Подобно берсеркам, объевшимся мухоморов, я впал в неистовство. Бегая вокруг обезумевших от ужаса товарок своей жены, я издавал рёв бешенного слона, и по пути крушил всё, что попадалось под руку. На шум из нашей комнаты выбежала Светка, и подруги, сшибая её, ломанулись в нашу спальню в поисках убежища.

- Света, спаси! Твой муж нас убивает! — хотя я и пальцем не тронул ни одну из них, но сомнений в моих намерениях у них не осталось. Женская половина нашего апартмента скрылась за дверью, щелкая задвижками и взывая к благоразумию Паши.

Но Паши в комнате уже не было. Посреди разрушенной гостиной бесновался дикий зверь. Несколько минут ушло на то, чтобы довершить разгром гостиной, но жажда разрушения не была удовлетворена. С огромным удовольствием разбив головой торшер, я легко разбежался, ступая босыми ступнями по осколкам стекла и рыбкой выпрыгнул в большое витражное окно.

Трезвого человека после такого трюка ждала бы неминуемая гибель, но воющий пропитанный алкоголем кусок мяса пролетел сквозь витражное окно, отделавшись сетью мелких порезов по голове и всему телу.

Пружинисто перекатившись по деревянной лестнице, я скрылся во тьме огромными скачками. Одетый в одни бежевые вельветовые джинсы и покрытый с ног до головы кровью, я был похож на индейца, только что скальпировавшего пятерых белых. Посреди ночной пробежки, мне вдруг захотелось курить. Недолго думая я направился в круглосуточный магазин.

Внутри было чисто и прохладно. Позеленевший от ужаса продавец, стеклянными глазами наблюдал, как я приближаюсь к прилавку, оставляя на полу лужи крови.

- Пачку красного Мальборо, пожалуйста, — вежливо сказал я, заглядывая ему в глаза взглядом, полным чистого рафинированного безумия.

- Пожалуйста, сэр, — выпалил продавец, толкнув красно-белую пачку по стойке в моем направлении. Пошарив по карманам, я не обнаружил денег.

- Послушай, приятель, — продолжил я тем же спокойным тоном, — ничего, если деньги я занесу завтра, сегодня я без бумажника.

- Абсолютно, сэр, — парень нервно сглотнул, и покосился на кнопку вызова полиции под прилавком. Неспешно закурив прямо в магазине, я прошлепал окровавленными ногами к выходу. Клокочущая во мне ярость требовала открытых пространств.

Машины перестали сигналить после того, как я ударил ногой одну из них. Теперь они аккуратно расступались и объезжали меня. Некоторые прямо по газону. Я шёл по хайвею по полосе встречного движения, вытянув вперёд руки со сжатыми кулаками и оттопыренными средними пальцами. В зубах у меня дымилась сигарета. В этот момент я чувствовал себя по-настоящему свободным.

Однако, как бы ни глубоко охватило меня алкогольное помешательство, бодрящий зимний ветерок постепенно привел меня в чувство настолько, что я решил вернуться домой, по пути разбудив Серёгу, у которого я стрельнул пару пакетов лейкопластыря.

Через десять минут я ступил из темноты на лужайку перед нашим домом, красиво освещённую мелькающими огоньками трёх полицейских машин. Соседи вызвали полицию, и это грозило серьёзными неприятностями.

Но зверь, проснувшийся во мне, не желал за решетку. Скользнув в высокую траву лужайки, я основательно покатался по росе, смыв большую часть крови и решительно направился к двери нашего апартмента, возле которого, крякая рацией, стоял здоровенный коп, допрашивающий жену и её подруг.

- Добрый вечер, офицер! — улыбка моя была лучезарной, а голос ровным и спокойным, — Чем могу вам помочь? Улыбаясь, я впился взглядом ему в глаза. Я знал, что пока он смотрит мне в глаза, он не сможет обратить внимание на мой тревожащий и глубоко криминальный внешний вид. Так и случилось. Словно загипнотизированный он не мог отвести взгляда от двух буравящих его черных зрачков. Я подошёл практически вплотную к нему, ловко сузив круг обзора.

- Добрый вечер, сэр! Вы хозяин дома? Соседи из двух домов позвонили нам, сообщив, что здесь происходят беспорядки! — в голосе копа, послышались нотки подозрения.

