Премьер-министр — маршалу Сталину 9 января 1945 года

"1. Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!

2. Битва на Западе идет не так уж плохо. Весьма возможно, что гунны будут вытеснены из своего выступа с очень тяжелыми потерями. Это битва, которую главным образом ведут американцы; и их войска сражались прекрасно, понеся при этом тяжелые потери.

Мы и американцы бросаем в бой все, что можем. Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как она даст ему уверенность в том, что немцам придется делить свои резервы между нашими двумя пылающими фронтами. В битве на Западе согласно заявлениям генералов, руководящих ею, не будет перерыва".

Я привожу эту переписку как прекрасный образец быстроты, с которой можно было вершить дела в высших сферах союзников, а также потому, что со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр действительно был очень обрадован новостью, которую я ему сообщил. Он, однако, просил послать ему все подкрепления, какие только можно. Но для осуществления этих радикальных мер требовалось время, и, хотя нам удалось восполнить потери, понесенные нами осенью на поле боя, и бесперебойно продолжать поставки материалов, у нас осталось мало резервов. Американцы, со своей стороны, помимо 60 тысяч пехотинцев, посланных для подкрепления, готовились отправить еще девять свежих дивизий из Соединенных Штатов.

Два американских корпуса и английский 30-й корпус на западном фланге нажимали на противника с севера. 8 января они пересекли шоссе Ларош, Вьельсальм — важный путь отступления немцев. С трудом продвигаясь в метель, два фланга наступающих войск союзников медленно шли на соединение, пока не встретились в Уффализе 16 января. Немцев неуклонно оттесняли на восток и постоянно атаковали с воздуха, пока к концу месяца они не были отброшены за свою границу; их величайшее усилие ничем не увенчалось, кроме катастрофических потерь в военном снаряжении и в людях. Их потери достигли 120 тысяч солдат и офицеров.

Это было последнее наступление противника в конце войны. В то время оно вызывало у нас немалую тревогу. Нам пришлось отложить свое наступление, но в конечном счете мы выгадали. Немцы не могли возмещать свои потери, и наши последующие сражения на Рейне, хотя и были ожесточенными, все же, несомненно, оказались более легкими, чем они были бы в противном случае. Германское верховное командование и даже Гитлер, наверное, утратили иллюзии. Будучи застигнутыми врасплох, Эйзенхауэр и его командиры действовали быстро, но они согласятся с тем, что главная заслуга принадлежит не им. По словам Монтгомери, «битва в Арденнах была выиграна прежде всего благодаря стойкости и доблести американского солдата».

До отъезда в Италию в конце августа я попросил начальника имперского генерального штаба разработать подробный план английской экспедиции в Грецию в случае, если немцы потерпят там крах.

Мы дали этой операции условное название «Манна». Ее планирование осложнялось нашими трудностями с ресурсами и неопределенностью стратегического положения немцев на Балканах, но я распорядился, чтобы к 11 сентября наши вооруженные силы были готовы приступить к действиям и чтобы греческий премьер-министр и представители греческого правительства, находившиеся в Италии, были готовы без промедления прибыть в Афины. К концу первой недели сентября они обосновались на вилле вблизи Казерты. Здесь Папандреу приступил к работе со своими новыми коллегами — представителями ЭАМ[105] . Важно было, чтобы в Греции не возникло никакого политического вакуума. 29 августа я писал в записке: «Желательнее всего, чтобы удар был нанесен, как гром с ясного неба, без какого-либо предварительного кризиса. Это лучшее средство предвосхитить ЭАМ». Сущность плана сводилась к тому, чтобы занять Афины и их аэродром с помощью воздушно-десантной бригады, доставить четыре эскадрильи истребителей, очистить гавань Пирея для доставки новых подкреплений из Египта и обеспечить скорое прибытие греческих министров. Затем мы ускорили бы доставку подкреплений и перебросили бы греческую бригаду из Италии.

Откладывание немцами эвакуации Афин заставило нас изменить наш план. Гарнизон в составе 10 тысяч человек не проявлял никаких намерений уйти, и 13 сентября я телеграфировал генералу Вильсону, предложив ему подготовиться к предварительной высадке на Пелопоннесе. Там немцы отходили на север в направлении района Коринфа. В ночь на 14 сентября войска, предназначенные для операции «Манна», были приведены в состояние готовности и могли начать действовать через 48 часов. Они находились под командованием генерала Скоби и вначале состояли из 2-й парашютной бригады из Италии, 23-й бронетанковой бригады, действовавшей в качестве пехоты, тыловых войск из Египта и всех тех греческих войск, которыми располагало признанное ими правительство. Поддерживать эту экспедицию должны были 15-я крейсерская эскадра с флотилиями минных тральщиков, а также четыре английские и три греческие авиаэскадрильи вместе с американской транспортной авиацией.

Задержка ухода немцев из Афин позволила нам, однако, укрепить руководство греческими делами накануне нанесения решающего удара. Я был рад, что теперь греческое правительство находилось под рукой, в Италии. В конце сентября генерал Вильсон вызвал генерала ЭЛАС[106] Сарафиса и его соперника националиста Зерваса для встречи с Папандреу в Казерте. При этом присутствовали Макмиллан в качестве министра-резидента в средиземноморском районе и наш посол при греческом правительстве Липер для консультаций и руководства политической стороной этого важного совещания, которое должно было создать объединенное командование всех греческих вооруженных сил, находившихся в Италии и в самой Греции, вместе с английскими войсками, которые сейчас были готовы к высадке.

26 сентября было подписано исчерпывающее соглашение. В нем указывалось, что все партизанские силы в стране должны предоставить себя в распоряжение греческого правительства, которое в свою очередь передаст их под командование генерала Скоби. Руководители греческих партизан заявили, что их люди не будут чинить самосуда. Любые действия в Афинах будут предприняты только по прямым приказаниям английского командующего. Этот документ, известный под названием Казертинского соглашения, определял наши дальнейшие действия.

Освобождение началось только в октябре. Десантные соединения были направлены в Южную Грецию, и на рассвете 4 октября наши войска заняли Патрас. Это был наш первый опорный пункт после трагического ухода в 1941 году, когда войска пробивались вдоль южного побережья Коринфского залива. 12 октября генерал Вильсон узнал, что немцы эвакуируют Афины, а на другой день английские парашютисты высадились на аэродроме Мегара, примерно в восьми милях западнее столицы. 15-го прибыли остальные наши воздушно-десантные войска, которые заняли город, продвигаясь по пятам уходивших немцев. Наши военно-морские силы вступили в Пирей, доставив генерала Скоби и основную часть его вооруженных сил, а два дня спустя прибыло греческое правительство вместе с нашим послом.

Наступило время для проверки на деле заключенных нами соглашений. На Московском совещании я добился большой ценой того, что Россия будет держаться в стороне. Мы обязались поддерживать временное правительство Папандреу, в котором ЭАМ был представлен полностью. Все заинтересованные стороны были связаны Казертинским соглашением, и мы хотели без промедления передать власть прочному греческому правительству. Но повсюду в Греции царила разруха. Немцы по мере своего отступления на север приводили в негодность шоссейные и железные дороги. Наша авиация преследовала их в этом отступлении, но на суше мы мало что могли предпринять. Вооруженные отряды ЭЛАС заполняли пробел, оставленный уходившими агрессорами, а главное командование партизан мало заботилось о том, чтобы выполнить свои торжественные обещания. Повсюду царили нужда и раскол. Финансы находились в беспорядочном состоянии, а запасы продовольствия были истощены. Наши собственные военные ресурсы были напряжены до предела.