— Даже не думай… Нанеси мазь ниже колена, и этого будет вполне достаточно.

— Ты совсем ненормальный?! Смотри, выше колена дела обстоят даже хуже, чем здесь! Нога так распухла, что возможно, у тебя трещина в бедренной кости! Поэтому, или я под дождем пойду в город за доктором, или ты позволишь мне тебя осмотреть.

Словно в подтверждение моих слов за окном раздаются оглушительные раскаты грома.

Честно говоря, мне совсем не хочется идти по грязи в такую даль. Но мне придется это сделать, если палачу станет хуже.

— Даниэла, не строй из себя знахарку! Откуда тебе это знать?

— Потому что у меня есть глаза! Для этого вовсе не обязательно быть доктором.

Не могла же я ему сказать, что в старших классах грохнулась с велосипеда так, что потом лежала в больнице со сложным переломом…

Не знаю, откуда у меня столько храбрости, но я решительно делаю к нему шаг. Протягиваю к палачу руки и… аккуратно разрезаю ему штанину.

Боже мой… все очень плохо. Без колдовства он и впрямь может остаться на всю жизнь калекой, хотя, он и так уже получил сполна… Что же с ним на самом деле произошло, и почему палач скрывает от меня правду?! Ведь у него такие травмы, будто на него наехал экипаж или… упала лошадь.

От этой догадки я аж вздрагиваю. Да так сильно, что это замечает палач, и сразу же расценивает это по-своему.

— До жабы приятнее дотронуться, чем до меня, не так ли?

— Нет, не так! Просто я не ожидала увидеть здесь такое! Как же у тебя так получилось … может, ты упал с лошади или еще как?

— Не угадала. Да и какая теперь разница?

— Тоже верно… но я нашу молочницу знаю лучше, чем тебя! А ты меня знаешь, как облупленную.

— Я? Тебя?! Иногда мне кажется, что ты незнакомка, которая к прежней Даниэле не имеет никакого отношения.

Я замираю. Нервно сглатываю и запускаю пальцы в склянку с колдовской мазью. Подхватываю оттуда большой сгусток и, не дыша, осторожно провожу ладонью по его опухшей щиколотке. Затем легкими движениями втираю мазь в кожу.

Палач тем временем пристально смотрит на меня, да так, что я начинаю краснеть.

Хм, почему я так смущена?! Дурацкое ощущение, можно подумать, он меня волнует как мужчина!

Я едва касаюсь его кожи, не хочу причинять ему лишнюю боль. И все же, едва я дохожу до его колена, как палач не выдерживает.

— Довольно, Даниэла. — Его голос напряжен. Палач точно чем-то недоволен.

Неужели от волнения мои руки меня настолько не слушались, что я немного перестаралась?

Вообще-то, у меня всегда была легкая рука, поэтому кошки и собаки во мне души не чаяли. Они любили подставлять мне свои пушистые пузики, чтобы я их погладила. А если я пересаживала домашние цветы, то они у меня обязательно приживались и потом цвели круглый год. Именно поэтому Ольга, моя бывшая подруга, периодически приносила мне свои чахлые орхидеи. Она говорила, что я могу реанимировать любой цветок, и если я воткну в землю спичку, то она обязательно прорастет…

— Извини, я хотела как лучше. Я сделала тебе больно?

— Нет. Я тебе очень благодарен, но оставь меня одного! Я уже не могу, для меня это просто невыносимо!

Палач опять зол, и я понятия не имею, почему. Но меня не нужно просить дважды, тем более, я никогда не горела желанием находиться с ним рядом…

Я демонстративно хлопаю дверью и иду к себе. Но по пути в свою комнату замечаю на чистых полах грязные следы, которые остались после сапог палача. И не успеваю я расстроиться по этому поводу, как мое внимание привлекает кое-что еще.

В этих грязных отпечатках я обнаруживаю маленькие разноцветные точки. Они напоминают пестрые бусинки, но я-то знаю, что это на самом деле…

Цветной рис. По-моему, в этом мире он вместо конфетти. Во всяком случае, на сегодняшней ярмарке балаганные шуты щедро разбрасывали эти разноцветные зерна на головы прохожих…

Обманщик! Он тоже был на этой ярмарке! Я почти уверена в том, что тот пострадавший кортес — это он и есть!