- О, я понимаю! — улыбка моя стала ещё радушней и шире. — Здесь произошло недоразумение. Я был так неловок, что поскользнулся и разбил окно у нас в гостиной. Вот как раз ходил к соседу, попросить лейкопластырь! — я поднёс к его глазам пакетик с Band-Aid. — Но, кроме этого, нет никаких причин беспокоиться.

- Окей, сэр, в следующий раз будьте осторожны, — под взглядами офигевших от моей наглости Верки и Анжелы, полисмен развернулся и направился к своим коллегам внизу.

- Ещё раз извините за беспокойство, сэр и спокойного вам вечера! — крикнул я вслед офицеру и, пошатнувшись, чуть не упал в разбитое окно.

- Не стоит благодарностей, это наша работа, — донеслось откуда-то снизу.

Ни слова не говоря, я прошагал в спальню и рухнул в угол, покрывая ковролин кровавыми пятнами. Впереди меня ждало паршивое утро.

Несмотря на семейные конфликты, на жизнь в Америке я не жаловался. Сытый и пьяный я раскатывал на собственной машине по флоридским хайвеям, дымя дорогими сигаретами.

Однако чего-то не хватало. Красота водопада, как говорится, хороша, только если ты можешь разделить её с любимым человеком. Ну, водопадами, положим, я с радостью делился со Светой, а вот выпить и поговорить «за жизнь, литературу и музыку» было не с кем. Мне не хватало родственных душ: оставшихся в России друзей и брата.

- Эх, сюда бы сейчас Ванька, Диму и Толика, — думал я каждый раз, окидывая взором «загнивающий» капитализм. Я не оставлял надежды перетащить их в Штаты любыми правдами и неправдами.

В это время жизнь их складывалась по-разному. Брат женился на своей большой любви из Красноярска, которая была старше него на шестнадцать лет. От жены он был без ума. Вместе они держали палатку на КрасТЭЦ, торговали кардиганами и строили планы счастливой будущей жизни.

Вовчик и Ваня продолжали наслаждаться беззаботной студенческой жизнью в общаге. Вовчик заканчивал пятый курс, а Ваня корпел над кандидатской. В общем, всё время они проводили, отрываясь на вечеринках.

Любитель поспать Миша вверил свою судьбу Его величество случаю, после чего отправился ходить в наряды, играть на гитаре дедам песни из репертуара Никольского и ловить «вспышку слева».

Моя жизнь оставалась насыщенной.

- Скотт такой скот! — Серёга смачно харкнул на дверцу шкафа с элитными напитками в алкогольном отделе супермаркета КэшнКэрри, и слюна прозрачной гусеницей сползла по отполированному стеклу. Мы были в ярости. Только янтарный Чивас Регал наполнил наши стаканы перед долгожданными выходными, как пейджер высветил ненавистный номер.

- Надеюсь, я вас разбудил, мои русские друзья! — елейный голос нашего менеджера сочился ядом. — С радостью сообщаю, что ваши выходные отменяются — Роб заедет за вами через час.

При росте метр семьдесят пять и весе сто шестьдесят килограмм Скотт ненавидел весь окружающий мир. Мир платил ему тем же.

- Вы мне не нравитесь! — счёл необходимым он сообщить нам при первом знакомстве. — Я не ваш друг, я не ваш приятель. Я — ваш босс! И я за вами слежу!

Возможно на фоне энергичных и подтянутых меня и Серёги, этот характерный сын своей страны с необъятным брюхом, разложенными по плечам щёками и маленьким крючковатым носом, чувствовал себя ещё более отталкивающим, чем обычно.

Скотт ненавидел, когда мы общались на русском. Не без основания подозревал, что мы смеемся над ним за его спиной.

- Pavel, what is «skatina» in English? — подозрительно поинтересовался он у меня.

- «Скотина?» Нет такого слова в русском языке, Скотт, — невозмутимо ответил я. — Ты наверно что-то не так расслышал.

- Чего эта скотина жирная хочет? — заинтересовался разговором Серёга, услышав знакомое слово.

- Подозревает, что мы его «скотиной» обзываем, — пояснил я.

- Аааа, вот скотина ушлая, — хохотнул Серёга.

- Вот, вот, опять! Я слышал! Вы сказали «скатина»! — снова возбудился Скотт, напоминающий в этот момент разгневанного филина. В ответ я только пожал плечами.