Дело его посетительницы, в принципе, плевое — приворожить молодого симпатичного клерка. Так и хочется посоветовать — не жмотись ты, богатая баба, дай денег. Не помогает — дай больше. Он же бедный! Так нет, по чистой любви хочет, чтобы без примеси налички и кредитных карточек. Ну какая же любовь, если он не геронтофил?! Ты на себя полюбуйся, старая вешалка! Но так говорить нельзя, так можно всю клиентуру растерять. Конечно, приворожить клерка к такой страхолюдине и самому богу не по силам, но есть грамотный тактический ход:

Вечером позвонить красавчику и предложить встретиться. А на встрече сказать так:

— Окажи внимание толстой банкирше, поулыбайся, комплиментик не пожалей — половина гонорара твоя.

Глядишь, и выкачаем на пару из нее деньжат…

Следом за сообразительным Гарольдом пробежками следуют два плечистых телохранителя с табельным оружием, подозрительно осматривая немногочисленных встречных-поперечных. Неизвестно, готовы ли они жизнь отдать за опекаемого экстрасенса, но ежемесячно получать в банке Прагма-Альянс немалую зарплату им очень по душе. Она аж ликует от вида долларов.

А начиналась все очень даже проблематично:

На редкость дерьмовые котлеты продаются в институтской столовке-тошниловке, но и на редкость дешевые — как раз такие, чтобы не особо обременяли скудную зарплату инженера. А если учесть, что расплачиваться можно 50% профкомовскими талонами, то котлеты получаются почти дармовые. А даренному коню… Вдобавок, не морковные, как в 12 стульях, а мясные. Это сладкое слово мясные. Да и подливка сочная. Так приятно бесплатный хлебушек в нее макать.

Можно ли не потреблять эти котлеты? Можно, если пойти в ближайшие к институту рестораны Варшава или Академический, но это минус ползарплаты за визит. Можно и в том случае, если ты заядлый вегетарианец, но тогда умей насыщаться гарнирными макаронами и компотом из сухофруктов. Можно, если ты знатный йог. Но если ты знатный йог, на хрена сидишь в душном и поганом институте, где уже пятьдесят лет чертят не нужные шестеренки к не нужным двигателям не нужных прокатных станов?! Или нет лучшего места для медитации?

Впрочем, о сухофруктах и макаронах мне ничего плохого не известно. Невкусно, но еда не обязательно должна быть вкусной. Она должна быть полезной и питательной. А вот котлеты, о них разговор особый. На мясокомбинатах вовсю снуют крысы, размером с коней и изредка падают в мясорубки. Снуют там и кошки, которых еще не сожрали крысы и тоже падают. Вот и фаршик готов. А бумаги там нет, это вы с колбасой спутали.

Ладно, плевать на отвратные котлеты, в конце концов, не хочешь — не ешь. А как в Москве обстоят дела с туалетами, когда забурлит желудок, когда ты уже готов насквозь провонять — а дерьмово и весьма. Нет туалетов поблизости, нет и отродясь не было. И даже если найдешь силы еще квартал пробежать без эксцессов, все одно — нет туалетов. И прохожие понятия не имеют. Наконец — ура!, вот они, заветные буковки М и Ж. И сразу же увы! Закрыт на ремонт.

Нет, я не критикую блевотный общепит и замшелую туалетную индустрию. Не тяну время в поисках ускользнувшего вдохновения. Я просто доходчиво объясняю, что привело законопослушного советского инженера на технический этаж десятиэтажки, что заставило его свернуть с натоптанного пути вечернего променажа от работы до дома. Именно на этом техническом этаже, кое-как устроившись за небольшим выступом, опершись рукой на железную ступеньку лестницы, ведущей на чердак, инженер спустил штаны и начал… Ну да прочь натурализм!

Он еще ничего не успел, как на этаже остановился лифт. Весь напрягся бедный Гарольд и колоссальной силой воли сжал желудок, дабы задержать вонючий поток. Вот сейчас жильцы почувствуют едкий фекальный запах или услышат шорох, поднимутся. Ему будет очень стыдно, как в детстве, застигнутом за воровством варенья из холодильника. Но тогда, помимо стыда, он отделался формальным подзатыльником и короткой нравоучительной лекцией. А сейчас можно и в милицию загреметь за антиобщественный поступок! Кошмар!!!

