Амброзиус не уставал повторять, что каждой магии всегда сопутствуют ограничения, каждому волшебству изначально положен предел. Нервное истощение, которое испытывал мистер Медоуз из-за большой дозы виденника, его погубило. Хартман со своим глупым хвастовством вызвал у него приступ гнева, временно лишивший его разума.

Кэролайн тяжело поднялась с кушетки, заслонив от меня младшую сестру. Ее худые пальцы беспрестанно комкали и расправляли концы длинного пояса.

— Знаете, а я рада тому, что все это открылось, — глухо сказала она. — Да, Чарльз сразу признался мне. Рассказал в тот же вечер. Я убедила его, что не стоит ломать себе жизнь, чтобы выгородить какого-то бандита. Но с тех пор я постоянно жила в страхе! А что еще хуже, Чарльз как будто считал меня обязанной за то, что он, видите ли, вступился за мою честь! Можно подумать, я просила его за меня заступаться! Как он смел ожидать, что я буду ему благодарна, что я стану таскаться

к нему в тюрьму, как… какая-нибудь бродяжка к своему ухажеру!

Она выпалила это на одном дыхании, ненавидяще глядя на нас сухими горячечными глазами. В комнате повисла тишина. Кажется, все были поражены не меньше меня. Миссис Полгрин поникла, сгорбившись, будто потолок давил на нее. Эстрелья тихо ахнула, прижав пальцы к губам. Наши взгляды случайно встретились, и астилийка отчаянно замотала головой:

— Я не знала! Клянусь вам, я ничего не знала…

От злости и чувства бессилия у меня ныло в груди и стучало в висках. Было безумно жаль и Мэри, и вмиг постаревшую миссис Полгрин, и Медоуза, и даже эту бестолковую эгоистку Кэролайн. Но на один миг, когда я посмотрела на Эстрелью, во мне вспыхнуло чувство зависти и обиды. Мне всегда так нравились Джейн и Мэри! Было горько сознавать, что теперь, после всего, что случилось, вряд ли я буду желанной гостьей в этом доме. Для миссис Полгрин я навсегда останусь вестником горя, поразившего их семью, черной вороной, которая принесла на хвосте беду. А Эстрелья возьмет на себя роль доброго ангела: успокоит Мэри, утешит хозяйку, пообещает помощь своего дяди, мистера Гимлетта. Тот, конечно, будет рад постараться ради Медоуза. Где еще он найдет такого хорошего доктора для нашей глуши? Тем более что мистера Хартмана он и сам недолюбливал.

Будто прочитав мои мысли, мисс Рамирес неуверенно проблеяла:

— Я уверена, что дядя может похлопотать…

— Вы тоже хороши! — выпалила я, не сдержавшись. — Если бы вы поменьше трясли юбками перед Хартманом, может, ничего бы и не случилось!

Эстрелья застыла на полуслове. В глубине души я понимала, что мои упреки обидны и несправедливы, но меня уже несло:

— Думаете, убийство мистера Хартмана было единственным злом? Если бы! Из-за того, что их угораздило столкнуться в Лабиринте, там произошло что-то странное! С вашей помощью Медоуз и Хартман выпустили в мир чудовище, из-за которого уже пропали двое людей, а сегодня исчез Джоэл, он ведь совсем еще мальчишка и… и я понятия не имею, как все это остановить!

У меня перехватило горло, и я умолкла. Под моим обвиняющим взглядом Эстрелья вся сжалась, на ее лице выступили некрасивые красные пятна. Джейн, которая до сих пор молча стояла у стены, подошла и обняла ее за плечи. Миссис Полгрин, прижимая к себе плачущую Мэри, строго посмотрела на меня.

— Мисс Анна, — сказала она очень твердо, — вам лучше уйти.

Я чувствовала себя, как полководец на руинах крепости, которую он разрушил, сам того не желая. Было бесполезно что-то доказывать и объяснять. Я махнула рукой и вышла.

***

К вечеру оглушенная тишина, поселившаяся в замке, начала давить мне на уши. Когда я вернулась в Уайтбор, то первым делом заглянула к Джонсу, от которого узнала, что Джоэл так и не объявился. На подносе в холле меня ждала шутливая записка от Кеннета, которая только подстегнула мое чувство вины. Ужинать не хотелось. Я сидела в дядиной комнате за необъятным письменным столом, бездумно играя крышкой от бронзовой чернильницы. Что бы я ни делала, перед глазами постоянно возникало потрясенное лицо Эстрельи и заплаканная мордашка Мэри Полгрин. Вздохнув, я с ожесточением потянула к себе книгу расходов по поместью. Если не разберусь с первого раза, так хоть отвлекусь! Чтобы не щуриться в потемках, пришлось зажечь две свечи.

