Это решило дело. Английский комитет начальников штабов телеграфировал в Вашингтон, что, как выяснилось, операция «Энвил» не может быть осуществлена в намеченный срок, поскольку невозможно отозвать ни войска, участвующие в боях в Италии, ни десантные суда, занятые у плацдарма Анцио. Американский комитет начальников штабов согласился с этим мнением и решил, что генерал Вильсон должен готовиться к высадке в Южной Франции в июле, а также сдерживать и уничтожать в Италии как можно больше германских войск, если будет принято решение вести там бои до конца. Было сочтено, что в начале июня будет еще достаточно времени для решения вопроса о том, какой операции следует отдать предпочтение.

Политическая обстановка в Южной Италии снова обострилась. Был достигнут конституционный компромисс, в силу которого король должен был передать власть своему сыну, престолонаследнику Умберто, и последний должен был стать наместником королевства. Судьбу монархии должен будет решить плебисцит после окончательной победы. Королевский указ был подписан 12 апреля и должен был войти в силу в момент вступления союзников в Рим. К концу этого месяца Бадольо реорганизовал свое правительство, включив в него видных политических деятелей Юга, из которых самыми видными были Кроче и Сфорца.

В то время как наши армии готовились к атаке, генерал Вильсон использовал всю свою авиацию, чтобы помешать неприятельским действиям и нанести урон противнику, который, подобно нам, пользовался передышкой для реорганизации и пополнения своих сил в ожидании дальнейших битв. Мощная союзная авиация совершала налеты на неприятельские сухопутные коммуникации в надежде перерезать их и принудить германские войска к отходу вследствие нехватки снабжения. Эта операция, которую оптимистически назвали «Стрэнгл», имела целью блокировать три главные железнодорожные линии, идущие на юг из Северной Италии; главными объектами налетов были мосты, виадуки и другие узкие места. Союзная авиация пыталась голодной блокадой заставить немцев уйти из Центральной Италии.

Эта попытка продолжалась более шести недель и причиняла немцам большой ущерб. Севернее Рима железнодорожное движение все время прерывалось, однако авиации не удалось добиться всего того, на что мы надеялись. Используя в максимальных масштабах свои каботажные суда, перебрасывая грузы на автомашинах и полностью используя часы темноты, противник ухитрялся держаться. Но он не мог создать достаточные запасы для затяжных и ожесточенных боев, и упорные битвы на суше в конце мая сильно ослабили его. Соединения наших армий и занятие ими Рима произошло быстрее, чем мы предсказывали. Германская авиация сильно пострадала при попытках защитить свои коммуникации. К началу мая она могла послать в бой едва 700 самолетов против нашей тысячи боевых машин.

Теперь мы можем покинуть Итальянский театр военных действий, где назревало так много событий, и перейти к главной операции — вторжению через Ла-Манш.

Бомбардировочная авиация играла все более и более важную роль во всех наших военных планах и в конечном счете внесла решающий вклад в дело победы. Здесь необходимо дать некоторый обзор ее действий.

Достаточное число таких самолетов, с помощью которых мы могли начать наносить тяжелые и неослабевающие удары, оказалось у нас только к 1943 году. В том же году бомбардировщики американского 8-го авиаобъединения включились в наше стратегическое воздушное наступление. Начиная с 1940 года я все время старался содействовать увеличению сил нашей бомбардировочной авиации. Этому мешали многочисленные трудности. Производство отставало от намеченных планов; другие театры военных действий и кампания против подводных лодок предъявляли суровые требования, а когда американцы включились в войну, то вначале выпускаемые ими самолеты использовались в основном, конечно, для удовлетворения их собственных нужд. Хотя число самолетов росло медленно, однако наши новые четырехмоторные самолеты поднимали гораздо больший бомбовый груз. В первые месяцы 1942 года средний бомбовый груз составлял 2800 фунтов на самолет; к концу того же года он равнялся 4400 фунтам, а в течение 1943 года возрос до 7500 фунтов.

