Уже Санду спешил на почту, когда Раду сообразил, что стоило бы попросить Джелу разузнать что-либо и о местонахождении его брата. Где он, что с ним? Вдруг Надсади все-таки удалось создать Локкус? И почему это Йон, зная его римский адрес, до сих пор не вышел на связь? И кто такая эта Валерика…

Несмотря на замечательную «ночлежку» в самой глубине катакомб — последнее творение на этой земле двух незадачливых работяг, Раду не чувствует себя в полной безопасности. Итальяшки, какие же они любопытные и навязчивые! Уже вроде и так понятно, что новый владелец Ардженто не склонен проводить время в их обществе, нелюдим, если угодно, а они все приезжают, то познакомиться норовят, то на охоту или бал приглашают. Кучер-привратник стереотипно отвечает, что хозяин отсутствует, или болеет, или очень занят, но не до бесконечности же?

Помимо навязчивых соседей, вокруг виллы сшивается немало сомнительных личностей с намерением проникнуть в катакомбы и там поживиться. Хоть плакаты вывешивай:

Захоронения бедные, никаких сокровищ нет

Да что толку в плакатах — все равно не поверят, уже пятьдесят лет не верят, хотят самостоятельно убедиться. И некоторым особо отважным это удается, благо перелезть через невысокую ограду несложно. Но за оградой незваных гостей неприятный сюрприз — два здоровенных волкодава берут их в кольцо и начинают громко лаять, после чего появляется угрюмый привратник и выдворяет нарушителей частной собственности.

Лишь двум воришкам однажды удалось обмануть бдительность охраны и проникнуть в дом. Напрасно им это удалось. Найти вход в катакомбы тоже не составило особого труда, но вот дальше события развивались по совершенно непредсказуемому сценарию:

Навстречу незадачливым визитерам из одной из могил поднялся «мертвец». В тот день Раду отлично поужинал, не выходя из дома и пропавших никто не хватился.

Наконец, приехал Джелу — первая настоящая радость за долгое время. Раду встречал его, как равного:

— Добро пожаловать!

— Рад видеть тебя, очень рад.

Представляете, они даже обнялись, человек и вампир!

Санду помог занести все вещи на виллу, все, кроме холщового мешка, который Джелу предпочел нести сам. Раду догадывался, что там находится и предвкушал:

— Давай показывай, не томи душу!

— Да не очень приятное зрелище.

— Кому как, а для меня краше мадонны с младенцем. Прямо на пол и вываливай.

— Вываливать нельзя, разобьется…

Раду удивленно посмотрел на Джелу, а тот, вместо длительных объяснений, извлек из мешка прозрачную запаянную емкость, в которой плавала голова Эмиля:

— Я подумал, тебе будет приятно сохранить этот замечательный сувенир на долгие годы, поэтому и заспиртовал. Смотри — как живой. Кажется, вот-вот сейчас захлопает глазищами и подивится: Где это мое тело?

Раду поднял емкость повыше и принялся внимательно разглядывать «сувенир»:

(— ну, здравствуй… давненько не виделись, не очень ли тебя в дороге растрясло, милый дворецкий?)

На голове Эмиля виднелись явственные и глубокие следы пыток, но, возможно, они появились уже после смерти. Джелу хорошо знал, как Раду мечтает именно о мучительной кончине для своего кровника, мог и изобразить:

— Ну и как тебе удалось? Он ведь такой осторожный.

— Проще простого, на осторожности и попался. Вернулся в Плоешти, разыскал Эмиля. Он опять сидел в своем ресторане и с хрустом уплетал жирную индюшку в сухарях, хлестал пиво из жбана и аж крякал от удовольствия. Ты не поверишь, как раздобрел. Тут-то уже щеки слегка впали: — Джелу показал на отрезанную голову: — а так, словно две пышные плюшки.

— Ты не томи, о деле рассказывай.

— Ну, говорю, плохи твои дела, очень плохи. Раду все знает, идет по следу, уже почти настиг. И собирается тебя разодрать крюками. Но я знаю, как его обмануть. Возьми побольше денег и поехали, встретимся с одним важным человеком. Эмиль, как услышал о тебе и о крюках, чуть не поперхнулся. В общем, достал он из кубышки денег, сел ко мне в карету, я и завез в лес. А когда он все понял, начал плакать и умолять о пощаде. Ничтожество. Откупиться пытался, все отдать обещал.

