Сквозь зловещий каменный скрежет я вдруг различила другой звук: тяжелое дыхание бегущего хищника, приглушенный удар, когда он по-кошачьи мягко перескочил с одной лестницы на другую. По стене метнулась чья-то тень. Он был здесь! Босвенский зверь, охотник и страж королевы Мейвел!

Вскрикнув от страха, я обернулась к своей спутнице. Лучше бы я смотрела себе под ноги! «Стрекоза» спускалась очень быстро, опередив меня почти на половину пролета. Я не заметила, что ступеньки здесь были другой высоты, и оступилась, неуклюже взмахнув руками. Когда теряешь равновесие, то время словно растягивается. Ты летишь, и все внутри тебя сжимается в ожидании удара.

Последнее, что я помню — расплывающийся рисунок бесконечных лестниц у меня над головой.

***

Мне мешали голоса. Было жарко, ломило в висках, и ужасно хотелось уплыть обратно в обволакивающую прохладную темноту, но чужие голоса ввинчивались в уши, вынуждая проснуться. Поморщившись, я открыла глаза, стараясь унять шальную карусель в голове.

— …Все-таки ей следовало бы принять микстуру, — бубнил кто-то в глубине комнаты. — Доктор Коуд всегда прописывал ее от лихорадки. И еще нужно положить горячую грелку ей в ноги, Элспет как раз принесла…

— Да оставьте, — раздраженно отмахнулся второй голос. — Дайте ей нормально выспаться, и все. Организм сам справится с болезнью. О, смотрите, она очнулась!

Одна из двух смутных теней, движущихся по комнате, подошла ближе и внезапно превратилась в миссис Трелони, которая участливо положила ладонь мне на лоб.

— Дорогая, как ты нас напугала!

Я находилась в своей комнате, в постели. Миссис Трелони присела рядом, а поодаль, смирно сложив руки на животе, застыла миссис Дэвис с недовольным лицом, выглядевшая не более живой, чем обычно.

— Я… была больна?

Собственный голос показался мне чужим и каким-то ломким. В горле было сухо, как в пустыне. Миссис Дэвис, словно обладая умением читать мысли, подошла к комоду, наполнила чашку из кувшина и подала мне какой-то отвар, пахнувший сеном. Впрочем, на вкус он был вполне ничего.

— Все так переполошились, — принялась рассказывать миссис Трелони, — когда Ласточка под утро вернулась с пустым седлом. Всю деревню подняли на поиски. Вас нашли конюх Джоэл и какой-то старик — Дуайт, кажется, его зовут? — недалеко от шахты Уил-Дейзи. Вы были без памяти и, должна сказать, вам очень повезло, что они смогли так быстро отыскать вас в тумане! У этого Джоэла, должно быть, глаз как у орла. Он первым заметил лоскут лиловой амазонки, зацепившийся за куст.

— К сожалению, ваше платье все пропиталось грязью и теперь безнадежно испорчено, — добавила экономка с осуждением в голосе. Я посмотрела на нее с изумлением. Меньше всего на свете меня сейчас волновало какое-то платье! Тут бы разобраться, что приключилось со мной!

— Как вы вообще решились на такую поездку! Что за безрассудство! — поддержала экономку миссис Трелони.

Я скосила глаза вниз. На мне была надета полотняная ночная рубашка, мокрая от пота, и от ног до груди меня укрывало толстое одеяло, казавшееся неподъемно тяжелым. Я попробовала его скинуть и невольно вскрикнула от боли, вспыхнувшей в правой руке.

— Осторожнее, мисс! — послышался третий мягкий голосок. Ага, это Элспет (по крайней мере, одна из них). Все собрались, только дяди здесь не хватает. Кстати, что случилось с Робином Уэсли? При одном воспоминании об угрозах Мейвел у меня в груди что-то тоненько противно заныло.

— Мистер Уэсли… очень сильно сердился?

— Даже не вздумайте вставать! — проворчала миссис Трелони, полностью проигнорировав мой вопрос. — Вам сейчас нельзя волноваться. И как минимум неделю следует провести в постели! Шутка ли — целую ночь пролежать на холодной земле! Хорошо еще, что обошлось без воспаления легких!

Целую ночь?! Растерянно моргая, я пыталась собрать в кучку уцелевшие воспоминания. Последние часы перед забытьем выдались богатыми на события. Подъезжая к Уайт бору, я свалилась с седла — это факт. Точно помню, как болела ушибленная рука. А все остальное? Замок, преображенный волшебством, безумное веселье, встреча с родителями, скандал, который закатила Мейвел, подруга-стрекоза и наш бег по бесконечным лестницам… Неужели все это привиделось мне в бреду?! Богатое у меня воображение, однако.

