— Ключи дал?

— Ага, он их у Дуськи взял.

— Сюда давай! Так… А груз видел?

— Видел… Чемодан и сумка большая, челноковская…

— Я спрашиваю, ты видел, что внутри?

— Нет, я не видел. Только Лях… Ему Дуська показала.

— Где Дуська?

— Лях… Удавкой… — Язык у Вязиги явно присыхал к нёбу, почти как у Покойного Леонида Ильича.

— За что, знаешь?

— Не знаю… Он сказал, что лишних не надо. Но я ее не трогал, честно!

— А придурки глухонемые?

— В котельной… Спят. Как вот эти… Дуська напоила. Снотворное какое-то или наркотик — точно не знаю.

— Они точно проснутся? Или…

— Лях говорил, что бабы — через два часа. А кочегары — позже.

— Что вы с нами делать собирались? Только не ври, понял?!

На этот вопрос Вязига ответил далеко не сразу, опасаясь, что после откровенного ответа Таран ему влепит пулю.

— Ну что, язык проглотил?! — произнес Юрка угрожающе.

— Лях хотел вас… в общем, пока спите… — очень туго Вязиге говорилось! — Короче, перетащить в котельную… Ну, и в топку, под котел.

— Это Дуська придумала или сам Лях?

— Д-дуська…

— А почему именно вас позвала? Почему немых не использовала?

— Им объяснять долго… И потом, они ж говорят по-немому, на руках. А ума нет, могут рассказать, как и что… А Лях — ее племянник, свой человек. Не проскажется…

— Ну а он решил с тетушкой вовсе не делиться. Простенько и со вкусом, — вздохнул Таран. — И тебя, дурачка, порешил бы, после того как ты «Ниву» перегнал. Тихо и без пролития крови — удавочкой… Во жадный народ пошел!

Вязига отчетливо всхлипнул. Он, кажется, безоговорочно поверил Юрке. И сидел под умывальником, размазывая по лицу кровь и слезы.

— Где груз?

— Там, у Дуськи… В бельевой, — испуганно моргая глазами, произнес Вязига. — Лях запер на ключ. А ключ на свой брелок прицепил, он у него в куртке.

Таран, стараясь не выпускать Вязигу из поля зрения — мало ли на какой финт решится сдуру! — выдернул связку ключей, которую не стал вынимать из куртки при первоначальном шмоне.

— Вон тот, самый большой! — подсказал Вязига.

— Вставай! — приказал Юрка, указав на дверь стволом «ТТ». — Пошли, покажешь… Стой! Сперва умой рожу, у тебя с носа кровь капает.

Вязига, приподнявшись, встал спиной к Тарану перед умывальником и принялся ополаскивать лицо.

— Нормально, — одобрил Таран, когда Вязига повернулся. — Выходи в коридор.

Тот подчинился, вышел, Таран последовал за ним, держа наготове «ТТ», а Лизка осталась. Она уже замотала руку тряпкой и остановила кровотечение из носа.

Дверь бельевой оказалась за вестибюлем, первой с краю в правом коридоре.

— На, — сказал Таран, подавая Вязиге брелок Ляха. — Отпирай!

Наверно, можно было и самому отпереть, но для этого надо было нагибаться. Соответственно, полагаться на совесть Вязиги. А Юрка не верил, что у таких совесть бывает.

Вязига, у которого руки тряслись, довольно долго не мог попасть ключом в замок. Таран в это время успел бросить через окно коридора быстрый взгляд на темный двор. Да, там, на узкой дорожке, ведущей к крыльцу, позади Галькиной «Нивы» стояла «Газель» Ляха. Надо будет сперва ее отогнать… А потом Тарану вдруг пришло в голову: на фига? Пусть этот Вязига садится в «Газель» и валит отсюда к родной матери!

— Вот, — доложил Вязига, — готово… Открылась, короче.

— Свет включи, — приказал Юрка, — и заходи первым.

Запах из бельевой мог кого хошь с души своротить. И дело было даже не в том, что там в углу валялась огромная куча нестираного постельного белья, небось провалявшегося тут с момента закрытия прогоревшего санатория. Вонь проистекала от Дуськи, сидевшей на стуле около какого-то обшарпанного столика с недопитой бутылкой и недоеденной закуской. Толстая стерва сидела, откинув голову, с до черноты багровым лицом, выпученными из орбит глазами и вывалившимся наружу распухшим языком. А под стулом — он стоял на какой-то старой, протертой до дыр клеенке, постеленной вместо коврика, — растеклась лужа из мочи и жидкого дерьма — вот оттуда и шел главный вонизм.

Таран был покрепче, он это уже проходил. Но и у него комок в горле появился. А Вязига не выдержал — блеванул прямо на кучу гнилого белья. Хорошо еще, вовремя успел согнуться и сам себя не испохабил, и на Тарана не попал. Если б попал, то Юрка его бы тут же пристрелил.