Ах, увидеть бы своими глазами… Ну да чего жалеть — возмездие осуществилось:

— Молодец. И какую хочешь награду?

Джелу безразлично пожал плечами:

— Думаю, тебе решать. По крайней мере, я старался.

— А хочешь владеть этим поместьем?

— Ты шутишь? Оно стоит кучу денег.

— Я привлекаю слишком много внимания. Меня зовут на какие-то вечеринки и маскарады и уже просто подозрительно отказываться. Все документы на владение оформлю на тебя, но некоторое время поживу здесь, пока не выгорит одно деликатной дельце, в котором потребуется твоя помощь. Ты согласен?

Конечно, Джелу был согласен. Он уже далеко не такой молодой и задиристый, каким начинал работать на семейство Цепеша. Для него время шло столь же быстро, как и для остальных людей и, кажется, наступала пора подумать о спокойном будущем вдали от мест, где была известна его плохая репутация.

Джелу оказался куда более общительным, чем Раду, и объяснил всем интересующимся, что прежний владелец виллы уехал в солнечную Грецию лечить радикулит, не выдержав местной сырости. Это объяснение вполне устроило. Джелу старательно ходил на все приемы, куда был зван, но влиться в светскую жизнь Рима не особенно и удавалось — мешали и посредственный итальянский и специфическое воспитание, точнее, его полное отсутствие. Приглашения становились все реже, но Джелу тому не сильно огорчался. Нужны ему эти болтливые макаронники, хорошо еще, что отстали!

Вечерами Раду иногда один, а иногда в компании с Джелу посещает кабаки в центральной части Рима. Особенно много их понатыкано в районе площади Венеции и Капитолия, почти на каждом шагу — из одной двери выйдешь, а рядом призывно открыта другая. И при этом несметном количестве, их хозяева не внакладе — желающие пропустить стаканчик каберне или пино, а то и чего покрепче — местной водки граппы, никогда не переводятся. Далековато, конечно, от Ардженто, но подобные заведения на окраинах исключаются. Там преимущественно собираются завсегдатаи, которые играют в карты и пьют кофе из крохотных чашечек. Там каждый новый посетитель вызывает нездоровый интерес, особенно если избегает спиртного. В центре же Рима крутится просто нескончаемый людской водоворот, народ постоянно меняется и гораздо сложнее примелькаться. Там так удобно познакомиться с какой-нибудь проституткой или пьяницей, заманить их в укромное место, выпить кровь, а тело выбросить в Тибр! Опять таки, именно в кабаки стекаются многочисленные городские слухи — и политика, и светские дрязги и, конечно же, криминал. А от скуки приходится интересоваться даже людскими новостями.

В разговорах на криминальную тему лидируют жестокие и кровавые грабители, прямо-таки затерроризировавшие южные и юго-западные окраины столицы. Они нападают и на повозки молочников, и на кареты вельмож, и на почтовые экипажи, их не смущают ни солдаты охраны, ни дети. Свидетелей набегов никогда не остается, ибо их всех без исключения убивают, причем у каждого убитого отрезается мизинец левой руки — своего рода опознавательный знак бандитов. Их так и прозвали — Кровавые мизинцы. Большинство посетителей увеселительных заведений сходится во мнении, что это орудует одна из шаек беглых крестьян, в последнее время наводнивших центр Италии. Бегущие от остатков крепостной зависимости, общего упадка сельского хозяйства и беспросветной нищеты, они часто сбиваются в банды. Впрочем, из-за плохой организации труда эти банды недолговечны. На втором-третьем преступлении новоявленных разбойников ловят и жестоко казнят.

Именно последнее обстоятельство заставляет сомневаться в крестьянском происхождении Кровавых мизинцев. Разбойничают они уже больше года, а пока ни единой зацепки, ни одного следа за все время преступного промысла. После налета, как сквозь землю проваливаются. Вдобавок, эта склонность к эффектам!