- Что-ты будешь пить?

- А каков выбор? — улыбнулся я, смягчая улыбкой свою наглость.

- Пойдем, посмотришь, — ухмыльнулся Джек в ответ и направился в соседнюю комнату.

Комната эта поразила мое воображение ещё больше. В углу стояла кухонная плита в и два холодильника в стиле «хайтек». Все остальное было превращено в бар. Стеклянные стеллажи и полки были забиты бутылками с этикетками на всех языках мира.

- Виски, ром, кашаса, — деловито принялся пояснять хозяин, указывая на ряды разноцветных горлышек, — тут с десяток видов вина, но в основном французское — оно самое лучшее. Конечно же, водка, коньяк, портвейны, абсент.

- Да, здесь у тебя просто рай какой-то! — засмеялся я, — только пива не хватает для полного комплекта!

- Для чего, думаешь, здесь второй холодильник? — ощерился довольный Джек, распахивая серебристую дверцу. Моим глазам предстало около тридцати сортов пива.

- Кстати, если хочешь пива, то лучше сначала курнем травки! — Джек указал на стену за моей спиной. На ней красовался стенд с прозрачными пластиковыми шкатулками с подписанными вручную этикетками. Такой стенд я видел давно у знакомого, чей папа увлекался коллекционированием бабочек. У канадского индейца вместо бабочек в шкатулках зеленели различные смеси высушенной марихуаны.

- Вот это расслабляющая, это «Красный дьявол» — убойная смесь из Тихуаны, а это афганская — моя любимая, что предпочитаешь? — Джек улыбнулся улыбкой змея-искусителя.

- На твой выбор, — ошеломлённо махнул я рукой.

Выкурив здоровенный косяк, мы отправились пить пиво на веранду. Тело стало лёгким, как первый уровень компьютерной игры, а мысли глубокими и полными смысла.

- Джек, а ты правда убил двух наркоманов, — спросил я, вдруг вспомнив недавние слова индейца.

- Джек Дежарден никогда не врёт, — пафосно произнес индеец, уставившись ночную мглу за пределами освещенного крыльца. — Я вёл войну.

Из короткой и скупой на детали истории я узнал, что когда Джек переехал из Монреаля в Хэмптон-Бич, получив работу в Хэмптоне, первые, кто пришел к нему в гости, были торговцы героином. Хорошенько избив обоих, Джек выгнал их со двора.

- Постой, а как это ты ненавидишь наркоманов, а сам это… ну покуриваешь травку? — озадачился я.

- Это совсем другое. Трава — это природное. Трава не рушит жизни, — не согласился Джек, — А от героина мой брат умер.

Наркоторговцы затаили зуб на приезжего. Однажды, когда Дежарден возвращался домой с работы — ему выстрелили в спину три раза. Повезло, что пули не задели ничего жизненно важного.

Глупые наркодельцы не знали с кем связались. Выйдя из больницы, Джек договорился с шерифом и объявил войну наркотикам в отдельно взятом районе. Методично он отлавливал дельцов с поличным и доставлял в полицию, переломав им предварительно руки.

Последняя битва случилась у дома Дежардена. Наркоторговцы приехали на трех машинах и попытались взять строение штурмом. Канадец умудрился тяжело ранить троих из них перед тем, как у него кончились патроны.

Обрадованные бандиты ворвались в дом. Их ждал страшный индеец, с разукрашенным кровью лицом. В одной руке у него был томагавк в другой упомянутый выше нож. Два наркодиллера умерли сразу, остальные в страхе бросились бежать, побросав оружие. Люди шерифа приняли их на выходе.

- Чёрт, Джек! — воскликнул я, пораженный услышанным. — Ты спецназовец что ли?

- Нет, друг, — засмеялся индеец, — я не спецназовец. Пойдем покажу.

От третьей комнаты я ожидал что угодно от пыточной до военного склада, но и тут Джеку удалось удивить меня.

Комната оказалась спальней, стены которой были полностью закрыты стеллажами. Книги, книги, книги. Ряды книг, куда не взгляни. Учебники и научные труды по механике, физике, математике.

- Я инженер, Пол. Я строю военные подводные лодки, но, вообще-то, это секрет, — огорошил меня Джек.