Однако ни чемодана, ни сумки Таран в бельевой не заметил. И никакого шкафа не углядел, куда бы их могли припрятать. Были тут, конечно, стеллажи, где лежало стопками отстиранное некогда бельишко, но они хорошо просматривались и ничего нужного Тарану на них не было.

— Кончай рыгать! — потребовал Юрка. — Где груз?

— Н-не знаю… — пробормотал Вязига, утирая с морды выступившие от натуги слезы.

— Ты же сказал, падла, что он здесь?

— Да… Был здесь… Когда Лях пошел ее душить, я на стреме стоял, ничего не видел. Но он ничего не выносил, мы сразу отсюда к вам пошли… Может, он чемодан и сумку в белье закопал?

— Раскапывай, козел! — рявкнул Таран, потрясая пистолетом. — Быстро!

Вязига, подавляя то и дело подступавшую тошноту, взялся ворошить грязное белье. Таран тоже еле удерживался от того, чтоб не стравить, тем более что Вязига расшвыривал белье по всей комнате, и атмосфера в ней еще больше пропиталась вонищей.

Наконец Таран сообразил, что Лях не сумел бы запрятать чемодан и сумку шибко глубоко, да и навряд ли ему это было нужно, если он не собирался тут надолго задерживаться.

— Завязывай! — велел Юрка. — Нету тут ничего. Ладно, сам поищу… Который ключ от «Газели»?

— Вот этот, — показал Вязига.

— Отстегни и забирай. Можешь залезать в эту тачку и гнать, откуда приехал. Понял? Дуй, пока я добрый!

— Там дверь заперта, входная… Можно я пока все ключи возьму?

— Ладно…

Вязига с прямо-таки ликующей улыбкой вышел в коридор, отпер входную дверь, а потом честно и благородно отдал Тарану связку ключей. Едва застегнув «молнию» на куртке, он бегом добежал до «Газели», открыл дверцу, сел за руль. Потом сдал назад, развернулся и поехал к воротам, которые сторожил дед…

И только тут, когда грузовичок уже скрылся из виду, Юрка сообразил, что не проверил, пуст ли кузов у «Газели»…

То, что мысленно произнес Таран по собственному адресу, лучше не перечислять, ибо каждый человек, хорошо знакомый с ненормативной лексикой — а кто у нас с ней не знаком? — может достаточно четко представить, что можно сказать в подобном случае.

К тому же Юрка довольно быстро сообразил, что еще не поздно исправить ошибку. Он как был, в одном свитере, без куртки и шапки, выскочил во двор и бросился к «Ниве». Открыл, залез, запустил мотор, сдал назад, покатил к воротам.

Дед-сторож только-только пропустил «Газель», и ржавые ворота неторопливо начали сдвигаться. Таран газанул и, рискуя расшибить фары о края створок, проскочил прежде, чем створки могли бы ему помешать. Лихо проскочил — с боков сантиметров по пять оставалось.

«Газель» светила фарами уже в открытом поле, торопясь домчаться до развилки. Конечно, на такой дорожке, какая вела от санатория к проселку, «Нива» имела преимущество. Однако уже на самом проселке за развилкой шансы примерно уравнивались, а на асфальте, пожалуй, у грузовичка появлялись преимущества. Поэтому Таран решительно нажал на педаль газа, и «Нива», подпрыгивая на ухабистой, подмерзшей колее, понеслась вперед с максимальной скоростью.

Пару раз Юрке казалось, будто он вот-вот вылетит из колеи на снежную целину, проломит наст и наглухо увязнет. Но все как-то обошлось, он почти догнал «Газель», хотя этот гадский Вязига все-таки успел свернуть налево раньше его.

Вязига явно не собирался останавливаться и вести с Тараном дружеские переговоры. У Юрки теперь не было ни малейшего сомнения, что этот паразит со своим покойным корешком уложил в кузов грузовичка и денежки, и оружие, а теперь пытается их увезти, воспользовавшись тем, что Таран в очередной раз повел себя как последний лох. С другой стороны, он как-то не подумал, что Вязиге, только что пережившему довольно много жутких минут, просто-напросто хочется побыстрее уехать от этого страшного места. Наконец, как ни странно, Юрка почему-то не задавался вопросом: а зачем ему, собственно, отбирать у Вязиги деньги? Они ж ведь награбленные, чужие. Ведь он их ни в магазин возвращать не понесет, ни в банк, ни в ту самую фирму, где трудился ныне покойный Владлен Степанович, «специалист по маркетингу». С другой стороны, присваивать эти большие тыщи-мильоны Таран тоже не собирался. Он ведь все-таки не вор-профессионал. Юрка, в общем, догадывался, что эти деньги от него попадут к Генриху Птицелову, примерно так же, как попали к Птицыну доллары из чемодана покойного Дяди Вовы в прошлом году. Ни центика оттуда Таран не получил. Ему денежное содержание платили рублями, а куда ушла «зеленая масса» — фиг знает. Впрочем, он о тех деньгах особо не переживал. Главное — сам тогда жив остался, Надьку не потерял и Милке помог выкрутиться.