Было бы так чудесно увидеть Кеннета, хотя бы во сне, хотя бы на минутку! С этой мыслью я задремала… и приснился мне мистер Лайбстер.

***

Проснулась я оттого, что на меня давил холодный лунный свет. Ночью небо очистилось, и луна единовластно царила на нем, обливая крыши Уайтбора голубоватым свечением. Клочья ускользающего сна, казалось, еще витали под пологом кровати, не давая мне покоя.

Я надеялась, что окончательно распрощалась с Лайбстером, когда мы закрыли дело о пропавшем амулете. Кроме моих коллег никто не знал, что на самом деле «мистер Лайбстер» был вовсе не секретарем сацилийского посольства, а сидом с Той Стороны. Встреча с ним во сне ничего хорошего не сулила. Хуже было бы только встретиться наяву! А то в последние дни мне удивительно «везет» на неприятные встречи…

Снова заснуть не представлялось никакой возможности. Так я и просидела в постели до утра, завернувшись в одеяло и размышляя о разных вещах. Когда квадрат окна посветлел и комната вокруг постепенно обрела очертания, я бесшумно выбралась из кровати. Пора мне основательно познакомиться с замком! Нечего тут пугать меня таинственными коридорами и странными сновидениями!

Слуги, наверное, уже поднялись, но на верхних ярусах еще царило безмолвие. Мне хотелось подняться повыше, чтобы осмотреть окрестности, оценить положение замка и уточнить расположение домов ближайших соседей. Задумчиво бредя по изгибающемуся коридору, я вдруг замерла перед поворотом, расслышав шепот за полуприкрытой дверью. Два тоненьких голоска взволнованно обсуждали что-то между собой:

— Ты видела ее глаза? А кожа, бледная, как снятое молоко? Она наша!

— Хозяин рассердится.

— Может быть. А вдруг хозяйка будет лучше?

Развернувшись, я на цыпочках двинулась в обратную сторону. Понятия не имею, о чем шла речь, но сейчас мне не хотелось бы встречаться со слугами и терпеть их любопытные изучающие взгляды. Лучше поищу другую лестницу, благо их здесь десятки.

Вскоре я нашла то, что нужно: узкие ступени виток за витком поднимались в сумеречную высоту. Вокруг не было ни души. Замечательно! На миг меня охватило острое чувство предвкушения, пронзив дрожью с головы до ног. Это было как в детстве, когда ты впервые забираешься в заброшенный дом, манящий неведомыми сокровищами и духом приключений.

Подъем давался мне нелегко. Я совсем запыхалась, когда лестница привела меня наконец к низкой двери, обитой древними медными гвоздями с квадратными шляпками. Ее запирала внушительная щеколда, которую с трудом удалось отодвинуть. Пригнувшись, чтобы не разбить лоб о притолоку, я переступила порог и очутилась словно в другом мире. Кажется, это был чердак — просторное сонное царство, пронизанное полосами белесого света. Высоко над головой плыли по воздуху гигантские стропила. Возле стен сгрудились сундуки, рваные ширмы, какие-то мешки, ящики, обломки… Чердак представлял собой кладбище покинутых, ненужных вещей. Дневной свет едва пробивался сюда сквозь пыльные окна и трещины в покоробленном дереве.

Здесь царило запустение и легкая невесомая печаль. Толстый слой пыли укрывал все вокруг, разлегшись на темных крышках сундуков, на мягких подушках кресел, обитых истертым шелком, цвет которого уже нельзя было определить. Я пробралась к окну, оставляя в пыли четкую цепочку следов. Судя по ним, сюда лет сто не заглядывала ни одна живая душа. Никто, кроме меня.

Ниже окна теснились разномастные кровли, покрытые черепицей. Кое-где в ней проглядывали прорехи. Еще ниже виднелась часть угловатого дворика размером не больше носового платка, где суетились человеческие фигурки размером с наперсток. За горой Уайтбор, на которой был выстроен замок, простирались пологие спины холмов, полускрытые туманом, да тянулась колючая полоска Кардинхэмского леса.

Вдруг по стене чердака наискось метнулся крапчатый, пятнистый свет, будто кто-то решил поиграть в «солнечные зайчики». Только солнца снаружи не было. Стояло обычное зимнее утро, когда в воздухе разлита тишина, и белесое небо безмятежно глядится в озябшую землю.

