— Cui bono, братик.

— Совершенно верно. Cui bono. — Ян в задумчивости взъерошил волосы. — Кому-то это точно выгодно, иначе к чему столько сложностей? Вот только друг он нам, этот неизвестный, или враг?

Закончил он вечер в кабинете связи, где через модум вызвал дядю.

— Это уже кое-что! — обрадовался Богдан Коваль известию об обнаружении химеры. — Этим уже можно закрыть рты, хотя бы ненадолго, самым говорливым! Планируешь его убить?

Казалось, в возможность племянника проиграть армейскому оптиону из захудалого рода инквизитор «восьмерки» не верил. То ли слишком хорошо знал, как жестко Эссены учили своих детей, то ли недооценивал противника. В любом случае он даже не поставил традиционного условия — оставить адское отродье в живых и взять его под наблюдение. Что Яна немного удивило.

— Не знаю пока, как оно там пойдет. Тебе Гербер не нужен живым?

— Пф-ф! Мелкая сошка! На кого он способен вывести? Нет, делай что хочешь, если убежден в его вине. Я попрошу коллег из Седьмого отделения потом переслать нам тело. А может, и вскрытие провести. И подробный отчет о его поведении прислать.

— Откуда такая кровожадность? — не удержался от вопроса юноша.

Сам он, несмотря на то что отчетливо почувствовал Дыхание Скверны, не собирался сразу же убивать противника. То есть до дуэли он рассчитывал кое-что узнать о нем, чтобы быть уверенным в вынесенном приговоре. Даже Коваля попросил узнать, что за человек этот Ульрих Вильгельм Бернхард, барон фон Гербер.

— Знал бы ты, как на меня насели с этой твоей авантюрой, не спрашивал бы, — вздохнул дядя. — Мне бы этим чинушам из казначейства хоть что-то в зубы сунуть! Даже труп подойдет! А там, глядишь, армейская контрразведка что-нибудь по его контактам нароет. В любом случае смерть этого выродка даст нам не менее месяца. Шикарный подарок в наших условиях, я считаю.

— Жалеешь, что тогда согласился на мое предложение?

— Нет, — твердо ответил инквизитор. — Я всеми неприспособленными для этого органами чувствую, как надвигается туча. Но не вижу даже направления, куда можно было бы нанести превентивный удар. Это злит. Так что я бы и на большую глупость пошел, не то что на эту схему с праздным гулякой маркизом Штумбергом. Ты единственный, кто пока дает результат. Только не загордись.

— Не переживай, дядя. Этот грех отец из меня выбил к четырнадцати годам.

Утром следующего дня имение Яна навестили двое офицеров — секундантов барона Гербера. Примерно его возраста, в тех же, что и он, чинах и, судя по знакам различия на кителях, из того же легиона. Представившись риттерами[12] Розенбергом и Фраем, они спросили, на каком оружии маркиз предпочитает получить удовлетворение.

Ни один из визитеров не попытался предложить решить дело миром, что входило в их обязанности как секундантов, принести извинения или еще как. Более того, офицеры смотрели на Яна как на покойника, который лишь попустительством Господа все еще дышит, разговаривает и самостоятельно ходит. Видимо, они были хорошими друзьями фон Гербера, к тому же уверились в том, что кадровый военный всегда побьет гражданского штафирку.

Но вели оптионы себя вежливо, повода указать им на дверь не давали, и Ян был вынужден терпеть их в течение получаса. Своими секундантами он не обзавелся — отправил письма в несколько домов, но ответа еще не получил. Впрочем, согласовали все достаточно быстро и без них.

Как вызываемый, Эссен без раздумий выбрал клинки и запретил магию. Сделал он это не потому, что его соперник, находящийся на низшей офицерской должности, представлял из себя что-то значимое в области работы с витой, а потому, что не желал демонстрировать родовые конструкты. По просветлевшим лицам секундантов он понял, что только что «подписал себе смертный приговор» — бретером фон Гербер был опытным.

