«Салем».

Мне нужно его найти.

Ужас разрывал мой разум до такой степени, что я не мог вспомнить своё имя, или слова, или вообще что угодно, кроме ощущения стремительного падения сквозь бездну. Ветер, хлещущий по плоти…

Плоть. Я был заточён в кровь и плоть, и в этом было что-то неправильное, ведь так?

Меня не покидало ощущение опасности, смутные мысли о перьях, крыльях… но сложно было думать вопреки ощущению ветра, бившего по всему моему телу, и темноты, окутывающей меня. Было так ярко… я ведь был на небесах, верно? Я был в свете. В закате. Был богом.

У меня складывалось ощущение, что быстро приближавшаяся каменистая почва опасна для меня, что будет больно. Затем шокирующая, безумная мысль о том, что я намеренно сделал это с собой. Существовала очень важная причина, по которой я должен был оставить свет, навлечь на себя эту боль. Нечто более важное, чем моя личная безопасность.

Сила удара как будто расколола мои кости, и агония прострелила позвоночник, череп, конечности. Пыль клубилась вокруг меня облаками, камни повалились на меня, когда я пробил земную кору. На мгновение я задался вопросом, не умираю ли я.

Вспыхнуло пламя, опаляя скалы вокруг. Моё падение образовало кратер в почве, и я как будто прорезал землю, угодив в пещеру. Темнота ужасала меня.

Я боялся темноты?

Огонь вырвался из моего переломанного тела, ещё сильнее опаляя камень вокруг. Я сожгу всё. Этот мир тьмы прогнил, и я хотел поглотить его полностью своим пламенем, своими аппетитами. Я выжгу тьму. Я нёс свет, и мои факелы осветят весь мир.

Вот только я не мог пошевелиться.

Разбитый на куски, я лежал под землёй и позволял своим кострам опалять землю.

Я думал, что останусь здесь навеки. В моём личном маленьком аду, охваченный голодом столь же ошеломительным, как сами небеса.

***

В моей подземной пещере я провёл ладонями по своим мышцам. Мне казалось, что кости по большей части зажили, но я ещё не мог стоять.

При мне имелся лишь один предмет: меч. Его имя было единственным словом, которое я мог произнести. «Светоносный». Это единственное слово, которое я мог сказать вслух.

Принюхавшись, я почуял это в воздухе, сквозь дым и опалённые камни. Это был идеальный аромат полевых цветов и моря. Это то, чего я сейчас жаждал, и я пополз вперёд, ведомый инстинктом.

Она была той, ради кого я пришёл; только она имела значение, и я полз к ней на коленях по камню. Я оставил Светоносного позади.

Желание, которое я испытывал к ней, затмило все другие мысли, раскол во мне зиял всё шире. Она убежит от меня, от монстра, которым я являлся? Я не помнил, как формулировать слова, мой разум затмила дымка нужды.

Свет пронзал один край пещеры. Вот туда мне нужно отправиться. Там я её найду. Я по миллиметру продвигался вперёд на переломанных ногах. Я хотел поглотить её, затащить с собой в пещеру и никогда не выпускать. Я буду пробовать её на вкус, лизать, заявлю права на каждый сантиметр её тела.

Почти в самом конце туннеля я заставил себя встать. Я не хотел, чтобы она видела, как я ползу, словно животное. Я же был богом, не так ли?

Я не мог вспомнить.

Поэтому я ощущал это ужасное, гложущее чувство потери? Я издал низкое, хищное рычание, которое вибрацией отразилось от стен пещеры.

Падение с небес разодрало мой разум на куски, превратив меня в это.

Когда она показалась у входа в пещеру, вся боль как будто ушла из моего тела. Я рванулся к ней, обхватив ладонью её шею сзади, другой рукой обвив её талию. Я вжался в неё всем телом. Её красота потрясла меня. Несомненно, она тоже была чем-то божественным — богиней с полными губами, высокими скулами и голубыми волосами цвета небес.

Она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой на губах.

— Вот я тебя и нашла, — прошептала она.

Голос звучал знакомо, словно далёкая песня в моём сознании. Её руки обвились вокруг моей шеи, будто она желала меня, и я никогда не хотел её покидать. Та бездна во мне начала заполняться теплом. Я изголодался по ней, жаждал её всю.

