– Совместный проект? – Никита усмехнулся. Кажется, глава Рода решил порыбачить в мутной речке, пока столичная аристократия прикидывает свои интересы.

– А кто знает, Никита Анатольевич, кто знает…

– Надеюсь, мы не здесь будем разговаривать?

– Тяжело дышать? – понятливо улыбнулся Воронцов. – Я тоже избегаю посещения сего места. Ничего, чуть дальше у нас зимняя оранжерея. Там полегче.

– Без снега? – на всякий случай уточнил Никита. – Что у вас там, интересно…

– Ну, уж точно снега нет, – Воронцов толкнул очередные двери. – Вот здесь можно спокойно поговорить.

Помещение, в котором они остановились, мало чем напоминало оранжерею. Да, цветы здесь тоже были, но не тропические, а обыкновенные, которые можно было выращивать в любом саду средней полосы России. Цинии, астры, гладиолусы… Зато не так душно. Яркие плафоны на подвесных пилонах освещали рукотворный сад. Воронцов сделал приглашающий жест к столику, стоящему под развесистым зеленым кустом с мощными мясистыми листьями.

– Я предполагаю, что ко встрече со мной вы подготовились загодя, – Никита намекал на бутылку коньяка и пару пузатых стаканов. – С чего бы такая секретность?

– Не хочется отвлекаться на суету, – Воронцов посмотрел на часы. – У нас есть пятнадцать минут. Столько мне дала Анна Дмитриевна на аудиенцию.

– Все больше интригуете, Петр Алексеевич, – глядя, как хозяин уверенно разливает коньяк в стаканы, сказал Никита, недоумевая, какая причина заставила Воронцова спрятаться в глухом углу дворца. Опасается кого-то?

– В числе приглашенных люди из кланов Балахнина и Абрамова, – пояснил все же мужчина и поднял стакан, салютуя гостю. – Я не очень хорошо отношусь к идеям князя Алексея Изотовича и не раз высказывал мысль, что идеология западной культуры разрушит нашу целостность. У нас удивительная способность впитывать в себя все хорошее и плохое, как губка, но вот с отжиманием накипи ничего не получается. Получается непонятная закостеневшая масса из догм и глупостей.

– Вы против упразднения монархии, так? – подтвердил Никита, давно зная, кто стоит в оппозиции Меншиковым. – Многие кланы тоже против, но дела решаются в столице.

– Несомненно, – поморщился Воронцов. – Самое неприятное, что Балахнин хочет притянуть к своим идеям молодых аристократов. Разговоры разные идут…

– Насчет меня? – улыбнулся Никита. – Я знаю об этом. Имел честь общаться с князем.

– Вот как? Значит, правда?

– Правда – о чем?

– Идеи Балахнина ты поддерживаешь?

– Ничего подобного! Речь шла о некоем противовесе между двумя партиями: монархической и демократической. Честно, Петр Алексеевич, это очень скучно. Не за этим же меня позвали?

– Да, пробный камень был неудачным, – пригубив коньяк, ответил Воронцов. – Я слышал, Никита, что ты ищешь людей в свой клан. Создание еще одного в столице – это ли не перебор? Род Краусе очень недоволен, что ты увел их сына из семьи.

– Я слышал об этом, – Никита бесстрастно посмотрел в глаза боярину. – Константин сам пошел на сделку. Я же не принуждал его к принятию клятвы. В любой момент он может прервать договор и вернуться в семью. Слухи весьма избирательны и неточны. А насчет клана… Слишком дерзить не собираюсь. Я связываю свою дальнейшую жизнь с наследием прадеда, которым управлять из Петербурга очень тяжело.

– Вологда, значит, – кивнул Воронцов. – Разумное решение, Никита. А то многие роды ждут, в какую сторону качнутся политические весы. Потому как в ближайшие годы создание нового клана в России не ожидалось, и твое появление на сцене поколебало устоявшуюся платформу. Вот и возбудились.

