Без сигнала, молча, они ринулись вперед. Запели луки, зазвенели стрелы; еще немного — и завязалась бы рукопашная.
Но тут на землю пала тьма. Над Горой распростерлась неведомо откуда примчавшаяся черная туча, прогрохотал гром, из тучи ударила молния и вонзилась в вершину. А с севера надвигалась другая туча — громадная стая птиц, летевших столь плотно, что ни единого просвета не было между их крыльями.
— Стойте! — крикнул Гэндальф. Он появился откуда ни возьмись и встал между ратью гномов и воинством Барда. — Стойте! — воззвал маг громовым голосом, и с его посоха сорвалась ослепительная вспышка. — Вон идут ваши настоящие враги! Увы, они пришли скорее, чем я думал. Гоблины наступают! Их ведет Болг, сын Азога, сраженного в копях Мории рукой Дайна! Глядите! Нетопыри вьются над ними, точно облако саранчи. Гоблины скачут на волках, а следом бегут варги!
Обе рати пришли в смятение, все были ошеломлены. Гэндальф говорил, а мрак сгущался. Гномы замерли, уставившись в небо. По рядам эльфийских воинов прокатился громкий крик.
— Слушайте! — воскликнул маг. — Мы еще успеем созвать совет. Да прибудет на него и Дайн, сын Наина.
Так началось сражение, которого никто не ждал и которое впоследствии прозвали Битвой Пяти Воинств. Сеча была жестокой и кровопролитной. Ордам гоблинов и диких волков противостояли отряды людей, эльфов и гномов.
С тех пор как в Мглистых горах Торин и компания убили Верховного Гоблина, ненависть его соплеменников к гномам стала поистине безудержной. Между поселениями, городами и крепостями гоблинов беспрестанно сновали гонцы, ибо гоблины твердо вознамерились уничтожить гномов и подчинить себе весь север. Долго они следили за происходящим, собирая все вести и слухи, а сами тем временем ковали в пещерах оружие. Потом стали сходиться к огромной горе Гандабад, где находился их главный город, и вскоре там уже стояло многочисленное и хорошо вооруженное войско, готовое к походу на юг. Тогда-то гоблины и узнали о гибели Смога, ими овладело нетерпение, и они поспешили выступить. Шли ночами, не делая привалов, и поспели к Горе с севера, наступая на пятки рати Дайна. Даже вороны не замечали их, пока отряды гоблинов не вступили в заброшенные земли, отделявшие Одинокую гору от северных хребтов. Сколь многое известно было Гэнд альфу, сказать сложно, но маг сам признался, что появление гоблинов застало его врасплох.
На совете с королем эльфов, Бардом и Дайном — гном не замедлил откликнуться на призыв, ибо гоблины были всеобщими врагами и с их появлением все распри были забыты — маг предложил такой план. Единственной надеждой было заманить гоблинов в долину между отрогами Горы, а самим оседлать южный и восточный отроги. Это могло обернуться неприятностями, если гоблинов окажется столько, что они сумеют окружить Гору и нападут с тыла, но выбора не было: ведь времени оставалось в обрез — даже если послать за подмогой, никакая подмога все равно не поспеет.
Гроза миновала, ушла на юго-восток, зато налетели нетопыри. Они промчались над отрогами Горы и закружились над головами союзников, вселяя ужас в сердца.
— К Горе! — крикнул Бард. — К Горе! Займем отроги, пока нас не смяли!
На южном отроге, на нижних склонах и на осыпях у его подножия расположились эльфы; гномы с людьми заняли восточный отрог, а Бард и с ним самые ловкие из людей и эльфов взобрались на вершину восточного отрога, чтобы лучше разглядеть врагов. Окрестности Горы на севере словно затопило вышедшее из берегов озеро. Куда ни посмотри, всюду гоблины и волки. Вскоре передовые отряды врага обогнули кряж и с воплями ринулись в Дол. Они истребили немногочисленный заслон и всем скопом устремились дальше. Как и надеялся Гэндальф, гоблины кинулись в долину меж отрогами. Над войском развевались бесчисленные знамена — черные и алые; гоблины наступали, точно морской прилив, беспощадный и не ведающий страха.
