И тут я сломался и заплакал.
Я полностью потерял самообладание и человеческий облик. Рыдая в голос, не стесняясь толпы прохожих вокруг, я умолял не уезжать, дать мне последний шанс. В истерике я кричал, что если она уедет, никогда не перезвоню ей больше, и тут же просил не бросать трубку. Глотая слёзы, я называл её ласковыми словами, нёс какую-то чушь про то, что у меня скоро будет много денег, и я повезу её, куда она захочет, и просил, просил… пока она не бросила трубку.
Я понял, что потерял её окончательно. Я был раздавлен.
Пытался вернуться в офис, но не мог разобрать дорогу сквозь едкие слёзы, заливавшие глаза. Бродил по улицам, казалось, вечность, но как показали часы, всего сорок минут. Вернулся на работу, пошёл в туалет, умылся и сел за компьютер. Люди что-то спрашивали меня, но я не мог разобрать и по нескольку раз переспрашивал их, а потом забывал ответить. А когда хотел ответить, не мог ничего сказать из-за комка рыданий, стоявшего у меня в горле, и просто молчал.
Страдание настолько измотало меня, что, добравшись вечером домой, я рухнул на кровать и провалился в глубокий тяжёлый, как могильный камень, сон.
Я спал.
До этого была пятница, а сегодня наступила суббота. Я проснулся в обед, как ни странно, полный сил и энергии. Действительно хорошо выспался.
Соседи за стеной начинали день с пьяной разборки, Светка развлекалась в пансионате со своим новым парнем, а я лежал на кровати и разглядывал свою комнату.
Послеобеденное солнце играло на сверкающих идеальной чистотой поверхностях, ветерок игриво развевал новые подобранные со вкусом занавески, на кухне молодой соседский таракан недоверчиво пробовал белёсыми усиками новую поливинилхлоридовую скатерть.
Миру было плевать на мою хандру, он жаждал жить, двигаться и использовать каждую отпущенную минуту этой жизни для чистого, незамутнённого никакими душевными метаниями, и, желательно, плотского наслаждения.
На тумбочке вздрогнул и дробно загрохотал телефон, поставленный на вибрацию.
- Ээээ… Уосап, браза! — раздался в трубке жизнерадостный рязанский акцент моего брата. — Я типа на Павелецком, куда дальше?
Брат собирался приехать в Москву на заработки, и мы уславливались, что он поживет у меня, пока мы не снимем двухкомнатную квартиру, однако, я совсем забыл, что должен был его встретить.
- Дима, здорово! Сорри, я чо-то проспал, — прохрипел я утренним басом в трубку. — Стой там, я счас через полчаса подъеду! Или выезжай мне навстречу, я на Коломенской живу.
- Да не парься! Просто скажи мне адрес, я сам доберусь, — запротестовал Дима.
Через полчаса брат сидел у меня на кухне и занимал рассказами, отвлекая от дыры с рваными краями, которую проделал в моей душе вчерашний вечер, и которая опять начинала кровоточить.
Мы уже давно помирились с братом, договорившись с ним по телефону, что родная кровь выше обид. Но увидеться получилось только сейчас. За пару лет, что я его не видел, Дима приобрел какую-то крестьянскую внешность и ухватки типичного гастарбайтера. Ловкими точными движениями, он ломал на газете варёную курицу, появившуюся из клетчатой въетнамской «рисовки», в которой родители передали мне свои сельские деликатесы.
Новая моя скатерть была деловито заставлена банками с вареньем, борщевой заправкой, грибами и пластиковыми бутылками с домашним вином.
- Матушка тут винца тебе передала, — хмыкнул Дима, ткнув в бутылки почерневшим от загара и земли пальцем. — Но я что-то решил, что все равно за водчонкой идти. Так что…
Из полиэтиленового пакета появилась литровая бутылка «Парламента».
- Дима, — сказал я, прищурясь, и, рассматривая колыхающуюся в граненом стакане водку на свет. — Почему так получается, что ты всегда приезжаешь исключительно вовремя?
- Стреляли… Хехе, — усмехнулся мой афористичный брат.
Для того чтобы воспроизвести настоящую русскую концептуальную пьянку, нужно собрать вместе двух человек: меня и брата.