- А воевать против России будешь? — серьезно спросил я.

- Буду, Пол, — честно ответил Джек Дежарден, инженер, музыкант и Рэмбо по-совместительству, — но пока войны нет, никто нам не помешает расслабляться вместе. Пойдем, будем выть на Луну. Захвати нам скотча на твой выбор.

Вернувшись на крыльцо мы уселись на ступеньки и некоторое время вслушивались в голос ветра, передавая друг другу бутылку J&B.

- Давай, Пол, вой на Луну, как волк, — подбодрил Джек.

- Но ведь Луны не видно, что-то.

- Так вызови её. Вызови своим воем!

Уставившись в чёрное, без единой звезды, небо, я откашлялся и надсадно завыл. Вой вышел хриплый и визглявый.

- Нет, это не годится, — скривился Дежарден. — Делай, как я.

Расправив плечи, он подобрался, вдохнул поглубже и издал протяжный утробный вой. Где-то в Хэмптоне откликнулись собаки.

- Ау-у-у-у-у! — с воодушевлением присоединился я.

- Оу-у-уы-ы-ы-у-у-у! — выл Дежарден.

Из-за облаков медленно показалась луна, словно желтое щербатое лицо древнего бога. Бог высунулся из окна небесной таверны, и уставился пьяным взором вниз на существ, которые с незапамятных времен взывают к нему таким незамысловатым способом. Бог улыбался.

Говорят, жизнь — это то, что происходит, пока ты строишь планы. У нас со Светкой особого плана не было.

Работать, копить деньги, вернуться в Россию и купить квартиру. Дальше шли сплошные разночтения.

Жена была упорна в достижении цели. Рутинная работа приносила ей спокойствие. С неподдельной радостью несла она домой после смены небольшую пачку зеленых бумажек и прятала её в копилку. Содержимое копилки росло, превращаясь в её уютное счастье.

Света лепила свое счастье по образу и подобию всех женских счастий от начала времен, я же, как это обычно бывает с мужчинами, был занят поисками себя и своего места в этом мире. И пока то, что мир имел предложить, меня не устраивало…

Весь этот размеренный цикл ежедневных усилий и достижений не манил и не звал в прекрасное далеко.

В детстве я смотрел на своего отца — строительного прораба, на его подчиненных — простых работяг, и с содроганием думал: «Неужели меня ожидает то же самое?». Они казались мне заживо погребенными. Похоронив юношеские мечты, неподвижно гнили, стиснутые со всех сторон могильной землей однообразия и повседневности.

Каждое утро поход на работу, и один день неотличим от другого. Место у станка или на строительном участке. План выточенных деталей, проложенных проводов, подключенных светильников. Диван. Телевизор. Пиво на лавочке у подъезда. И так год за годом до предсказуемой развязки.

Я хотел жить ярко. А о том, как я хотел умереть, думать было рано.

В пятнадцать лет я часами лежал в ванне, листая журнал «Ровесник» с портретами рок-звезд или взахлеб зачитывался книгами фэнтази о героях, путешествующих по параллельным мирам, и без остановки мечтал. Моя жизнь должна была стать чем угодно, но только не серой однообразной жвачкой.

«Вы такие разные. Вы совсем не пара», — часто говорили завистники. Может, это было и правдой. Мы не прислушивались. Молодые и влюбленные мы не замечали различий, и наш «Титаник» шёл вперед споро и величественно.

Лето кончилось, и Хэмптон Бич стал стремительно превращаться в глухую унылую дыру, какой он предстал нам при первом знакомстве. Толпы праздных туристов из Нью-Йорка рассаживались в новенькие блестящие машины и уезжали к родным офисам. Разнообразные птицы сбивались в стаи, тревожно галдя на холодных опустевших пляжах. Пришла пора и нам возвращаться на юг в обжитую Флориду.

В это время в Хэмптон Бич приехал Миша.

- Я тут припарковался около отеля… Эшворт, вроде, называется. Ты, Паш, не встретишь ли меня, если тебе не трудно, — услышал я знакомый вежливый голос в трубке.

Время пролетело стремительно. Еще недавно мы делили комнату в общаге и вместе прогуливали пары. Теперь та жизнь казалась далекой и нереальной, словно все это случилось с кем-то другим.