Ян, знавший обо всех этих противоречиях, только внутренне усмехнулся. И порадовался, что фон Ланг и его боевой товарищ фон Кнопп согласились стать его секундантами. На фоне «шаркунов» его противника они смотрелись куда более выигрышно. И, кроме всего прочего, давали надежду, что скандала в случае убийства Ульриха фон Гербера не произойдет. К тому же их рекомендовал выбрать управляющий Эссена, а значит, легионеры имели какое-то отношение к Имперской Канцелярии.

Поэтому юноша не стал никак реагировать на выпады оптиона, молча кивнув ему в качестве приветствия, и предложил идти вперед и показывать дорогу. Тому же, связанному правилами дуэльного уложения, пришлось скрипя зубами, подчиниться.

Вскоре все трое вышли на небольшую площадку, утоптанную до состояния мощеной дороги. Судя по всему, местечко пользовалось спросом со стороны дворян, желающих разрешить споры в приватной обстановке. По левую руку Ян увидел ту самую кирху святого Николая — действительно, очень ветхое строение с провалившейся крышей и пустыми узкими окнами, стены которого были покрыты мхом.

Здесь же их встретили сам Гербер, его секундант Фрай и второй секундант Эссена — Кнопп. Противник Ян изобразил на лице такое же выражение вежливого недоверия, что несколькими минутами ранее демонстрировал оптион Розенберг. Мол, ну надо же! Он пришел!

— Доброе утро, господин маркиз, — приветствовал Ульрих своего противника.

Сегодня он был внешне спокоен, но все так же смердел Геенной, как и на приеме у курфюрста. Легкий, едва уловимый, но безошибочно опознаваемый Яном фон.

— И вам, барон, — отозвался охотник. — Можем приступать? Сегодня еще много дел, не хотелось бы опаздывать.

— Вы что же, рассчитываете отсюда уйти? — недоверчиво поинтересовался Фрай, а от Гербера сильнее почувствовалось Дыхание Скверны.

— Если будет на то воля Господа, — отозвался Ян. Повернувшись к своим секундантам, он спросил: — Формальности урегулированы?

— Да, сударь, — за двоих ответил Кнопп, вытянув из-под специального клапана мундира без знаков различия уголок запечатанного конверта. — Представители барона фон Гербера и мы подписали документ, в котором согласились, что дуэль происходит по обоюдному согласию сторон, а также, что лекарь и священник не приглашались по той же причине. Вы намерены оставить какие-то дополнительные указания на случай вашей смерти?

— Все распоряжения уже сделаны, — заверил его Ян. — Если с бумагами все в порядке, предлагаю приступить.

Он вынул из ножен отцовскую шпагу и протянул ее Розенбергу. Его противник проделал то же самое со своим клинком, передав его Лангу. Секунданты начали осмотр оружия.

— Дивинитовое покрытие! — тут же сообщил всем Розенберг. — А это не является нарушением?

— Смотрите на длину клинка и скрытые возможности, — тут же осадил его Ланг. — Поединок происходит без применения магии, так что дивинитовое покрытие не является нарушением. Клинок вашего бойца допускается.

— Клинок вашего бойца допускается, — обиженно поджав губы, но все же ответил уставной фразой Розенберг.

Оружие вернули поединщикам, развели их на десять шагов друг от друга. Секунданты встали в четырех условных углах площадки, подняли руки и, посмотрев друг на друга, одновременно опустили их.

— Сходитесь!

Гербер атаковал стремительно. Провел длинный выпад в бедро и сразу же превратил его в секущий удар, целя по глазам противника. Ян парировал оба и остался стоять в защитной позиции.

— Чего-то ждете? — оскалился оптион. — Атакуйте!

Дыхание Скверны, исходящее от него, усилилось. Но все равно оставалось слабее, чем было у того же Адама Олельковича или тех четверых одержимых, обнаруженных Эссенами во Львове.

— Всему свое время, барон, — отозвался Ян. — Скажите, что заставило вас вызвать меня на дуэль? Вам заплатили? Слышал, вы охотно принимает заказы подобного рода. Всегда хотелось узнать — во сколько оценивается человеческая жизнь? Есть твердые расценки, или все происходит как на рынке?

