— Блин, — заметила она, — бензин-то опять туда течет! В люк!

— Ну и что? — не врубился Юрка.

— А как выходить будем?

— Как потухнет, наверно… — пробормотал Таран, рассеянно повернув голову. А огненный ручеек тоненькой струечкой уже докатился до крышки. И должно быть, помаленьку начал сбегать вниз…

Ни Таран, ни Милка особой беды не почуяли. Юрка заметил, что автомат одного из убитых лежит за решеткой камеры — должно быть, покойный судорожным движением отбросил его от себя. В общем, Таран полез туда, а Милка за ним последовала…

И тут как жахнет! Пол тряхануло, как при хорошем землетрясении. Обоих разом бросило на пол, на минуту-две выбив из сознания. Хорошо еще, что они упали мордами от решетки, а то еще задохнулись бы от жаркой ударной волны…

В себя Юрка с Милкой пришли почти одновременно.

— Жива? — спросил Таран.

— Ага, — пробухтела «Зена», — только губу прокусила. Что это было, а?

С трудом поднявшись на ноги, рискнули высунуться из «клетки» и обалдели…

Крышка люка отлетела метров на пять, обгорелый труп, разорванный на несколько тлеющих кусков-головешек, был разбросан по коридору. А из самого люка чадным факелом било мощное пламя!

— Да уж, — пробормотал Таран, — теперь вниз нельзя. Придется вперед пробиваться. Не иначе, эти гады прямо из гаража туда целую бочку вылили или даже больше… А от нашего «ручейка» — фукнуло!

— Ну что, проскочим? — проорала Милка, надевая противогаз и опуская на морду забрало. — «Мамонты» вымирают, но не сдаются!

— Погоди, я тоже маску натяну! — Юрка снял стальной шлем и напялил противогаз. Защитит ли эта хреновина от дыма и СО, он толком не знал, но с ней как-то спокойнее… К тому же Милка уже рванула вперед, топоча, как истинная «мамонтиха».

— Ур-ра! — завопил через мембрану противогаза Таран и ринулся следом за Милкой сквозь дверной проем, в котором все еще полыхал бензин.

Через пламя проскочили намного быстрее, чем на тех учебных занятиях, где бегали через огнештурмовую полосу. Загореться на них ничего не успело, и они не только огонь миновали, но и наиболее густую тучу дыма и копоти. Когда пробегали, Таран успел заметить догорающие остатки двух больших полиэтиленовых канистр. Не иначе, покойники именно в них бензин принесли. Одновременно Юрку ужалила мыслишка: а что бы случилось, если б они все же успели спуститься вниз? Или, наоборот, если б не стали вылезать здесь и поперлись бы дальше по коллектору. Одни костяшки обгорелые остались бы.

Первое время коридор был более-менее освещен пламенем, полыхавшим у двери, ведущей в тюрьму, и отсветами того, что выбивалось из люка. Но когда отошли подальше в глубь коридорчика — в нем и впрямь было двоим не разойтись! — стали ощущать, что света не хватает.

— Постой! — прогундосила мембраной Милка. — Тут где-то поворот хода неподалеку. Осторожней надо!

— Понял! Пойдем, как учили, — припомнил Таран уроки сержанта Зайцева. — Сперва — граната, потом — человек…

Чтоб не прозевать поворот, Милка включила свой чудом не разбившийся фонарик. Действительно, вскоре его луч высветил серую стену, преграждающую прямой путь, и темное пятно прохода, уводящего вправо.

К углу старались подбираться мягкими шагами, производя поменьше шума, но получалось это, прямо скажем, фигово.

Каждое движение в этом тесном коридорчике вызывало гулкие и звенящие звуки. Тут слово нельзя было сказать даже вполголоса, чтоб не отыграло эхо. Наверняка эту акустику создавали специально для того, чтоб загодя услышать любые шаги в коридоре.

На тот случай, если заключенные, допустим, перебьют или повяжут охрану, но, не зная того, что можно удрать через канализационный люк, попрут через единственный известный им ход.

Там бы их и перехватили. Или же, наоборот, допустим, если ОМОН или СОБР приедет подземную тюрьму освобождать, то охраннички имели шанс уйти через помянутый люк, вовремя расслышав шаги представителей правосудия. Так что если в коридоре кто-то был, то уже давно слышал, что приближаются какие-то чужие. Вместе с тем противогазы и шлемы намного снизили собственный слух Юрки и Милки. Можно было запросто прозевать затаившегося супостата.

