— Не богато, — заметил Таран, разглядывая все это великолепие.

— Как здесь воняет! — поморщилась Полина. — Неужели мы тут спать будем?! У них же наверняка вши были…

— Не устраивает — иди на снег! — зло посоветовал Таран. — Или до бабушки двадцать верст по метели топай. Мне лично здесь тепло — и все по фигу.

— Удивительно, — заметила Лизка. — Эти бандиты были одеты нормально, а жили как бомжи… И машина у них дорогая была.

— Ну, машину они просто-напросто угнать могли, — хмыкнул Таран. — А одежда — остатки прежней роскоши. Скорее всего они где-то что-то натворили и удрали. Может, из Москвы, а может, еще откуда.

— Прямо как мы! — заметила Лизка.

— Можешь считать, что так. Нам тоже сейчас высовываться не надо… В общем, удрали они и здесь отлежаться решили. Ну, потом деньги кончились — решили на дело идти. Присмотрели магазин, прикинули план. Сперва подменную машину раздобыть постарались, хотели у нас «девятку» забрать. Не вышло — на Владлена налетели. Грабанули магазин — опять пересели с его «шестерки» на джип — и сюда. А по дороге с нами столкнулись.

— Бедный Владлен! — вздохнула Полина. — Надо же — сначала ограбили, но живым оставили, а мы его, получается, на смерть привезли.

— Дурак он, поняла? — проворчал Таран. — Кто его заставлял вскакивать и деру давать?

— Все равно жалко… Спихнули человека в прорубь — и все… Страшно!

— Насчет проруби, между прочим, твоя идея была.

— Ну, я не думала, что это так жутко…

— Ладно, — сказал Юрка с досадой в голосе, — все равно я его оттуда доставать не буду. Ты лучше думай о том, как нам повезло, что мы сами туда не нырнули. В общем, эту ночь здесь переночуем, а завтра с утра, если будет погода подходящая, пешочком пойдем к твоей бабушке.

— Что-то мне здорово есть хочется! — неожиданно произнесла Лизка. — Надо хоть чаю нагреть, что ли…

— А из чего пить? — брезгливо спросила Полина, понюхав один из стаканчиков, валявшихся на столе. — Фу! Они из них водку пили… Миски тоже все грязные.

— Ополоснем сейчас все, — сказал Таран. — Чугун есть, накипятим снегу… И дров еще принести надо.

Он бросил в печь еще пару поленьев, а потом взял чугунок и вышел во двор. Когда дверь за Юркой закрылась, Полина спросила:

— Послушай, мы вот уже почти сутки вместе бегаем, а я не пойму толком, кто вы с Юркой такие? На настоящих бандитов не похожи, а вооружились до зубов и убиваете всех подряд. Опять же не знаю, кто ты ему? Сестра или любовница?

— А тебе не все равно? — буркнула Лизка. — Я тебя тоже ни о чем не спрашиваю, потому что мне все по фигу. Взял он тебя в машину — ну и ладно. Я Юрку тоже только сутки знаю. Он меня от смерти спас и из Москвы увез, где меня бы точно убили. Вот и все.

— Ну вы ж там, на даче, вместе спали?

— Где положили, там и спали, — проворчала Лизка. — Я вон несколько месяцев с отцом-пьяницей проспала — и ничего.

— С родным отцом?! — округлила глаза от любопытства Полина. — Ну и ну-у!

— Да не так спала, как ты думаешь! — озлилась Лизка. — Просто дрыхла, и все. Потому что другой кровати не было.

— А с Юркой?

— И с ним так же. А так, как ты подумала, я еще не умею…

Полина закатилась довольно звонким хохотом. Произошло это как раз в тот момент, когда вернулся Таран. Пожалуй, Полина за те сутки, что прошли с их первой встречи, первый раз смеялась так весело. Лизка, напротив, насупилась.

— Так, — объявил Юрка, ставя на шесток чугунок, набитый снегом. — Базар отставить! Пойдем по паре охапок дров натаскаем. Надо как следует накочегарить, чтоб до утра тепло было.

— Опять на холод идти! — поежилась Полина.

— Ничего, зато завтра к кровати не примерзнем.

— Там темно, не разглядишь ни фига, — заметила Лизка.

Таран вместо ответа вынул трофейную выкидуху, отколол ею от одного из лежавших у печки сухих поленьев толстую и длинную щепку, запалил ее от пламени и превратил в подобие факела.