Здоровой рукой я поспешно нашарила цепочку. Слава богу, серебряная стрекоза была на месте! У меня осталось хотя бы это!

Тем временем миссис Дэвис отошла куда-то и вернулась с очень кислым лицом:

— Мне не следовало бы это поощрять, но, наверное, будет проще его впустить.

— Кто там? — спросила я, приподнимаясь на подушках. — Это дядя?

— Нет, и, думаю, мистер Уэсли никогда бы не одобрил этого визита, однако ваш знакомый проявил просто невероятную настойчивость.

Интересно, кто так рвался меня увидеть?

Я не успела толком удивиться, так как в комнату стремительными шагами ворвался Кеннет.

— Это ты! Ты приехал!

Он присел рядом со мной, сменив миссис Трелони, которая тактично отступила на два шага. Завладев моей рукой, Кеннет скользнул губами по костяшкам моих исцарапанных пальцев. В этом прикосновении был целый мир. Все мое горе, все одиночество, преследовавшее меня со дня его отъезда, отступили прочь. Я так сильно по нему скучала — лишь сейчас поняла, насколько сильно. Вцепившись в его руку, как утопающий в спасательный круг, я молчала, не в силах выговорить ни слова. Все приветственные фразы казались нестерпимо банальными, пошлыми, пустыми. Они бы только все испортили.

— Энни, — мягко сказал Кеннет, — не плачь.

— Я и не плачу! — высморкавшись в предложенный им носовой платок, я облегченно вздохнула и снова жадно всмотрелась в его лицо.

Кеннет Фонтерой казался прежним и в то же время другим. Удивительно, как плохо мы запоминаем даже самые дорогие лица. Наша память — нерадивый помощник, она не утруждается, чтобы сохранить всякие мелочи вроде чуть неровных зубов, веснушек на носу или смеющихся морщинок вокруг глаз…

Он улыбался, однако резко бросалось в глаза, как он похудел. Лицо загорело, осунулось и выглядело усталым. Темные пряди волос, падавшие на лоб, прорезали ниточки седины. Этого точно не было, когда мы в последний раз виделись в Эшентауне! Я похолодела:

— Сколько… сколько времени я была без сознания?!

— Четыре дня, — подсказала услужливая Элспет. Стоя в ногах кровати, она с любопытством таращилась на нас.

Что ж, это еще ладно, можно сказать, мне повезло. Бывало, что люди проводили в волшебной стране десятки лет, а потом возвращались, когда их близкие уже покоились в могилах! Судя по его виду, дела Кеннет были не очень хороши. Что бы ни случилось с ним в Астилии, это его основательно перепахало. Впрочем, неважно. Главное — что он наконец-то здесь.

Я погладила его по руке:

— Ты вернулся! Значит, твои дела в Астилии…

— Они закончены, — ответил Фонтерой очень лаконично. Словно бы подвел черту, отсекающую возможные расспросы.

Я и не собиралась расспрашивать его в присутствии строгих компаньонок. Если бы миссис Трелони и миссис Дэвис хоть на пять минут оставили нас наедине! Чем дольше я смотрела на Кеннета, тем сильнее росло мое беспокойство, как он ни пытался разыгрывать беспечную радость от встречи:

— Я приехал позавчера, сразу справился о тебе и узнал о твоей феерической ночной прогулке. Энни, я ведь столько раз предупреждал, чтобы ты была поосторожнее с лошадьми! Помню, в Эшентауне тебе тоже нравилось лихачить, но одно дело — галопировать в парке, и совсем другое — пересечь Босвенскую пустошь за несколько часов! На такое мало кто решится!

Он пытался шутить, но веселый голос не вязался с печалью, затаившейся на дне глаз, в которых, мне казалось, снова разгорались опасные золотые отблески. За спиной Кеннета мне чудились грозно распускавшиеся невидимые крылья. Но как это могло быть? Мы ведь уже покончили с этой проблемой! Или нет? Мне вспомнилось белое снежное утро в поместье лорда Мериваля, когда Кеннет впервые признался мне в своих чувствах, и дракон, это древнее проклятье рода Фонтероев, потерял над ним власть. А сейчас я снова отчетливо ощущала присутствие чужого могущественного существа, незримо наблюдающего за нами.