В тихом и элитном районе Богуч на окраине Будапешта за высокими заборами, оснащенными новейшими электронными средствами безопасности, расположены особняки самых богатых жителей города, да и всей страны. Там уютно обосновались крупные коммерсанты и бывшие партийные функционеры, оторвавшие себе сладкий кусочек социалистического пирога, звезды местной эстрады и богатые иностранцы венгерского происхождения, вернувшиеся на родину умирать или продолжать богатеть. Там очень хорошо, очень мило. По чистым тенистым улицам с аккуратно подстриженными деревьями и газонами лениво ходят толстые самодовольные полицейские и сонно лают собаки, когда мимо медленно проезжают дорогие автомашины.

В одном из шикарных особняков живет и Раду, уже лет десять имеющий паспорт на имя гражданина Венгрии Барна Кошта. По тщательно разработанной биографии, перед войной его родители бежали в Италию, где разбогатели на торговле птицей и мясопродуктами и благополучно скончались. Но это еще не все. По заключению солидной комиссии, состоящей из лучших европейских и американских врачей, Раду болеет очень редкой и экзотической болезнью — солнцебоязнью или, по научному, порфирией. Это весьма сложное и совершенно неизученное нарушение генной структуры, при котором человеку невозможно находиться на солнце — на теле сразу вскакивают кровоточащие волдыри, кожа высыхает и трескается, глаза постепенно слепнут. На этот счет у Раду имеется очень серьезная бумажка за серьезными подписями, не вызывающая никакого сомнения в диагнозе. Стоила эта липа недешево, но она того стоит. Как иначе можно подвести научную базу под исключительно ночное поведение владельца особняка?

Поздний весенний вечер 1990 года застал компанию скучающих вампиров в гостиной на первом этаже. Все вокруг дышало спокойствием и благополучием. Джике метал в стену маленькие дротики. Раду лениво перелистывал толстую красивую Библию, подарочное издание и вел неторопливую беседу с Нику:

— Знаешь, какое место мне здесь нравится больше всего?

— Понятия не имею. Думаю, никакое.

— Не угадал, есть одно — Исход 7:21.

— Чей исход?

— Не притворяйся. Так вот, еврейский бог, в доказательство своей неимоверной силы, показывает египтянам великое чудо и превращает всю воду в кровь:

…И была кровь по всей земле Египетской…

— Ух, здорово…

— Здорово-то здорово, но одно мне непонятно. Чуть дальше я читаю:

…и египетские волхвы сделали то же…

— Ну и что?

— Нику, голова нужна не только чтобы пить кровь. Как же волхвы могли сделать то же самое, если уже всю воду превратил в кровь еврейский бог?

— Да, действительно. Глупо. Впрочем, чему особо удивляться — евреи всегда пытаются честных граждан заморочить. Поэтому их так не любят.

— А по мне, люди, как люди. Кровь, как кровь. Да и антисемиты ничуть не хуже

— Да ты просто интернационалист!

— Конечно. Ну да бог с ней, с Библией — исключительно бредовая книжонка. Давай послушаем, каким бредом пичкают в наши дни.

Это было сигналом к чтению прессы. Раду отбросил Библию, удобно развалился в массивном дубовом кресле с протертыми кожаными подлокотниками и высоченной спинкой, а Нику выложил на стол пачку немецких и венгерских воскресных изданий. Он прекрасно знал, какие темы уважает его хозяин — таинственные истории, жуткие преступления, мистику. В процессе чтения Раду нередко высказывался на тему статьи или заметки и обязанностью братьев являлось всячески поддерживать дискуссию. Впрочем, из Джике часто и слова не вытянешь, а вот второй Кастильо никогда не отказывается порассуждать на злободневные темы.

Газета за газетой отправлялись в корзину для бумаг, но ничего достойного внимания пока не попадалось. Светские скандалы, мошенничества, мелкие войны… Ну ничего не изменилось за почти пятьсот лет. А, может, так и надо?! И вдруг Нику просиял.

— Раду, как тебе нравится.

Румыния через два года после смерти ее последнего вампира.