На чердаке по-прежнему никого не было, но мне показалось, будто что-то изменилось. В теплую, задумчивую дремоту этого места вкралась тревожная нота. Неужели Белая Леди решила дать о себе знать?

— Миледи? — тихо позвала я, чувствуя себя довольно глупо. Ну извините, у меня не было навыков вежливого общения с призраками.

В ответ — тишина. Только качнулись в углу лохмотья роскошной паутины, свидетельствующей о многолетнем неутомимом труде пауков.

— Есть тут кто-нибудь? — спросила я уже громче. И вздрогнула, заметив на пороге щуплую невысокую фигурку. Девушка стояла, смирно сложив руки-веточки на чистейшем белом переднике. Это была Элспет. Или, возможно, ее сестра.

— Хозяин привык завтракать в девять, — произнесла она извиняющимся тоном. — Мы никак не могли вас найти.

«Ну еще бы. Как она вообще ухитрилась отыскать меня здесь?!»

— Что ж, тогда не будем заставлять его ждать. На минутку только загляну к себе.

Девушка нерешительно мотнула головой, вперив в меня яркий взгляд, в глубине которого мерцала жалость:

— Я бы на вашем месте поторопилась, мисс. Иначе лорд Робин может здорово рассердиться.

***

Завтрак накрыли в Каминной Зале. Комната была такой длинной, что стол, рассчитанный на пятьдесят человек, казался маленьким островком, теряясь в ее серых прохладных глубинах. Огромные толстые колонны подпирали расписной потолок. Там среди облупившихся голубых облаков мифические герои застыли в напыщенных позах, демонстрируя свои подвиги. Одну стену целиком занимали высокие окна, изукрашенные витражами, зато противоположная стена, в середине которой торчал огромный камин, щеголяла голой каменной кладкой, отчего казалась ободранной и нелепо пустой.

За столом сидели двое: Робин Уэсли и его экономка. Блеклая фигура миссис Девис в неярком утреннем свете выглядела почти бесплотной. Мой дядя угрюмостью мог бы поспорить с дождевой тучей:

— Наконец-то вы явились, — желчно произнес он. — Я не потерплю неаккуратности в своем доме, тем более от такой незначительной особы!

— Прошу прощения, — ответила я кротко, не желая начинать утро с семейной ссоры.

Откуда мне было знать, что мистер Уэсли так чувствителен к расписанию? Я спешила как могла, только умылась и смахнула с волос паутину, которой обзавелась после посещения чердака. Вряд ли мне удалось бы выдать такое «украшение» за последний писк столичной моды!

Дядя явно собирался продолжить воспитательную речь, но в этот момент солнце наконец прожгло путаную пряжу туч и выпустило лучи, разом ворвавшиеся в двадцать витражных окон. Стало понятно, почему художник оставил противоположную стену пустой: солнечные блики расцветили ее тысячами блесток алого, синего и золотистого цвета. Я невольно ахнула:

— Как красиво!

Пробурчав какое-то ругательство, лорд Уэсли резко махнул рукой замершей у дверей служанке, приказав, чтобы подавали еду. Завтрак прошел в меланхолическом молчании. Миссис Дэвис отрезала ножом крошечные кусочки сладкого пирога и клала их в рот заученными жестами, словно кукла. Робин Уэсли безмолвствовал, озирая выставленные перед ним яства: варенья и желе в вазочках, крашеные вареные яйца, сложенные горкой ломти хлеба, источавшие приятный аромат свежей выпечки, пузатый кофейник, в котором отражалось его причудливо искаженное лицо. Судя по задумчивому хмыканью и изредка подрагивающей левой брови, мысли лорда Уэсли бродили где-то далеко отсюда. Но когда его взгляд случайно задевал меня, в глазах снова вспыхивал тлеющий огонек.

Я готова была поддержать беседу, только с чего начать? «Знаете, по дороге к вам я довольно ловко помогла раскрыть одно маленькое преступленьице» — нет, об этом лучше не упоминать. «Кажется, я только что на чердаке столкнулась с нашим фамильным привидением» — это тоже не годится. Жуя кусок тоста, безвкусный, как бумага, я с тоской вспоминала уютные завтраки на Гросвен-стрит. Миссис Бонс по утрам никогда не ломилась в наши спальни, заставляя нас подниматься ни свет ни заря! Она просто оставляла блюда под крышками на буфете, на специальных подставках с маленькими горелками, чтобы мы могли сами выбрать, что хотели.