С этим факелом он вышел в сени и, пока Лизка с Полиной нехотя выползали из комнаты, более-менее подробно рассмотрел, что же там в сенях находилось. Немалая часть и без того небольшой площади была завалена хламом — какими-то старыми лыжными палками, досками, поломанными граблями, лыжами, сломанными стульями. Кроме них, был еще пластмассовый ящик с тремя непочатыми бутылками водки и целых три таких же — с пустыми. Наконец, в углу обнаружился какой-то старый деревянный стенд с крупной надписью: «План кордона № 12 Васильевского лесничества». Таран сразу углядел, что на этом плане, вычерченном тушью на ватмане, обозначены озеро, дороги, просеки и даже сама избушка с забором.

Метель малость поутихла, но снег продолжал валить, и даже цепочку следов, которую оставил Таран, когда ходил с чугунком, уже здорово присыпало.

— Я тут все разведал, — деловито объявил Юрка. — Поленница — вот она. А сортир — чуток дальше к забору. Для информации. Вон, видите ямку? Там я снег брал. Чистый вроде.

Снег в чугунке довольно быстро растаял, а потом и вода закипела. Таран перво-наперво ополоснул чайник, в котором, как оказалось, братки чифирь заваривали, и там было дополна размокшей заварки. За это время Полина с Лизкой миски-ложки сполоснули и даже чем обтереть нашли — более-менее чистое вафельное полотенце. Стаканчики тоже ополоснули.

В общем, в конце концов сели пить чай. Полбуханки хлеба разделили, нарезали несколько ломтей сала из посылки от Лизкиного дедушки, открыли банку тушенки и все это слопали с превеликим усердием.

Потом Юрка накидал в печку еще поленьев, а когда прогорели — закрыл трубу. Печка теперь накалилась крепко — руку не приложишь. И температура в комнате явно подскочила за двадцать градусов. Еще во время ужина поснимали верхнюю одежду, а теперь и свитера снять захотелось.

— Уф-ф! — сказала Лизка. — У меня и дома так тепло не было.

— Вот в этом и преимущество сельской жизни, — заметила Полина. — Когда хочешь натопить, тогда и натопишь, а не ждешь, пока тебя РЭУ согреет.

— Одно плохо, — ехидно вздохнул Таран, — сортир на улице. И холодный — до ужаса. Не посидишь, не подумаешь от души… Пойду, опробую, что ли?

— Фу, — поджала губки Полина, — у тебя юмор, как у бравого солдата Швейка. Там на каждой странице все про сортир да про сортир…

— Увы, — вздохнул Таран, — это часть жизни. Куда от нее денешься?

Когда Юрка вышел, Лизка с явным подозрением спросила:

— А чего это ты интересовалась, кто мне Юрка? В смысле, сестра я ему или любовница? Сама, что ли, влюбилась?

Полина посмотрела на нее с усмешечкой и сказала:

— Отвечу так, как ты мне отвечала: а тебе не все равно? Раз ты говоришь, что он тебе никто, то какие проблемы? А может, я хочу, чтоб он был для меня «кто-то»?

— Ну и хоти сколько влезет, — проворчала Лизка. — Только он все равно в тебя не влюбится. Потому что он знает, что ты там, на даче, спала с теми мужиками, которых я застрелила. А они противные все, мохнатые и вонючие…

— А мне и не надо, чтоб он в меня влюбился, — ухмыльнулась Полина. — Мне просто интересно с ним трахнуться — и все. И если я захочу — он меня трахнет.

— А спорим — нет?! — ощущая уже явную неприязнь к этой очкастой, прошипела Лизка.

— Хочешь пари? — прищурилась Полина. — Пожалуйста! И на что спорим?

Лизка на некоторое время задумалась, придумывая, какую бы страшную ставку сделать, но что-то ничего в голову не лезло. Пистолет на кон поставить — жалко, да и Юрка не разрешит. Уж тем более, конечно, не разрешит застрелить эту нахалку Полину, если она обломится. Кошку в залог выставить? Ну, уж нет!

— Хочешь, я за тебя придумаю? — Полина игриво склонила голову набок. — Если я выиграю, то ты в присутствии Юрочки спустишь штанишки, и я тебе всыплю ремешком по голой попе. Десять горячих! Ну а если проиграю — тогда ты меня пороть будешь.

— Ты что, дура?! — вскинулась Лизка. — Вот еще!

— Боишься? — ухмыльнулась Полина. — Значит, ты уже веришь, что если я захочу, то он сегодня со мной будет…