Это была ужасная битва. В памяти Бильбо она осталась самым жутким, самым отталкивающим воспоминанием — хотя на словах хоббит весьма гордился тем, что участвовал в ней, и частенько принимался рассказывать, как там все происходило. Но вам я могу сказать по секрету, что в самом начале сражения он надел свое кольцо и пропал с глаз долой; впрочем, опасность все равно оставалась — ведь от случайной стрелы или от копья, пущенного наугад, кольцо не убережет. Зато оно поможет вовремя убраться с дороги и не позволит какому-нибудь гоблину снести вам голову ударом меча.
Эльфы приняли натиск первыми. Они ненавидели гоблинов холодной, смертельной ненавистью. Их клинки и копья светились во мраке ледяным пламенем. Едва вражеское войско очутилось в долине, в воздух роем взмыли стрелы, и каждая стрела мерцала на лету. Потом вперед двинулись копейщики. Раздались истошные вопли, камни покраснели от гоблиновой крови.
Гоблины быстро оправились, атака эльфов захлебнулась, и тут по долине разнесся воинственный клич. С криками «Мория!» и «Дайн, Дайн!» гномы с Железного Взгорья ринулись на врага, размахивая своими секирами, а бок о бок с ними шли люди, вооруженные длинными мечами.
Среди гоблинов вспыхнула паника, а когда они опомнились и сомкнули ряды навстречу новой атаке, эльфы снова ударили на них. Многие гоблины, спасая свои шкуры, кинулись обратно к реке, а волки набрасывались на недавних друзей, загрызая их до смерти. Желанная победа над пришельцами казалась такой близкой, но вдруг откуда-то сверху прогремел клич.
Это гоблины, обойдя Гору, взобрались на карниз над воротами. Огромный отряд безрассудно кинулся вниз, на отроги, не обращая внимания на то, что многие из них, вопя от ужаса, низвергались с утесов и обрывов. На отрогах осталось слишком мало защитников, чтобы отразить натиск. Надежда сменилась отчаянием. Оказалось, то была лишь первая волна черного воинства!
День медленно клонился к вечеру. Гоблины снова скопились в долине. Туда же примчалась стая прожорливых варгов, а с ними — дружина Болга, гоблины громадного роста, все как один со стальными ятаганами. Мало-помалу начали сгущаться сумерки; а нетопыри все кружили над головами эльфов и людей, жадно впивались в поверженных, высасывали кровь. Бард, оборонявший восточный отрог, медленно отступал, а военачальники эльфов столпились возле своего короля на южном отроге близ сторожки Враньего Пика.
Вдруг раздались крики, у ворот пропела труба. Это был Торин, о котором все забыли. Часть стены, сдвинутая рычагами, с грохотом обрушилась в озеро. Из образовавшегося проема выскочил Горный король, а за ним его товарищи. Плащи и колпаки исчезли — на гномах были сверкающие доспехи, во взорах пылало пламя. Торин светился во мраке, точно слиток золота в свете догорающего костра.
По склону покатились пущенные гоблинами камни, но гномы легко увернулись, подбежали к обрыву, с которого река низвергалась в Дол, и ринулись в бой. Волки и всадники падали под их топорами. Торин своей секирой наносил чудовищные удары; казалось, никто и ничто не может пред ним устоять.
— Ко мне! Ко мне! Эльфы и люди! Ко мне, мои родичи! — кричал он, и голос его сотрясал землю, точно пение рога.
Воины Дайна откликнулись на призыв первыми. Следом за ними устремились люди, не слушая криков Барда, умолявшего остановиться, а с другой стороны двинулись эльфы-копейщики. Гоблинов смяли, их трупы усеяли Дол, варги разбежались. Торин пробился к дружине Болга, однако до предводителя гоблинов добраться не сумел. За его спиной, вперемежку с гоблинами, лежали и гномы, и люди, и веселые эльфы, которым еще жить бы да жить. Наступление захлебнулось.
Отряд Торина был слишком уж малочисленным. и некому оказалось прикрыть его с флангов. Вскоре Торина окружили со всех сторон; куда ни глянь, всюду виднелись лишь морды гоблинов да оскаленные пасти вернувшихся за добычей волков. Дружина Болга с воплями обрушилась на гномов, будто морской прибой — на песчаный берег. Помочь им никто не мог, ибо сеча закипела с новой силой, и с обоих отрогов людей и эльфов потихоньку оттесняли вниз.