В общем, мы быстро напились до нужной кондиции.
- Эээх! — сказал я зычно и стукнул посудиной по столешнице.
Мексиканцы пьют для того, чтобы танцевать ещё веселее, французы пьют для того, чтобы придать изысканности, их и без того изысканной жизни, англичане располагаются со стаканом виски и толстенной сигарой у камина в клубе джентльменов, чтобы полней прочувствовать свою власть над миром, американцы…
…американцев не существует.
Естественно, русская пьянка повергает всех этих пигмеев в суеверный ужас. Смертельно им смотреть, как волосатые мужики, скинув онучи (что это за херня ещё, кстати?), опрокидывают в кадыкастые колодцы стаканЫ гребенеющей водки, которая снилась интуристам только в пидорайских коктейлях водка/мартини (если с лимоном — офигительно идет, кстати!), на приеме у цесарского посла.
Каким-то камланьем, шаманизмом, вандализмом, в конце концов, веет от русского застолья.
Однако, всё гораздо прозаичней и глубже.
Застолье для российского мужика — это библиотека, это политпросвещение, это этикет, это способ самопозиционирования в векторе развития общества.
Пьянка, господа присяжные заседатели, в русской реальности — это культурное явление.
Даже не так. КУЛЬТУРНОЕ ЯВЛЕНИЕ!
Скажу ещё глубже. Вы читали романы Достоевского и Толстого? Вот — это и есть русская пьянка.
До дна самых глубинных вопросов мироздания, хочет добраться пытливая душа этого пионера ноосферы. Он не верит в загробную жизнь, и уж тем более не верит в Общество. Он родился один, он живет один, и он в яростном угаре умрет один, признавая лишь прайд своих родственников, таких же параноиков-единоличников.
Он не знает о «вкладе в общество», не понимает в «либеральных ценностях». Жизнь научила его, что он должен драться до крови, до смерти, до полного самопожертвования, даже если речь идет всего лишь о том, чтоб не уступить свою очередь за пивом.
Вот он какой. Такой простой. (С).
И он не ропщет. Это весь остальной мир реверберирует в порочном тренде, пытаясь изо всех сил найти, моральную платформу для своих яблометаний от барной стойки до платного порноканала.
Нет. Наш воин с точки зрения метафизики неизмеримо выше данайских мудайцев с их дзынь-тупизмом, и гораздо сакральней западных цивилизационеров с их рококо и барокко.
НО!
Если уж он добрался до пьяночки, то тут СТОП! Вынь да полож ИСТИНУ!
Ничего другого ему не надо в этой предопределенной парадигме рюмок, кроме как докопаться до сути. Хоть включай ему тысячу кордебалетов с голыми попами под венком из павлиньих перьев!
А вот по-нашему, по-простому, по-мужицки! Да, по-индейски, если хотите!
Вот здесь он верит! Вот здесь, он прислушивается к каждому слову таких же равных, ибо истина это! И пригодится она ему уже завтра на бесконечном безлюдном тракте, где день за днём предстоит всё стерпеть, выжить и оправдать неоднозначное, но такое веское звание РУССКОГО МУЖИККАЪ!тм.
А ещё происходит коммуникация и тиражирование «души русской» T через эти пьянки, так как все-таки отличаемся мы от индейцев… отличаемся умом пытливым и жаждой духовной.
Последние мысли застали меня уже на улице, по котрой я шел и разглядывал звезды.
- Это что это? — с удивлением уставилась красавица — продавщица в скатанную записку, которая скользнула в её пухлую ручку из моей ладони.
- Вы потом почитайте! А сейчас можно нам ещё бутылку Парламента, — пробормотал я на северо-восток, отсылая волну перегара в сторону от её чутких ноздрей.
- Это что? — настаивала она, машинально отчитывая нам сдачу.
- Что-что, — раздраженно гавкнул я. — Вам люди в любви признаются, а вы «штокаете»!
- Нет, вот тут ты зря на «пикап» наезжаешь, — горячился брат, — есть же опробованные методы, — Вот, например, понравилась тебе девушка на улице. А ты типа не подходишь к ней в лоб, как быдло, а мельком равняешься с ней и кидаешь записку. Женщины обожают тайны!
