Занавесь в окне наконец опускается, и только тогда я замечаю на карете королевский герб.

Значит, это был мой отец. Он уехал, даже не попрощавшись со мной!

Я вдруг ловлю себя на мысли, что здесь я с Даниэлой полностью согласна. Нельзя так поступать с собственной дочерью! Даже если она это заслуживает.

— Ваш отец заранее извинился за свой столь ранний отъезд. Государственные дела не ждут…

Надо же, голос моего мужа прямо ласкает слух. Он глубокий, проникновенный и удивительно мягкий. Таким голосом только детей убаюкивать. От него у меня по коже бежит чувственный холодок. Сроду бы не подумала, что мужской голос может быть настолько приятным!

— Мы отправляемся в свадебное путешествие? — зачем-то спрашиваю я у него, хотя меня это волнует сейчас меньше всего на свете.

К этому моменту мы с ним оказываемся уже в карете. Друг против друга, что дает ему возможность взять меня за руку. Но так как и у меня, и у него на руках надеты перчатки, такое прикосновение меня почти не волнует.

— Дорогая моя, вы о чем?! У нас была договорная свадьба, король мне вас, можно сказать, навязал! Поэтому я не собираюсь тратиться на какие-то там путешествия! Для меня это непозволительная роскошь. — Таддеус отбрасывает мою руку как ненужную вещь. — К сожалению, в моем королевстве очень добрый король, поэтому казни там случаются очень редко. И мне, королевскому палачу, приходится довольствоваться скромным жалованием.

Мне так обидно, что у меня щиплет глаза.

Я тут же поворачиваю голову к окну и делаю вид, что любуюсь живописными видами. Мой муж грубиян делает то же самое. Он демонстративно меня игнорирует.

Можно подумать, мне нужно его внимание! Лишь бы не трогал, и на том спасибо…

Через какое-то время карета останавливается возле дешевого постоялого двора. И не успеваю я дойти до его порога, как оказываюсь по щиколотку в каком-то жидком дерьме.

Теперь мои атласные туфельки безнадежно испорчены, и мне хочется лишь одного — забраться в горячую ванну и забыть все как страшный сон.

Превозмогая отвращение, я делаю несколько шагов и останавливаюсь. Подымаю поочередно ноги и трясу ими так, чтобы из туфель вылилась вся эта мерзость.

— Даниэла де Бергандотт! Наконец-то вы нашли свою обетованную землю, — вкрадчивым голосом произносит чудовище, и его стальные глаза в прорезях маски сверкают откровенным злорадством.

Да пошел ты! Умник! У самого сапоги до колен, а мне тут приходится прыгать в дворцовых тапочках из атласа!

Но у меня все же хватает ума промолчать. Я просто поднимаю выше подол своего свадебного платья и с решительным видом бросаюсь за ним вдогонку. А он тем временем уже входит в постоялый двор, даже не удосужившись придержать для меня дверь.

— Кортес Таддеус Алькаде и кортесса Даниэла… м-м-м Алькаде, — представляет он нас метрдотелю этого провинциального заведения.

Хм, мне показалось, или он с огромной неохотой назвал меня под своей фамилией? Можно подумать, я от этого в полном восторге! Взял бы и не женился на этой Даниэле. Кто его заставлял?!

— О, я вас поздравляю! — Работник захолустного «гранд отеля» скользит взглядом по моему свадебному платью. — Кортесу и кортессе требуется супружеский номер?

— Не требуется.

У работника аж глаза лезут из орбит.

— Тогда, может, приготовить ванну?

— Не стоит, — сухо отвечает ему чудовище. Но потом окидывает меня пренебрежительным взглядом и добавляет: — Кортессе подайте таз с горячей водой. И почистите её туфли, а то от этой вони разбегутся все ваши постояльцы.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься на него с кулаками.

Кто дал ему право меня унижать?! Но тут в памяти всплывают слова священника, который нас венчал: «Будешь повиноваться мужу своему…»

Похоже, я сама дала ему это право, а теперь мне нужно молчать в тряпочку. Это плата за мою жизнь, а она того стоит. И все же, мне кажется, или Таддеус специально меня провоцирует? Что ему от меня нужно?!