Под обложкой книги, поверх расходных листов лежали два сложенных письма. Если бы я утром догадалась поискать, то сразу заметила бы их. Первое письмо было адресовано мне:

Дорогая Анна!

К моему огорчению, я вынужден срочно тебя покинуть, однако я отдал ряд распоряжений, благодаря которым твоя жизнь в Уайтборе не изменится. Второе письмо предназначено для лорда Фонтероя, в нем я даю согласие на ваш брак. Только прошу, дорогая племянница, подумай еще раз! Все блестящие женихи, как правило, превращаются со временем в ужасных мужей.

P.S. Не показывай ему эту записку

С надеждой на нескорую встречу,

Робин Уэсли

Отодвинув книгу, я уткнулась лицом в ладони и заплакала.

Всю ночь меня беспокоили странные и яркие сны. Сначала Мейвел гонялась за мной верхом на диковинном звере, похожем на огромного косматого пса с шипастым хвостом. Потом привиделся Эйнон, усмехавшийся неподражаемой улыбкой, которая обычно предвещала крупные проблемы тому, кому была адресована. Потом мы с ним вместе спасались от Хупера, каким-то образом проникшего в Уайтбор.

В результате я проснулась довольно рано и в дурном настроении. Оно нисколько не улучшилось, когда, спустившись в столовую, я увидела там Эйнона собственной персоной. Завтрак был накрыт на двоих. Сид невозмутимо восседал в кресле, одетый в щегольской бархатный сюртук, светлые бриджи и желтый жилет. Старушечий образ миссис Трелони он, вероятно, оставил за порогом замка. Впрочем, здесь ему не от кого было таиться.

— С этим замком что-то не так, — сказал он вместо приветствия.

Я прекрасно понимала, что именно. Всем своим каменным сердцем Уайтбор тосковал об уходе лорда Уэсли. Однако коварному сиду знать об этом было необязательно. Пусть думает, что мой дядя находится где-то поблизости.

— Очень кстати, что вы пришли. Я хотела поговорить с вами о Мэри Полгрин.

— Ты не покажешь мне комнаты? Давно хотелось взглянуть на них. Лорд Уэсли, прямо скажем, не блистал гостеприимством.

Легко поднявшись, Эйнон вышел в холл, с любопытством разглядывая высокие светлые колонны, переплетавшиеся под потолком, словно кроны деревьев. Синие розетки между колоннами напоминали маленькие бочажки озерной воды. Мне пришлось проследовать за ним:

— Зачем вы дали девочке настойку виденника? Зачем соблазняли ее чудесами Той Стороны?

— Эта лестница, по-видимому, ведет на галерею? — Эйнон положил ладонь на перила, так, будто прислушивался к голосу полированного дерева. — Давай поднимемся.

— Вам не кажется, что мы ведем два разных разговора?

Зловредный сид даже не подумал обернуться:

— Я всегда считал, что в Уайтборе спрятан еще один путь на Ту Сторону, более удобный, чем в Лабиринте. Но теперь я его не чувствую. Неужели закрыт?

«Да, с тех пор как Робин Уэсли вынудил Королеву оставить замок в покое», — мысленно ответила я. Мне не нравилось, что Эйнон так упорно избегал моих вопросов. Хочет избежать неприятных объяснений?

— Вы не слышали, что я спрашивала о Мэри? Зачем вы морочили ей голову?

— Я морочил?! — возмутился сид, наконец-то соизволив обратить на меня свой взор. — Я бы подарил ей целый волшебный мир, если бы ты не вмешалась!

— To есть превратили бы ее в служанку Королевы?

— Ну а что, по-вашему, ждало ее здесь? Младшая дочка небогатой вдовы… пф-ф. Ее старшая сестра, Джейн, вероятно, выйдет замуж. Она достаточно привлекательна и простодушна, чтобы составить счастье какого-нибудь жалкого сквайра. Кэролайн — та из другого теста. Сильный характер, но маловато ума, чтобы изменить свою жизнь. Постепенно в ней будет зреть недовольство, начнутся ссоры. Мэри станет заложницей отношений между матерью и сестрой. А я мог бы сделать так, что она покинет этот мир до того, как успеет его возненавидеть!