Впрочем, у поднявшихся на лифте превалировали другие заботы, нежели желание застукать нарушителя порядка. Краем глаза — единственной подвижной частью своего окаменевшего тела, инженер видел, как два свирепых бугая грубо выталкивали связанную девушку с заклеенным пластырем ртом. Несчастное создание умудрилось ненадолго «застрять» в дверях лифта, упершись ногами в проем и некоторое время безуспешно сопротивлялась. На шум открылась дверь одной из квартир, откуда выскочил еще один бугай — соучастник, как сразу просек Гарольд. Втроем-то они и затащили девушку во внутрь.

У бедного и изрядно побледневшего инженера временно прекратился понос, ибо не оставалось никаких сомнений в интерпретации происходящего. Он видел таких же бугаев с мощными торсами и бритыми затылками в передаче Человек и закон. Если отбросить вариант с изнасилованием, оставалось одно — похищение.

Надо срочно бежать в милицию и все рассказать, но как же сподручнее надеть штаны? Он ведь и не подумал газетку захватить, но не пальцем же?! А если все-таки пальцем и о стену вытереть?

Тем временем, та дверь снова открылась и два злодея вышли на лестничную клетку покурить да побазарить:

(— ну, все, инженер, отчертился. сейчас тебя самого в шестеренку согнут и не поморщатся)

И действительно, один из злоумышленников, жирный такой, в майке с короткими рукавами и с татуировкой змеи, пронзенной кинжалом на огромном бицепсе, подозрительно повел чуть расплюснутым носом и поморщился:

— Превратили подъезды в сортиры, срут везде. Пидоры…

— А квартиры — в КПЗ, — второй амбал пребывал в лучшем настроении и шутил.

— Да, на хрена мы девку сюда приперли?! Нет бы сразу вывезти на дачу в Лыськово.

— Как сказали, так и сделали. Седого учить будешь?

— Да нет, я просто…

Через две затяжки жирный снова забеспокоился:

— Ну, Вась, а как думаешь, папаша-то раскошелится?

— Раскошелится в натуре, куда денется. Дочка то одна. А нет, так и его долбанем.

— У него охрана.

— Охрану — по боку. Всех положим. А бабок у него — море. Видал, какое здание на Тверском бульваре отгрохали? А тачка — шестисотый, и не простой. Говорят — бронированный, как у американского президента.

— Да ну?

— Вот тебе и да ну. Все отдаст и еще спасибо скажет. Говорю тебе, .ля буду. Бабок у него море. Во всех газетах только и видишь: Прогма, прагма.

— Ты что, газеты читаешь?

— Рассказывали. Так что пустим козла голым в Африку… Мечтательно причмокнув и недоверчиво оглядевшись по сторонам, сообщники скрылись за дверью.

Ждать дальше становилось все бессмысленнее и опаснее, да и неприятный запах быстро распространялся. Это инженер вычислил. Вычислил и то, что сейчас желательно забыть о грязной заднице, ибо надо вспомнить о сохранности ее самой. Не до жиру!

Кое-как натянув штаны, инженер на карачках, чтобы в дверной глазок не увидели спустился до девятого этажа, потом быстро сбежал на пятый и только там вызвал лифт. На выходе из подъезда ему попалась милая девушка, которая так презрительно и уничтожительно посмотрела на него, словно он обгадился. Да уж, чего греха таить, вид непрезентабельный — весь в пыли, коленки брюк грязнущие, а какой «аромат»… Но разве это имеет хоть какое-то значение, если жив?

На улице моросило, мокрые машины тщетно пытались пробить фарами туман и дико сигналили, дабы избежать столкновений. Эта погода, не характерная для июля, навевала неприятные размышления о московском климате, который быстро портится, как и все остальное, но Гарольду было не до метких наблюдений и умных вывод. Он трусцой бежал до дому, косясь по сторонам и принимая каждый куст за преследователя, а каждую торчащую ветку — за дуло автомата или даже пушки. Дрожали поджилки — дурацкая фраза, но предельно точно описывающая состояние Гарольда. И, все-таки, опасность уже миновала. Никакие это не преследователи, а обычные кусты. Он их обманул, бритоголовых бугаев, и знает их тайну. Да что с ней дальше делать?!