— Название интересное. Но о ком это? Я, вроде, пока еще жив…

Некоторое время Нику бегло просматривал текст:

— О Чаушеску. Кое-что весьма забавное.

Рядом со снаговским монастырем, где, по преданию, покоится прах вампира Дракулы — бесстрашного и жестокого воеводы, в каких-то ста метрах находится великолепный дворец, где Николае Чаушеску любил отдыхать и принимать гостей. Вечерами, когда пелена сумерек одновременно накрывает озеро Снагов, монастырь и бывшую загородную резиденцию два года назад казненного и тайно похороненного здесь же диктатора, кажется, нет на Земле места более мрачного и загадочного…

Раду отреагировал достаточно живо:

— Хорошее место Снагов, зря они так уж нагнетают. Хотя, честно говоря, я однажды чуть не погиб по дороге в этот монастырь. Меня спас слуга Эмиль, который потом и сжег Келед с моими родичами. Вот так бывает, парадоксы бытия. Это его высушенной головой мы перебрасывались в Ардженто. Помните? Теперь эта игра называется то ли регби, то ли гандболом.

— Дальше будешь слушать?

— Слушаю, слушаю, ты читай!

По иронии судьбы или странному совпадению, расстрел кровавого диктатора и его жены произошел на том же самом месте в Тырговишты, где граф Влад Дракула жестоко казнил более пятисот бояр, заподозрив их в измене и протурецких симпатиях…

Трепещут, поскрипывая на ветру, кладбищенские осины. Будет из чего кол срубить, если очередной вампир захочет попить крови румынского народа.

Статья Раду определенно понравилась, такая прочувствованная, такая лиричная. Он сидел, закатив глаза и погрузившись в какие-то далекие воспоминания, из которых его вывел вопрос Джике, на минуту переставшего метать дротики:

— Давно хотел спросить — почему твой отец всех сажал на колья, а теперь именно осиновый кол наиболее опасен для нашего брата?

Раду задумался:

— Я лишь знаю, что отцу пришлось отказать от многого из того, что он так любил, в обмен на бессмертие: вместо солнца — ночь, вместо шумных казней — тайные убийства, вместо вина — кровь. Возможно, кол из той же серии. Что же касается каких-то особых свойств осины, так это ерунда. Сгодится любое дерево.

Нику же продолжал поиск жаренного на страницах местной прессы:

— А вот и к вопросу о евреях. По-моему, очень забавно — перевод статьи из русской националистической газетенки. Прочесть?

— Ладно, сам почитаю. А ты лучше подумай, где сегодня охотиться будем. Что-то я оголодал.

В восьмиполосной газете Вечерний Будапешт, которую Нику передал Раду, в качестве образца развития антисемитской истерии в России приводился дословный перевод статьи о евреях-кровососах из Нового Великорусского Слова. Тональность комментариев переводчика являлась однообразной и претенциозной, что и совершенно неудивительно:

Чушь. Бред воспаленной фантазии. Социальный заказ современных черносотенцев.

Но у Раду прочитанное вызвало совершенно иные эмоции, даже не столько эмоции, а некий подсознательный зуд, обычно сопровождающий рождение совершенно неожиданной идеи. И никаких приступов гомерического хохота или презрительного фырканья, которые ожидал услышать Нику. Вместо этого, Раду неожиданно оживился, резко встал с кресла и, в легком возбуждении, начал нарезать круги по комнате. Он уже не вспоминал о голоде, он анализировал прочитанное.

Какие удивительные совпадения и в один день — вначале статья с упоминанием об отце, а потом и эта… Ее содержание, при всей внешней глупости и предвзятости, подтолкнуло Раду к интересной мысли, тактически фантастической, все-таки…

Крохотная зацепочка, практически незаметная, но сколь перспективна тема открывается — заполучить таинственное средство Локкус. Нити, ведущие к Локкусу, казались столь тонкими, почти незаметными, что периодически ускользали от анализа и путались в замысловатый клубок, вновь и вновь предоставляя возможность изрядно потрудиться над его распутыванием. Поэтому для элементарной систематизации потребовалась их фиксация в логическом порядке. Раду достал записную книжку, которой пользовался крайне редко, и написал основные вопросы: