найдут возможность обратить общественное внимание на деятельность центрального Олимпийского комитета, сумевшего отчасти преуспеть даже при отсутствии достаточных денежных средств.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

29 июля

«Таймс»

8 августа 1912 г.

Сэр! Дискуссия о подготовке к следующим Олимпийским играм становится неконструктивной и превращается в свару. Я хотел бы призвать всех заинтересованных лиц: давайте забудем о прошлом и сосредоточим наши усилия на будущем. Попытки каждой из сторон набрать очки в этом соперничестве только отдаляют от нас суть дела. Главный груз вины за прошлые неудачи лежит на беспечной общественности, которая не проявляла к Играм интереса до тех пор, пока наша относительная неудача в Стокгольме не вывела её из состояния безразличия. Первым делом теперь следует исполниться великодушия, забыть о недавних распрях, выразить по их поводу сожаление и объединиться для бескорыстного следования главной цели — создания условий для эффективного достижения результатов.

Отдавая себе отчёт в том, что не являюсь авторитетом в данном вопросе, я имею одно преимущество — полную независимость. Я ни разу не поддержал ни одну из враждующих сторон, не состою ни в каком правительственном органе и не намерен вступать в таковой впредь. А значит, думаю, что имею право высказать свои предложения по поводу организации дела. Ясно, что организационный вопрос должен быть прояснён и утверждён как прессой, так и общественным мнением, прежде чем мы могли бы надеяться, что обращение к последнему за финансовой поддержкой может иметь какой-то успех.

До сих пор Олимпийской Ассоциации приходилось работать, преодолевая общественное безразличие. Она добилась немалого — особенно в деле организации Лондонских Игр, которые, возможно, теперь уже всегда будут проходить по олимпийскому образцу. В число полусотни членов Совета Ассоциации входят руководители или представители практически всех видов спорта. Эта организация, думаю, представляет слишком большую ценность, чтобы можно было её распустить. Её следует сохранить хотя бы в качестве последней апелляционной инстанции, правомочной обсуждать и решать любые вопросы, касающиеся олимпийской политики Великобритании.

Однако совершенно ясно, что такое собрание великовато для несения исполнительных функций. Чем меньше совет, тем большую ответственность чувствует на себе каждый его участник, тем весомее результаты его работы. Идеальный исполнительный комитет, как мне кажется, должен содержать в себе ядро из 3–4 человек, входящих в состав сегодняшней Олимпийской Ассоциации, плюс примерно столько же специалистов со стороны; последние должны представлять как университеты, так и популярные атлетические клубы страны, а также деловые круги, со спортивными организациями не связанные. По тому же принципу можно создать различные комитеты с самыми широкими полномочиями, которые занимались бы тренировочным процессом, финансовыми вопросами и так далее. Такого рода организаторской деятельностью могла бы заняться сама Ассоциация, причем незамедлительно.

Я утверждаю: создав практическую организацию такого рода и заручившись поддержкой общественности, мы сможем обратиться к последней за любой суммой без опасения получить отказ. Публика хотела бы знать заранее, что получит за свои деньги. Представив ей чёткий план действий и сплочённый членский состав, застрахованный от разногласий, мы преодолеем главное препятствие, отделяющее нас от победы в Берлине.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

5 августа

«Дэйли мэйл»

2 сентября 1912 г.

Сэр! После того, как десять дней назад была опубликована моя брошюра о деле Оскара Слейтера, я получил множество писем со всех концов страны, в которых люди призывают меня использовать всё своё влияние, чтобы добиться пересмотра решения суда.

Я считаю, что обратив внимание британской общественности на возможность судебной ошибки, приведшей к тому, что за убийство мисс Гилкрайст был осуждён подсудимый Слейтер, я пробудил к этому делу общенациональный интерес. А значит, британский народ, если он согласен с моими взглядами, вправе потребовать пересмотра дела.

А. Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

«Спектейтор»

12 октября 1912 г.

Сэр! Весьма продолжительное письмо мистера Риска по этому вопросу пестрит неточностями. Он, похоже, считает возможным свести суть спора к голословным заявлениям (ни одно из которых не было доказано на суде) и таким образом задним числом оправдать вердикт. Его утверждение о том, что некие картёжники знали о существовании драгоценностей мисс Гилкрайст, вообще не прозвучало на суде, и полиции не удалось доказать, что Слейтер имел при себе в поезде что-либо, кроме билета до Ливерпуля. Поскольку пассажир заранее сообщил нескольким людям, куда направляется, предположение о том, что он взял билет до Лондона, чтобы сбить со следа преследователей, представляется совершенно невероятным. Что же касается факта признания Слейтером своей вины, то в это я совершенно не верю. Слова Слейтера (опубликованные в различных трактовках) означают лишь, что этот человек понимает: его казнь повлекла бы за собой и гибель любовницы. Факт так называемого «признания» начисто отрицал адвокат Слейтера, мистер Спайерс, который до самой своей смерти как публично, так и в частных беседах с членами своей семьи заявлял о том, что свято верит в невиновность подзащитного. Слейтер, кроме того, заявил о своей непричастности к убийству сразу же после того, как оказался в тюрьме, что также не вписывается в представление о чистосердечном признании.

«Даже в случае невиновности Слейтера следовало бы отправить в Питерхед» (то есть на принудительные работы), — пишет мистер Риск, и уже по этим словам можно судить о его логичности и темпераменте. Раз так, значит, и спорить не о чем. Но кое-кто из нас ещё сохранил старомодное убеждение, что человека нужно судить за преступление, а не за особенности личной жизни.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

«Спектейтор»

26 октября 1912 г.

Милостивый государь!

Утверждения мистера Риска о том, что он будто бы лично осведомлён о фактах, неизвестных общественности и не обнародованных в ходе судебного разбирательства, не имеют никакого веса, поскольку не могут быть проверены перекрёстным допросом. Это — всего лишь заявление ex parte[31]: совершенно очевидно, что многие люди заинтересованы в том, чтобы скрыть ошибки правосудия, имевшие место при рассмотрении дела. Обсуждать же факты, судом не рассматривавшиеся, здесь неуместно.

Мистер Риск, возвратясь к вопросу о якобы имевшем место «признании», как ни странно, не замечает очевидного: сам по себе факт отмены смертного приговора говорит о том, что люди, осведомлённые об истинном положении дел, не верят в реальность этого признания. В противном случае ничто не спасло бы жизнь человека, обвинённого в совершении самого подлого и трусливого преступления последних лет. Одно это соображение само по себе лишает утверждения мистера Риска всякой силы.