Потребность ощутить её вкус захватила мой разум. Но её тело оставалось прикрытым, а мне нужно было её увидеть. Её платье было пошито из тонкой ткани, которую легко порвать. Я разодрал материю спереди, обнажая прекрасные груди, затем сорвал ткань с её бёдер. Кружево под платьем оказалось ещё более деликатным, и я порвал его одним движением. Я не знал точно, кто она, но не сомневался, что она моя, и хотел увидеть её полностью.

Она оказалась обнажена и прильнула ко мне всем телом. Я впился в её губы глубоким поцелуем, и её язык скользил по моему. Вот оно; она — моя вселенная.

Когда она накрыла ладонью мою щёку, ко мне вернулось моё имя — Салем.

Она двигалась мне навстречу, так же изголодавшись по мне, как и я по ней. Я толкнул её к стене пещеры и приподнял её ноги, чтобы она обхватила меня. Я хотел наполнить её, и покрывая поцелуями её горло — ощущая привкус соли на её коже — я вспомнил её имя. Аэнор.

Мы были Салемом и Аэнор, и мы — это всё, что существовало на свете. Я скользнул в неё, и она вцепилась мне в волосы, хрипло всхлипнув. Она была раем.

Мы были началом и концом, и наша любовь была вечной. Именно здесь я на своём месте.

***

Аэнор лежала поверх меня на полу пещеры, переводя дыхание. Я гладил её по волосам, испытывая восторг от ощущения её сердцебиения на моей груди.

— Ты вернулся, — сказала она.

— Мне нужно было тебя увидеть, — я поразился, услышав, что вновь могу говорить, затем уверился, что это Аэнор уже начала делать меня цивилизованным.

Она посмотрела на меня из-под тёмных ресниц.

— Ты же знаешь, что я говорила не всерьёз, когда назвала тебя монстром.

— Знаю.

— А как же божественный порядок? — спросила она. — Как же твоя потребность стать богом, Салем?

Я вздохнул, и всё начало возвращаться ко мне потоком. Слова, смысл. Почему я здесь.

— Десятки тысяч лет я верил в одно предназначение. В одну цель. Я хотел вновь стать богом.

Я помедлил, когда прилив воспоминаний затопил мой разум.

— Когда я впервые пал, это ощущалось так, словно мою душу выдрали из тела. Я ощущал пустоту, которую не мог заполнить. После того, как эта мерзкая зимняя ведьма прокляла меня, я стал только хуже, — я гладил Аэнор по волосам. Они слегка спутались от солёного воздуха, но мне так даже больше нравилось. Дикие. Неидеальные. Именно такой она мне нравилась.

— И почему ты решил, что в этот раз будет лучше? — спросила Аэнор.

— Я был неполным, потому что ещё не повстречал тебя. Всё это время я не знал, в чём заключается моё настоящее предназначение. Я не знал, что ты можешь сделать меня вновь цельным, помочь мне превратиться в того, кем я должен быть. Пока я цельный, я не зверь. И ты уже изменила меня. Я был дураком, считая, что смогу жить без тебя — даже будучи богом, даже на небесах — потому что я не могу. Уход от тебя ощущался так, будто мне снова выдрали душу. Это было подобно повторному падению… но в этот раз даже хуже, потому что это всё моя идиотская вина.

Улыбка озарила её лицо.

— Но как же божественный порядок?

— Боги безумны, — ответил я.

— Почему ты так говоришь? Твоя мать показалась мне совершенно нормальной, с этим её львом и склонностью оставлять после себя вёдра крови.

Я улыбнулся.

— Для галочки — я по-прежнему ненавижу всё, кроме тебя.

Она кивнула.

— Само собой. За исключением твоей кошки и коньяка. И цветов садящегося солнца, и рассветного хора птиц, и сумерек над морем, и Оссиана…

— Ты донесла свою мысль, Аэнор, — тихо сказал я.

Она права. Мне действительно нравились эти вещи… но я вернулся по одной-единственной причине, и эта причина — она.

Я снова погладил её по волосам.

— Итак, Королева Аэнор. Я буду твоим супругом при дворе Нова Ис?