В первый период войны как мы, так и немцы обнаружили, что в дневное время бомбардировщики даже в сомкнутом строю могут прорвать эффективную истребительную оборону лишь ценой тяжелых потерь. Как и противнику, так и нам пришлось перейти к ночным налетам. Вначале мы были чрезмерно уверены в точности нашего бомбометания, и предпринятые зимой 1940/41 года попытки уничтожить германские нефтезаводы — важнейшие, но небольшие по размерам объекты — потерпели неудачу. Весной 1941 года бомбардировочной авиации пришлось включиться в битву за Атлантику, и наступление на Германию возобновилось только в июле. Теперь в качестве объектов выбирались промышленные города и железнодорожные центры Германии, в особенности Рур и Гамбург, Бремен, Ганновер, Франкфурт и Штутгарт. Однако наши средства и наши методы не были достаточно эффективными. Наши потери росли, и в зимние месяцы нам пришлось сократить свои усилия. В феврале 1942 года был введен в употребление пеленгатор «Джи», о котором уже говорилось; с его помощью мы могли сосредоточить наши главные усилия на Руре. Под энергичным руководством маршала авиации Гарриса были достигнуты замечательные результаты. В числе его операций можно назвать вызвавшие огромные пожары налеты на Любек и Росток, налет тысячи бомбардировщиков на Кельн (в мае) и дневной налет на завод в Аугсбурге, производивший дизельные двигатели для подводных лодок.

В августе была создана авиация наведения бомбардировщиков («Пасфайндер Форс») под командованием бригадира авиации Беннета. Радарные приборы играли все более важную роль в навигации и в нахождении объектов, и, бесспорно, было вполне целесообразно поручить дефицитную сложную аппаратуру специалистам, обязанностью которых было находить путь и указывать объекты другим самолетам.

Хотя таким образом постепенно была достигнута точность ночного бомбометания, которой так долго не удавалось добиться, воздушное наступление 1942 года не уменьшило военного производства в Германии и не отразилось на моральном состоянии гражданского населения. Силу германской экономики недооценивали. Из ресурсов оккупированных стран немцы широко черпали производственные мощности и рабочую силу, и германское военное производство, казалось, фактически возросло. Благодаря железной дисциплине, введенной Геббельсом, гражданское население держалось стойко и местные катастрофы не приобретали размеров общенационального бедствия. Однако германские руководители глубоко встревожились и были вынуждены перейти в воздухе к обороне. Германское самолетостроение стало уделять все больше внимания выпуску истребителей, а не бомбардировщиков. Это было началом поражения люфтваффе и поворотным моментом в нашей борьбе за господство в воздухе, которого мы добились в 1944 году и без которого мы не могли бы выиграть войну. По важности с этой психологической победой над умами Гитлера и его командующих авиацией мог сравниться только грозный третий воздушный фронт, с которым столкнулась Германия на Западе к выгоде русских и нашей кампании на Средиземном море.

Так мы дожили до 1943 года, когда американцы включились в бомбардировку территории Европы, находившейся под властью держав оси. Американцы держались других идей о методе бомбардировок. Если мы приняли технику ночных налетов и довели ее к тому времени до совершенства, то они были убеждены, что их тяжело вооруженные бомбардировщики «Летающая крепость» могут сомкнутым строем проникнуть в глубь Германии днем без эскорта истребителей. Принятая в Касабланке директива командованиям английской и американской бомбардировочной авиации, базирующейся в Соединенном Королевстве (от 4 февраля 1943 года), сформулировала стоящую перед ними задачу следующим образом:

"Вашей первоочередной целью будет все большее разрушение и расстройство военной, промышленной и экономической системы Германии, подрыв морального состояния народа до такой степени, чтобы его способность к вооруженному сопротивлению была серьезно ослаблена.