Саму встречу, как ее называли риттеры, было решено провести через два дня, на рассвете, что полностью Яна устраивало. Как и место — он уверил посланцев соперника, что способен найти в незнакомом еще городе кладбище близ заброшенной кирхи[13] святого Николая. И обещал прислать собственных секундантов с ответным визитом не позднее сегодняшнего вечера.

На том молодые люди с владельцем имения попрощались и отбыли восвояси. Тот же пригласил в кабинет своего секретаря Петера Хейнца — того самого знатока геральдики, ответственного за нанесение визитов маркиза и ведущего его переписку.

— Петер, — начал Ян, когда слуга явился. — Как ты считаешь, у старых дворянских родов имеются скелеты в шкафу.

— У каждого на доброе кладбище хватит, ваша милость, — без удивления отозвался секретарь. — И чем глубже копать приходится, тем интереснее находки.

Как истинный пруссак, он не задавал вопросы господину, уверенный в том, что ему сообщат все, что следует знать.

— То есть тебе приходилось этим заниматься?

— А как же? На том вся геральдика и стоит! Ищешь, откуда появился род, скажем, Саксен-Веймара, и непременно обнаружишь, что является он не боковой ветвью Саксенов, а потомками до времени не признаваемого бастарда Карла-Августа из…

— Я понял, — прервал Ян слугу. — В предмете ты разбираешься. Но ежели копать не так глубоко нужно. Поколение назад.

— Вы бы, ваша милость, более четко задачу обозначили, а не кругами к ней подбирались. Что за род и кого мы ищем.

Юноша довольно усмехнулся. Секретарь ему нравился. Он был преданным своему делу профессионалом, как и сам Эссен. А значит, будет искать не чтобы выслужиться перед господином, а из настоящего интереса. То что нужно.

— Граф Мантайфель и его дочь. Когда родилась, при каких обстоятельствах, что послужило причиной смерти ее матери. Все слухи, которые сможешь найти, пусть даже самые дурацкие. Искать аккуратно, но быстро. Доклад мне в любое время. Управляющего можешь известить, если спросит — от него и от моей сестры не таись. От остальных старайся держать в тайне.

— Понял, ваша милость. — Глаза Петера Хейнца загорелись, он, видимо, уже предвкушал, как окунется в пыльное море бумаг, древних свитков и выписок из магистрата.

— Это не все. Связанное с этим, но не напрямую. Постарайся подготовить к завтрашнему дню все контакты виконтессы фон Кёниг, дочери графа Мантайфеля, и молодого офицера по имени Ульрих Вильгельм Бернхард, барон фон Гербер. Все общеизвестные и скрываемые данные, которые сможешь найти. Был ли у них роман, как на него реагировал почтенный батюшка девицы и не случилось ли между ними чего-то, что позволяет военному человеку считать ее своей собственностью.

— Сделаю!

Казалось, осчастливить этого бумажного червя больше было уже невозможно. Он уже буквально на месте приплясывал от нетерпения. Однако у Яна было для него еще одно поручение.

— И последнее, Петер. Это анализ, не поиск информации. Я бы хотел понимать, кто выиграет от скандала, если таковой разразится в семействе графа Мантайфеля? Любой интересант.

— Cui bono, ваша милость? — догадливо закивал секретарь.

— Верно, Петер. Cui bono.

Комната была пропитана светом. Локуста очень любила свет — и в прошлой жизни, и в этой. Вновь родившись, лет до двенадцати она не могла заснуть, если при кровати не горела лампа. Когда выросла в девушку — распорядилась, чтобы окно в ее спальне расширили и сделали размером во всю стену. Отец, души в ней не чаявший и выполнявший все капризы, без ропота оплатил ремонт.

Но и от привычки засыпать при горящих свечах она не отказалась. Ведь проистекала она не из страха — девушка просто сильно скучала без света. Только тот, кто просуществовал в полной темноте несколько вечностей, мог ее понять.

Теперь, стоя у окна, она с удовольствием смотрела на залитый солнцем сад и улыбалась.

— У нас, вообще-то, дела есть, — ворчливо прогудела на ухо Гая. — Нельзя просто так стоять целый день и пялиться на улицу.