Разноцветный рис мог попасть на подошвы его сапог, когда палач упал вместе с лошадью, после чего ему волей-неволей пришлось передвигаться на своих двоих. А чтобы я ни о чем не догадалась, он переоделся. Не мог же мой лживый муженек приехать ко мне в костюме для верховой езды!

Так что его стеснительность тут не причём, он не позволил мне разрезать ему штанину только из-за того, что я могла увидеть под ней гетры. Наверняка он просто не смог их снять из-за распухшей ноги…

Я ворочаюсь в постели, вспоминая случившееся на ярмарке. Сожалею о брошенных там покрывалах и гадаю о том, что подумает о них палач. Но больше всего я злюсь сейчас на себя, ведь мне и в голову не пришло, что за мной следят!

От переживаний меня опять немного подташнивает.

В скором времени я заработаю себе язву желудка на нервной почве! А ведь у меня только-только начало все получаться…

Неудивительно, что просыпаюсь я на следующее утро вся разбитой. Открываю глаза и чувствую потрясающий аромат свежесваренного кофе…

М-м-м, какое блаженство! Я и понятия не имела, что в этом мире он тоже есть, ведь его не подавали здесь ни в тавернах, ни в булочных. И неужели палач его сам приготовил, с его-то больной ногой?!

Я вскакиваю с постели, быстро привожу себя в порядок и несусь на кухню, откуда доносится этот восхитительный аромат.

— Доброе утро, Даниэла. — Палач сидит за столом для готовки и смотрит на меня поверх чашки с кофе. Затем он делает глоток и спокойно добавляет: — Я решил позавтракать прямо здесь, присоединяйся, Даниэла. Я налью тебе этот замечательный напиток, его ты точно еще не пробовала.

Я послушно сажусь на табурет.

Ну да, ну да, ни разу не пробовала… Да я умираю по кофе! Его мне больше всего не хватало в этом мире, ведь раньше я не представляла без него жизни.

— Зачем ты встал? Тебе стало настолько лучше?!

— Осторожно, Даниэла. А то я подумаю, что ты обо мне заботишься.

— Тебе это кажется странным? Но ты же помогал мне после всех несчастий, который на меня свалились. Я просто отвечаю тебе тем же.

Палач встает с табурета. И я сразу замечаю, что каждое движение доставляет ему сильную боль, что он умело скрывает под своей маской. Но ему не удается меня обмануть, я слишком хорошо его знаю…

Палач невозмутимо наливает мне из кастрюльки горячий кофе.

— Его мне привезли из далекого Иофлиума. Зерна сначала обжаривают, а потом варят.

Я делаю глоток и от удовольствия прикрываю глаза.

— Мне нравится, — с улыбкой замечаю я и смотрю на палача.

На нем нет его обычной маски. Сейчас на нем один лишь мешок палача, в котором помимо прорезей для глаз есть еще один — для рта. Отчего мой взгляд невольно прилипает к его губам, ведь они у него такие притягательные. Я бы даже назвала их чувственными…

— Да, Даниэла, губы у меня вполне нормальные, — замечает Таддеус, отчего я прихожу к выводу, что он тоже изучил меня за это время. — Но это не повод так на меня глазеть.

— Вот еще, сдались мне твои губы! Просто я не понимаю, зачем тебе эта маска, коли у тебя такие губы?!

— Не для красоты, это уж точно. Маска сделана из металлиума, который прекрасно отражает солнечный свет.

— А чем тебе не угодило солнце?

— От солнечных лучей меня не спасает даже плотная ткань. Без маски мое лицо начинает гореть так, словно в него плеснули кипящим маслом.

Я тут же прикусила язык, хотя после такого ответа вопросов у меня появилось еще больше.

Хм, странно. Я думала, что трагедия произошла с ним как минимум год назад, а то и больше. Его шрамы и рубцы давно должны были зажить.

— Но так бывает лишь со свежими ожогами! Или та ведьма, которая с тобой это сотворила, сделала тебе что-то еще?! — Я вопросительно смотрю на палача, проклиная себя за любопытство.

— Даниэла, я не собираюсь с тобой откровенничать, это еще заслужить нужно. У тебя у самой столько секретов, что я не перестаю удивляться! — Палач вдруг с грохотом ставит чашку с недопитым кофе, отчего на деревянной столешнице появляются темные лужицы. Затем резко встает и уходит, сильно прихрамывая. Я же остаюсь в гордом одиночестве, испытывая смешанные чувства. Но когда раздается оглушительный стук входной двери, мне и вовсе становится не по себе.