— Надо двумя гранатами долбить, — объявила Милка настолько тихо, насколько позволяли противогазы. — Коридор длинный, одной мало будет, кого-то может не достать. В общем, я ручную кину, а ты сразу после того, как осколки пролетят, рубанешь из подствольника. Для страховки.

Таран послушно изготовился, задвинул в подствольник «ВОГ-25». Милка вынула из сумки гранату, выдернула чеку и, не выскакивая за угол, метнула эргэдэшку, резко отпрыгнув назад.

Бух! Фр-р! Ш-ших! Мяу! — эхо от этих разнообразных звуков пошло гулять по коридору. Фиг поймешь, все уже пролетело или еще рикошетит кое-что? Но Юрка смело скакнул за угол, дернул подствольник и тут же сиганул вбок, к Милке. Бах! Шир-р! Мя-у! — опять все по новой.

— Вперед! — Милка понеслась вперед, Таран, как галантный кавалер, — следом. Метров пятьдесят проскочили единым духом.

Зря они потратили гранаты — никто их в этом коридоре не подкарауливал. И в тамбуре, куда они вбежали после броска через коридор, тоже никого не было. Только две прочные стальные двери. Через третью они сами проскочили, благо была не заперта. Но обе остальные, похоже, были закрыты.

— Направо — в «театр», налево — в гараж, — напомнила Милка. — Куда будем соваться?

— Вопрос не праздный! — солидно произнес Таран подслушанную где-то фразу.

Милка осветила фонарем левую дверь, осторожно попробовала открыть и констатировала:

— Изнутри заперлись. Надо взрывать эту железяку, иначе не пройти.

— Граната не возьмет… — вздохнул Юрка. — Надо пластит под петли вмазывать, как Седой в госпитале делал. А у нас пластита нема.

— К тому же, блин, неизвестно, что у них там, за дверью, находится, — проскрежетала мембраной Милка. — Рванешь — и всех заложников пригробишь…

— Интересно, который час нынче?

Милка посветила фонариком на свои часы, потом на Юркины. Шли они минута в минуту и показывали весьма неутешительное время: 5.45. Соответственно, на все про все до запланированного прибытия собровцев оставалось час с четвертью. А до предположительного окончания операции, позволявшего благополучно разминуться с государственными людьми, — и того меньше, сорок пять минут.

— А эта открывается, похоже… — заметила Милка, осторожно потрогав за ручку правую дверь. — Попробуем?

— Не дергай резко, ладно? — предложил Таран. — Сомневаюсь я, чтоб они ее просто так незапертой оставили… Думаю, там растяжка может быть… Может, отойдешь чуть-чуть и посветишь?

Милка кивнула, отошла от двери и направила фонарь на ту часть двери, где собирался орудовать Юрка.

Он плавно потянул заручку. Да, дверь, несомненно, была незаперта, но нечто ее немного тормозило. Таран попытался разглядеть нитку или проволочку, но дверь была довольно плотно пригнана, и слабого света фонарика явно не хватало. К тому же растяжка успела сработать раньше, чем Юрка сумел ее разглядеть.

Таран приоткрыл дверь не больше чем на полсантиметра, когда ухо его уловило зловещий щелчок — растяжка выдернула чеку из запала, освободила спусковой рычаг…

По данным забегов на дистанцию сто метров, выдающиеся спортсмены пробегают ее за десять секунд (плюс всякие там десятые-сотые). То есть вполне научно доказано, что человеческая особь способна развить скорость около десяти метров в секунду. А раз так, то чисто теоретически за те четыре секунды, которые проходят от выдергивания чеки до взрыва, такая особь способна умотать метров на сорок и выйти из зоны поражения осколками наступательной гранаты с радиусом разлета двадцать пять метров. Само собой, сведущие в военной практике люди над этими выкладками только похихикают или, если не в настроении, неприлично выразятся.

Таран стометровку бегал за одиннадцать с хвостиком (в спортивной форме, конечно), однако вовсе не надеялся убежать от взрыва хотя бы на двадцать метров. Единственное, что он сумел сделать, — это сигануть метра на четыре от двери, сшибив с ног Милку. Шарах!