— Не ваше дело!

Одновременно со этим выкриком Ульрих снова пошел в атаку. Попытался связать клинок Эссена кружевом обманных финтов, затем обозначил укол в бедро и тут же рубанул от плеча в шею. На провокации Ян не поддался, а от последнего удара и вовсе ушел, отступив на полшага.

— Вы будете сражаться или убегать? — рявкнул оптион.

— Площадку я не покидал, так что все в рамках правил. Ну же, барон! Зачем вас наняли убить меня?

— Идите к черту!

Такого рода обмен репликами между бойцами прошел еще раза четыре. Гербер атаковал, Эссен парировал и задавал одни и те же вопросы. Его противник злился, но контроля не терял, сражаясь агрессивно, но не безрассудно.

Ян не демонстрировал своих навыков, ограничиваясь защитой, да и Ульрих пока не показал ничего, что могло бы его раскрыть как фехтовальщика. Пока он действовал в рамках классической европейской школы, в которой преобладали длинные выпады в сочетании с обманными финтами и внезапными короткими уколами. Рубящие и секущие удары были в большей степени направленны на то, чтобы отогнать или напугать противника. Хотя и они при невнимательности могли убить.

Охотнику больше по душе была прусская школа. Менее вычурная, чем сплав французской, русской и итальянской, более агрессивная, опирающаяся на скорость и точность, а не на обман и увертки. Но при необходимости он мог фехтовать и в привычном фон Герберу стиле.

Тем более что то, как складывался поединок, его вполне устраивало. Бой шел на средней дистанции, позволяя тянуть время, и увеличивал шансы больше узнать о противнике. Дерись они грудь в грудь, как предпочитали венгры или болгары, было бы не до разговоров.

— А кому вас посвятили при инициации, барон? — негромко спросил он после очередной атаки Ульриха. — Или, как это у вас называется, у одержимых? Признаться, я еще не вполне понимаю, что вы вообще позволяете с собой делать. Да еще и с разрешения родителей — вот ведь мерзость! Кем нужно быть, чтобы отдавать своих детей Падшим?

В глазах барона мелькнул страх, а смрад Дыхания стал сильнее. Он даже пропустил очередную атаку, предпочтя отступить на пару шагов и с удивлением посмотрев на противника.

— Вы удивлены? То есть вы понятия не имели, кого вызвали?

Бойцов разделяло около трех метров, а до ближайшего секунданта было около семи, так что Ян не опасался, что его негромко произнесенные слова услышит кто-то, кроме Гербера.

— И кого же я вызвал? — противник довольно быстро восстановил самообладание. Но в атаку не пошел, а начал кружить вокруг Эссена, выбирая момент для удара. — Покойника?

— Все в руке Божьей, — кончик шпаги Яна отвел выпад оптиона, но на контратаке увяз в грамотной защите. — Вам, кстати, не доставляет неудобства тот факт, что я говорю о Всевышнем? Слышал, некоторые одержимые просто с ума начинают сходить, слыша Его имена.

— Я не одержимый! — два рубящих удара, финт, укол.

— Конечно же, нет! — отход, блок, контратака. — Моя сестра называет подобных вам химерами. Символично, верно? Чудовище с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом в виде змеи. Очень вам подходит. Не демон, не человек. Ни то, ни се.

Гербер взвинтил темп, стремясь сделать то, что нужно было делать с самого начала — выйти на короткую дистанцию. В фехтовании он был хорош. Не мастер, но очень талантливый боец. Яну приходилось быть очень внимательным и осторожным, чтобы не пропустить ни одного удара и продолжать поединок.

— Попробуем? Элохим? Савооф? Яхве? Ничего? Кровь не вскипает? Демоническая ярость не застит глаза? Адонай? Христос? Нет?

Ян и сам ускорился, выкладываясь еще не по полной, но уже довольно близко к пределу. Работал по-прежнему в защите, лишь иногда прощупывая оборону Ульриха осторожными уколами. Ни он, ни его противник пока не достигли никакого успеха, даже царапины друг другу не оставили. Охотника это вполне устраивало.