В моей комнате на удивление прохладно, и это её единственный плюс. Но я рада и этому, потому что в карете я просто изнывала от жары. А сейчас я хотя бы имею возможность сбросить с себя свадебное платье, которое совершенно не пропускает воздух.

А ещё этот корсет со шнуровкой! Господи, это же издевательство какое-то!

На мое счастье вместе с водой в тазу мне приносят еще и ужин, который от голода кажется мне на удивление вкусным. Поэтому спать я ложусь не на пустой желудок, хотя порция могла бы быть и побольше. Видимо, мой муженек и на этом сэкономил.

Так что засыпала я с тяжелым сердцем, а проснулась посреди ночи от странного шороха…

Я смотрю широко открытыми глазами в темноту и абсолютно ничего не вижу.

Кто это может быть? Неужели Таддеус вспомнил о том, что это наша с ним первая брачная ночь, и поэтому решил исполнить свой супружеский долг?! А ведь у меня даже нет ключа от этой двери! Он меня просто закрыл здесь как пленницу, на прощанье пожелав мне словно в издевку «доброй ночи».

Эта мысль наотмашь полоснула мое сердце, и я застыла, обливаясь холодным потом.

И тут вновь послышались непонятные звуки, на этот раз совсем рядом со мной!

Меня с постели как ветром сдуло, я пулей метнулась к противоположной стене и включила газовый рожок...

На кровати сидела огромная крыса и смотрела на меня не по-звериному умными глазами. Но я их и без того до смерти боюсь, а таких как эта, размером с кошку, и подавно!..

Весь ужас последних дней выплеснулся у меня в такой оглушительный визг, что я от него почти оглохла. А когда распахнулась дверь, и сюда вбежал полураздетый Таддеус, да еще и с пистолетом, я тут же бросилась к нему.

Странно, но меня совсем не возмутило то, что его рука тут же оказалась на моей талии, а сама я будто впечаталась в его торс.

— Что случилось? — выпалил он, бегло осматривая меня с головы до ног…

Сейчас мне было плевать, что я одета в сорочку из тончайшего батиста, которая мало что скрывала. Я видела лишь его небрежно надетую маску и все! А того жутковатого вида мешка на моем чудовище почему-то не было. Видимо, он так торопился меня спасти, что попросту про него забыл.

Маску обрамляли темно-каштановые волосы, которые непослушными волнами спадали на мужские плечи…

Какое-то время мы просто пристально смотрели друг на друга.

Таддеус опомнился первым: он быстро вышел из комнаты, а вернулся назад уже в своем чертовом мешке палача.

— Даниэла, какая муха тебя укусила?

— Не муха, а крыса… — Я смотрю на кровать и, понятное дело, никого там не вижу. Её уже и след простыл. — Клянусь, она только что была там!

— Верю. И что же тебя так в ней напугало?

— Ну так крыса же!

— Только не говори мне, что ты боишься крыс. Да они в вашем дворце пешком ходят. Впрочем, как и в любом другом. — Глаза чудовища смотрят на меня с открытой неприязнью, даже с ненавистью! И я не понимаю, что же я сделала ему такого плохого?!

Я пролистываю воспоминания Даниэлы как открытую книгу и не нахожу там никого похожего на Таддеуса. Но я не собираюсь перед ним оправдываться. Ведь он любые мои слова примет сейчас в штыки, потому что он настроен ко мне враждебно. То есть ни ко мне, а к Даниэле…

— Может, я с детства их боюсь?

— Ты даже волков никогда не боялась, поэтому уже девчонкой принимала участие в королевской охоте! — Чудовище настолько зол, что даже сжимает пальцы в кулак. — Но я прекрасно знаю, почему ты чуть не умерла от какого-то там шороха. Ты подумала, что это я пришел к тебе, в качестве мужа…

— Какой догадливый! — кричу я ему в лицо, и во мне сейчас не меньше злости, чем в нем. — А ты думал, что я прямо мечтала о таком муже как ты?! Меня насильно выдали за тебя замуж! За человека, у которого даже нет лица!

Честно говоря, я хотела сказать то же самое, но не настолько жестоко. А получилось так, будто это сказала не я, а прежняя Даниэла. Но он сам напросился. Я хоть и не ведьма, но далеко не ангел…