… В настоящий момент возникают также трудности из-за разного рода слухов, исходящих из Польши, относительно которых г-н Молотов совершенно не удостаивает нас информацией, несмотря на неоднократные запросы. К этим слухам живо прислушиваются многие члены парламента, и вопрос о них б любое время может быть с шумом поднят в парламенте или в прессе вопреки тому, что я осуждаю такие действия. Например, идут разговоры о 15 поляках, которые, как указывают, встретились с русскими властями для переговоров свыше четырех недель тому назад… Имеются многие другие сообщения о депортациях и т. п. Как я могу опровергать такие слухи, когда Вы мне не даете никакой информации и когда ни мне, ни американцам не разрешается послать кого-либо в Польшу с тем, чтобы можно было нам самим установить истинное положение дел. Нет ни одной части оккупированной иди освобожденной нами территории, куда бы Вы не могли свободно посылать делегаций, и люди не могут понять, почему Вы возражаете против аналогичных визитов британских делегаций в освобожденные Вами иностранные государства…
… Я надеюсь, что в этом излиянии моей души перед Вами нет ни слова, ни фразы, которые нечаянно нанесли бы обиду. Если это так, то дайте мне знать. Но прошу Вас, мой друг Сталин, не недооценивайте расхождений, намечающихся по вопросам, которые могут Вам показаться маловажными для нас, но которые символизируют мировоззрение демократических народов, говорящих на английском языке".
Необходимо рассказать о случае с 15 поляками, упомянутом в моей телеграмме, хотя для этого нам придется несколько забежать вперед. В начале марта 1945 года русская политическая полиция предложила польскому подпольному движению прислать в Москву делегацию для обсуждения вопроса о создании объединенного польского правительства на основе Ялтинского соглашения. За этим последовала письменная гарантия личной безопасности. Предполагалось, что если переговоры окажутся успешными, эта группа получит потом разрешение поехать в Лондон для переговоров с польским правительством в эмиграции. 27 марта командующий подпольной армией генерал Леопольд Окулицкий — преемник генерала Бур-Комаровского — и два других лидера встретились в предместье Варшавы с советским представителем. На следующий день к ним присоединилось 11 деятелей, представлявших главные политические партии Польши. С этого свидания никто не вернулся. 6 апреля польское эмигрантское правительство опубликовало в Лондоне заявление с кратким описанием этого зловещего инцидента. Самые ценные представители польского подполья бесследно исчезли, несмотря на то, что русские официально гарантировали им безопасность. Лишь 4 мая Молотов признал в Сан-Франциско, что эти люди задержаны в России. На следующий день официальное русское информационное агентство заявило, что они ждут суда по обвинению в «диверсионных действиях в тылу Красной Армии».
18 мая Сталин открыто опроверг сообщения, что арестованные польские деятели были когда-либо приглашены в Москву, и заявил, что они являются простыми «диверсантами», с которыми поступят в соответствии с законом, «аналогичным английскому закону об охране государства». Советское правительство отказывалось отойти от этой позиции. О попавшихся в ловушку жертвах не было ничего слышно до 18 июня, когда по их делу начался процесс.
Этот процесс был проведен в обычном коммунистическом стиле: арестованных обвиняли в подрывной деятельности, терроре и шпионаже, и все обвиняемые, за исключением одного, полностью или частично признали правильность предъявленных им обвинений, 13 обвиняемых были признаны виновными и приговорены к различным срокам тюремного заключения — от 4 месяцев до 10 лет. Трое были оправданы. Это фактически представляло собой ликвидацию с помощью судейской процедуры руководящего состава польского подпольного движения, которое так героически боролось против Гитлера. Рядовые члены этого движения еще до этого погибли в развалинах Варшавы.
От Сталина я получил весьма обескураживающий ответ на свое пространное послание от 29 апреля.
Маршал Сталин — премьер-министру 5 мая 1945 года
"Ваше послание от 28 апреля по польскому вопросу получил. Должен сказать, что я не могу согласиться с Вашими доводами, которые Вы приводите в обоснование своей позиции.
1. Предложение признать югославский пример за образец для Польши Вы склонны рассматривать как отказ от согласованной между нами процедуры создания Польского Правительства Национального Единства. С этим нельзя согласиться. Югославский пример, по-моему, важен раньше всего тем, что он показывает путь наиболее целесообразного и практического решения вопроса об образовании нового Объединенного Правительства, когда в качестве базы для этого берется правительственный орган, осуществляющий в стране государственную власть.
Вполне понятно, что без того, чтобы действующее ныне в Польше Временное Правительство, опирающееся на поддержку и доверие большинства польского народа, было принято за основу будущего Правительства Национального Единства, нет возможности рассчитывать на успешное решение задачи, поставленной перед нами Крымской конференцией.
2. Я не вижу возможности присоединиться к Вашим соображениям относительно Греции в той части, где Вы предлагаете установить контроль трех держав над выборами. Такой контроль в отношении народа союзного государства нельзя было бы рассматривать иначе, как оскорбление этого народа и грубое вмешательство в его внутреннюю жизнь. Такой контроль является излишним в отношении бывших государств-сателлитов, объявивших потом войну Германии и ставших на сторону союзников, как это доказал опыт проведения выборов, например, в Финляндии, где выборы прошли без постороннего вмешательства и дали положительные результаты.
Ваши замечания о Бельгии и Польше, как театрах войны и коридорах коммуникаций, совершенно справедливы. Что касается Польши, то эта ее особенность, как соседнего Советскому Союзу государства, и требует, чтобы будущее Польское Правительство на деле стремилось к дружественным отношениям между Польшей и СССР, что в интересах также и всех других свободолюбивых народов.
Это обстоятельство также говорит в пользу югославского примера. Объединенные нации заинтересованы в прочной и постоянной дружбе СССР и Польши. Мы не можем поэтому удовлетвориться тем, чтобы к делу образования будущего Польского Правительства были привлечены люди, которые, по Вашим словам, «не являются решительно настроенными против русских», или чтобы от такого участия были устранены лишь те, которые, по Вашему мнению, являются «лицами крайне недружелюбными по отношению к России». Оба эти критерия нас не могут удовлетворить. Мы настаиваем и будем настаивать на том, чтобы к консультации об образовании будущего Польского Правительства были привлечены лишь те, кто на деле доказал свое дружественное отношение к Советскому Союзу, кто честно и искренне готов сотрудничать с Советским государством.
3. Я должен особо остановиться на пункте 11 Вашего послания, где говорится о трудностях, возникающих в результате слухов об аресте 15 поляков, о депортациях и т. д.
Могу сообщить Вам по этому поводу, что упоминаемая Вами группа поляков состоит не из 15, а из 16 человек. Эту группу возглавляет известный польский генерал Окулицкий. Об этом польском генерале, который также «исчез» вместе с 15 другими «исчезнувшими» поляками, английская информация намеренно умалчивает, ввиду ею особенной одиозности. Но мы не намерены умалчивать об этом. Эта группа в 16 человек во главе с генералом Окулицким арестована военными властями советского фронта и находится под следствием в Москве. Группа генерала Окулицкого и прежде всего сам генерал Окулицкий обвиняются в подготовке и совершении диверсионных актов в тылу Красной Армии, жертвой которых оказалось свыше ста бойцов и офицеров Красной Армии, а также обвиняются в содержании нелегальных радиопередаточных станций в тылу наших войск, что запрещено законом. Все они или часть из них, в зависимости от результатов следствия, будут преданы суду. Так приходится Красной Армии защищать свои части и свой тыл от диверсантов и нарушителей порядка.