– Петр Алексеевич, я не пойму, вы прощупываете мою позицию? – удивился Никита, не понимая, зачем отец Лизы завел такой разговор. – Я уже озвучивал ее не раз в общественных местах, в приватных беседах и на фуршетах. В течение нескольких лет не собираюсь баламутить столичное общество. Уеду в Вологду, займусь модернизацией «Изумруда» и «Гранита». А ведь еще есть «Назаровские мануфактуры», которые, благодаря господину Карповичу, сделали шаг на Ближний Восток. Там такие перспективы разворачиваются…

– Вот о чем я и хотел услышать, – осторожно ответил Воронцов. – Речь же идет о моих отпрысках. Если я всю жизнь придерживался единожды выстроенной стратегии, ни к кому не идя в вассалы, то для детей наступают другие времена. Крупные корпоративы, международная торговля, развитие экономических связей – все слишком громоздко и пугающе для меня. Андрей – ладно. Он имеет хорошее образование, работу в своей конторе, на глаза лишний раз не лезет. А вот Лиза и Васька вызывают опасение. Дочь выйдет замуж, но достойного кандидата я пока не вижу. Но, во всяком случае, он будет из императорского или твоего клана, если успеешь подсуетиться с достойным молодым человеком. В общем, Никита, предлагаю некое соглашение.

Никита навострил уши. Что предложит старший Воронцов? Стало любопытно.

– Я сохраню свой нейтралитет, что бы ни случилось. Поздно менять лошадей, когда жизнь под горку покатилась. Если мои дети захотят пойти в твой клан – возьмешь?

– Не откажусь, – тут же ответил Никита, пригубив ароматный напиток. – Пользу они принесут всяко разно, а куда их пристроить – можно найти. Планов куча, с реализацией тяжело.

– Люди – ценность любого рода, – кивнул Воронцов. – Что ж, тогда я спокоен. Важный разговор с детьми у меня еще впереди. Пошли к столу. Иначе рискуем попасть на штрафные санкции.

Дальний Восток, русско-китайская граница.

Группа особого назначения при разведуправлении

Генштаба. Апрель 2011 года

Капитан Савчук, дав необходимые распоряжения своему помощнику лейтенанту Лазареву отвести группу в казарму, направился в гостиницу, которая находилась при штабе 35-й отдельной мотострелковой бригады. Вот уже несколько дней команда «невидимок», прибывшая из Хабаровска по особому распоряжению Разведуправления Генштаба, отрабатывала проникновение на территорию вероятного противника. Для этих целей начальник штаба бригады организовал для Савчука и его ребят ежедневный автобус к приграничной зоне, где они занимались осмотром местности, нанесением на карты возможных проходов через контрольную полосу, отмечая время схождения китайских патрулей, и другой разнообразной работой, называемой разведдеятельностью. Капитан Савчук уже давно подозревал, что командование решается на какой-то необычный маневр, чтобы запудрить мозги группировке противника в направлении Владивостока. Но что это за маневр и в чем истинная роль его «невидимок», Алексей пока не знал. Более того, возникали вопросы. Если воевать собирались с маньчжурами, то какого беса они крутятся здесь и раздражают дракона? Неужели в Генштабе владеют полной информацией о происходящем, но пока не объявляют Китай главным противником? Маньчжурия – что? Тьфу, не вояки! Их можно сдержать силами одного лишь Забайкальского военного округа в придачу с казаками, егерями и боевиками Тайных Дворов. А вот китаезы… Сила серьезная.

Его ребят в шутку называли «гончими», обыгрывая аббревиатуру, принятую для обозначения группы особого назначения (ГОН), но на самом деле они считались «невидимками». Алексей Савчук был командиром этой разудалой, дерзкой и всепроникающей диверсионно-разведывательной группы, лучшей в регионе, и гордился этим фактом.

Он вошел в вестибюль гостиницы, кивнул козырнувшему ему дежурному и направился по пустому коридору в свой номер, на ходу расстегивая промокший от пота комбинезон. Сегодня была отработка взаимодействия мелкими группами, стрельба, рукопашные бои. Куда без этого. В форме нужно быть постоянно. Это их служба, их жизнь.

Первым делом Алексей скинул пропотевшую одежду и пошел принимать душ. До ужина еще было достаточно времени, так что он не торопился. С наслаждением вымылся, после чего, поочередно выворачивая краны то холодной, то горячей воды, постоял под контрастным душем, войдя в благостное состояние.